Томас Рид - Сон в руку

Томас Майн Рид.

Сон в руку

– Это на южной стороне острова, близ Батабано. Мой дом к вашим услугам, – сказал, обращаясь ко мне, один из моих спутников на пароходе «Оспри» в тот момент, когда мы входили на рейд Гайаны.

С этим паасажиром мы вместе ехали от Саутэмптона до острова Святого Фомы, и оттуда вместе прибыли в столицу Кубы.

Переезжая через Атлантический океан на вест-индском пароходе, невозможно не завести знакомства с другими пассажирами. Нужно быть совершенным дикарем, чтобы не найти себе спутника по душе.

К какой бы нации вы ни принадлежали, на каком бы языке не говорили, всегда найдется пассажир, который может ответить вам на том же языке, и готов, ради землячества, подружиться с вами в дороге.

На всяком пароходе найдутся два-три датчанина, едущие на остров Святого Фомы; найдется голландец, едущий в Кюрасао, мексиканец, отправляющийся в Вера-Круц, какой-нибудь политический беглец, спасавший на чужбине свою голову и возвращающийся опять на родину для новой революции; немец, отыскивающий себе второе отечество; найдутся жители Коста-Рики, Никарагуа, Новой Гренады, Эквадора или Перу, возвращающиеся в свою жаркую отчизну из холодных земель Европы.

Пассажир, который так великодушно предлагал в мое распоряжение свой дом, не принадлежал ни к одной из перечисленных национальностей. Он был жителем «всегда верного» острова, кубинским креолом.

Но эта бесконечная верность ему не нравилась. Он находил ее утомительной и был сторонником независимой Кубы. Это обстоятельство и привело на первых порах к сближению между нами, – к сближению, закончившемуся радушным приглашением в гости. На Кубе начиналось брожение умов, которое впоследствие принесло печальные результаты в виде разорения самых лучшиих ее провинций и напрасного пролития крови благороднейших ее сынов...

На пароходе ехало много испанских офицеров, спешивших в Гавану к своим полкам. С ними была целая толпа солдат, гордых, как испанские гранды, и каждую минуту готовых смыть кровью тень малейшей обиды.

Понятно, что такой человек, каким был мой новый приятель, не стеснявшийся всячески выражать свое мнение о независимости Кубы, не мог вызывать к себе симпатию офицеров и солдат. Несколько раз мне приходилось за него заступаться, и вот между нами возникли очень теплые отношения, скоро перешедшие в искреннюю дружбу.

Приятель мой был еще довольно молод, красив лицом, строен и представителен. Я редко встречал таких прямодушных и приятных людей; подружиться с ним мне не стоило ни малейшего труда. Когда наступило время расставаться, я почувствовал огорчение. В это время мы уже шли по рейду Гаваны, мимо замка мавра, с зубчатых стен которого сердито смотрели пушки.

Пассажиры суетились, собирая свой багаж и готовясь встретить грозу таможенного досмотра. Через какой-нибудь час мне предстояло сказать своему приятелю «adios», потому что встретиться еще раз мы могли разве только случайно.

Увы! Открытые, искренние сердца так редки, а верных друзей днем с огнем не сыщешь в сутолоке нашей жизни. Мудрено ли, что я грустил при расставании с другом, которого так быстро приходилось терять.

Для меня было утешением видеть, что и сам Мариано Агвера так звали моего спутника – разделяет мое огорчение. Это можно было прочесть по его лицу. И действительно, он вдруг подошел ко мне и сказал своим звучным, приятным голосом:

– Кабальеро! Я надеюсь, что мы не навсегда расстанемся, выйдя на берег. Этого я никак не могу допустить. Вы были так любезны со мной всю дорогу, даже более чем любезны. Предоставьте же мне возможность доказать на деле свою благодарность: не откажите в чести посетить мой дом.

Я уже хотел вежливо отказаться, но мой спутник не дал мне заговорить и торопливо продолжал:

– К несчастью, я в Гаване не живу, у меня даже нет временного жилища; мое скромное родовое поместье находится от города довольно далеко.

Именно к этому моменту и относится фраза, приведенная мною в начале повести:

– Mi casa es a disposicion de usted (мой дом к вашим услугам).

Эта фраза у испанцев составляет лишь условную форму вежливости, не более. Она ровно ничего не означает, и всякий испанец чрезвычайно бы удивился, если бы нашелся какой-нибудь наивный человек, который понял бы ее буквально. Я это знал. Но в устах моего кубинца приглашение звучало совершенно искренне и серьезно, и сделано оно было с надеждой, что его примут.

– У нас теперь до Батабано железная дорога, – продолжал с самой милой приветливостью Мариано, – путь, в сущности, не очень длинен. Отчего бы вам не провести у меня все то время, которое вы думаете пробыть на острове? Одного боюсь: вам покажется у нас скучно, потому что я не могу предложить вам никаких удовольствий взамен столичных. Впрочем, если вы любите охоту, рыбную ловлю, то у вас будет много таких развлечений.

Я не стал сопротивляться и уступил искушению. Меня смущало только опасение, что я поступлю слишком бесцеремонно и, кроме того, не успею сделать всех тех дел, ради которых приехал на Кубу.

Но креол опять не дал мне ничего ответить и продолжал:

– Кроме удовольствия осмотреть со мною все достопримечательности нашего волшебного острова, я ничего не могу вам предложить. Я старый холостяк, живу в довольно большой усадьбе, удаленной от населенных мест. Со мной живет сестра, которая ведет наше домашнее хозяйство. Она простенькая креолочка, без особого образования, нисколько не похожая на лондонских и парижских светских девиц. Зато могу уверить, что она очень добра и другу своего брата будет очень рада. Ну так что же, кабальеро? Едете со мной?

Охота и рыбная ловля уже почти склонили меня к утвердительному ответу. Когда же дон Мариано рассказал мне о своей сестре, о «креолочке, не похожей на парижских и лондонских светских девиц», тогда я окончательно перестал колебаться.

– Con mucho gosto! – отвечал я.

Это значит «с удовольствием».

Дон Мариано пожал мне руку и с радостью в голосе сказал:

– Mil gracias! Итак, сеньор, считайте себя моим гостем на все то время, которое вы пробудете на острове Куба. Моя сестра гостит теперь у тетки недалеко от города. Пока я отсутствовал, они съездили в Европу. Как только кончится досмотр багажа, мы заедем за сестрой и вместе отправимся в Батабано.

Забрав свои чемоданы у грозного таможенника и поручив их комиссару с приказанием немедленно доставить на железную дорогу, мы вскочили в английскую тележку и поехали в предместье Гаваны за сеньоритой Агвера.

Дорогой мы говорили о том, чем можно будет заняться в имении.

– Я не обещаю охоты на крупного зверя, – сказал креол.Вам, без сомнения, известно, что у нас есть только безобидный маленький агути и другие небольшие хищные животные. Но зато привезенные из Испании свиньи одичали и сильно размножились в наших лесах. Вы найдете одиноких боровов, почти таких же свирепых, как европейские кабаны. Далее, за неимением более благородной дичи, мы можем поохотиться на аллигаторов. На самом берегу острова, в болотах, попадаются очень интересные экземпляры. Наконец, если всего этого для вас будет мало, я покажу вам охоту совсем уж вам неведомую. Что вы скажете об охоте на человека?