Реджинальд Кофмен - На острове Колибрия
Помощь проекту
На острове Колибрия читать книгу онлайн
Реджинальд Кофмен
На острове Колибрия
Текст печатается по изданию 1926 года, Ленинград, издательство «Книжные новинки»
Глава I. Неприятное назначение
Мальчишеское лицо Билли просияло. – Замечательно! – воскликнул он.
– Гм! – отозвался его старший собеседник и пригладил рукой свои необычайно черные волосы, скромно зачесанные на пробор.
– Я и поеду с вами, – сказал Билли.
– Никто тебя не просит.
– Вы подумали об этом.
– Ничего подобного. Я и сам не поеду.
– Не по… – Билли не верил своим ушам. – Да не смешите меня: президент, это – президент!
– Да, он стал им теперь благодаря мне, хотя я и не вижу благодарности. Но я знал его еще тогда, когда он не был даже сенатором. И он должен был бы знать меня достаточно хорошо, чтобы не предлагать мне такого пустякового назначения.
– Всякая должность зависит от того, что вы из нее сделаете. Так говорит мой отец. Его первое назначение было в Сан-Сальвадор, а он, как вы знаете, шепелявит. Подумайте, послать шепелявого человека в место, которое называется Сан-Сальвадор! Но он все-таки сумел проявить себя: благодаря ему Сан-Сальвадор фигурирует на нашей дипломатической карте. А эта страна… Как вы пишете ее название – на «а» или на «о»?
Вильям Ванастрен Копперсвейт оглянулся, ища географический словарь.
Кабинет друга его отца ничем не отличался бы от сотен других, выходивших в Нью-Йорке на Парк-авеню, если бы не одна его особенность, вернее – коллекция особенностей, а именно: его носы. На книжных шкафах стояли гипсовые модели, а стены были увешаны чертежами, рисунками и чудовищно увеличенными диаграммами обонятельного органа на всех стадиях развития животной жизни. Они начинались с первой рудиментарной вдавленности на теле медузы, поднимались до великолепных украшений тапира и слона, но своего высшего расцвета они достигали в хоботах человеческой породы. Тут были портреты и слепки, фотографии и таблицы мужчин и женщин с носами греческими и римскими, с носами длинными и короткими, с носами-луковицами и носами-кнопками. Тут была ужасная картина в красках, изображавшая человека совсем без носа. Внутренности носов были тщательно вырисованы, а один ряд гравюр был посвящен носам королевы Виктории, Наполеона, Авраама Линкольна и императрицы Евгении. Короче говоря, носы заглядывали в каждый уголок комнаты и, казалось, вынюхивали сокровенные тайны всего, находившегося в пределах их достижения.
– Как пишется название? – переспросил Доббинс. – Не знаю, как оно пишется, и не желаю знать. Говорю тебе, что я не поеду. Я не двинусь с места.
Фредерик Доббинс действительно был глубоко уязвлен. Он был другом президента Соединенных Штатов на протяжении всей долгой подготовительной карьеры последнего в качестве городского мэра, губернатора штата, члена сената и министра внутренних дел. Все это время мистер Доббинс щедро поддерживал денежными средствами выдвигавшегося государственного деятеля и еще щедрее снабжал его советами. Если последними не всегда пользовались, то это не вина дарившего их, и если первые иногда ценились больше, то это была вина принимавшего их лица, которое теперь должно было показать себя в соответственной степени благодарным.
– Не двинусь с места, – повторил мистер Доббинс.
Во время недавней президентской кампании он простер свою щедрость на партийную кассу, и его взносы сыграли свою полезную роль. Так или иначе, кампания была выиграна, и мистер Доббинс, богатый пожилой холостяк, ни в чем не нуждавшийся – кроме разве известной практической сметки, счел себя достойным поста посланника. Он, конечно, мечтал не о Сент-Джемсе, несмотря на то, что гораздо лучше пригодился бы там, чем то лицо, которое туда послали. И не о Париже, пожалуй, хотя он прекрасно говорил по-французски, тогда как ничтожество, выбранное для этого поста, весьма хромало в знании этого языка. Но все же оставался еще Мадрид или, на крайний случай, Берлин. И вот теперь, после долгой, чтобы не сказать возмутительной, проволочки, это наглое правительство имело дерзость предложить ему простое представительство в одном из ничтожных созданных войной или перекроенных ею мелких государств, самого имени которых никто не может запомнить!
Но все-таки новость проникла в вечерние газеты, и Билли Копперсвейт, этот любитель приключений, примчался увеличить горечь обиды своим восторженным предложением «поехать вместе». Представительство! Это было невероятно, но подтверждение газетного слуха лежало перед мистером Доббинсом в виде квадратного конверта, украшенного синей надписью: «Белый Дом». Он раздраженно оттолкнул конверт на середину письменного стола. Если бы он только знал, что в этом клочке бумаги были заключены ночное нападение, дуэль на рассвете, жизнь нескольких человек, сердце женщины и честь короля!
– Это мешает мне закончить десятую главу, – проворчал он.
Само собой разумеется, он собирался ехать, но не хотел самому себе признаться в этом. Он всегда мечтал о дипломатическом посте и, за неимением лучшего, готов был принять и этот. Но он хотел, чтобы его уговаривали. Этого требовало его уязвленное самолюбие. Доббинс обычно прикрывал свое добродушие напускной раздражительностью и выход своей жажде деятельности находил в своем любимом занятии. Его коньком были носы – как признаки наследственности и наследственных особенностей темперамента. Уже больше двадцати лет он собирал материалы и писал книгу по этому вопросу. Поэтому теперь он жаловался:
– Я только что собрал все решающие факты и был накануне настоящего открытия. Или с внешней стороны, или с внутренней дитя мужского пола наследует нос матери. Никто до меня не разрабатывал этого вопроса, а теперь президент хочет угнать меня на ту сторону земного шара. И зачем? Чтобы быть американским представителем в стране, о которой я едва ли два раза слышал за всю свою жизнь!
Но Билли Копперсвейт, крестник Доббинса и сын его старого друга, нашел в это время за диаграммой носовых нервов тот том, который он искал. Его белокурая голова склонилась над словарем.
– Оно пишется через «о», – сообщил он.
– Оставь! – буркнул мистер Доббинс.
Тем не менее, он стал прислушиваться к чтению Билли.
– «Колибрия. Маленький остров в Средиземном море, к юго-востоку от Балканского полуострова… Здоровый климат… Горный хребет… Неспокойный народ…» Тут вам хватит дела, мистер Доббинс! «Неспокойный народ смешанной крови…» – Отличный случай изучать смешанные носы! «Язык – наречие современного греческого…» О, вы должны взять меня с собой! Ведь у меня была няня гречанка, когда отец был в Афинах. Я плохо помню греков, но все еще владею их языком. Я мог бы объясняться с этими колибрами или колибрийцами, или как их там звать. Я мог бы… Нет, вы послушайте!