Ольга Шалацкая - Милая парочка

По аллее Ботанического сада медленно проходила хорошенькая молоденькая женщина. На ней было черное шерстяное платье и легкая кружевная накидка такого же цвета, подбитая пунсовым шелком. На голове маленькая шляпа с фиалками; в руках молодая женщина держала изящный шелковый зонтик.

Круглое, миловидное личико обрамляли кудряшки, пышно взбитые на лбу и около щек; щечки ярко алели под черной с мушками вуалеткой. Длинный, несколько заостренный носик походил на клюв птички, но в общем не портил характера физиономии. Полные, ярко окрашенные губки, созданные как будто для одних поцелуев, вздрагивали едва уловимой улыбкой.

В воздухе носился одуряющий запах цветущих лип. Молодая женщина прошлась по главной аллее и села на скамейке возле каменных истуканов. Среди гуляющих преобладала учащаяся молодежь; встречались штатские, пожилые, солидные люди, проходили также нянюшки с детьми, кормилицы, девицы-подростки и проч.

Зоркий, проницательный взгляд молодой женщины ярко блистал из-под вуалетки, внимательно следил за всеми прохожими и, казалось, улавливал и отмечал все тонкости по части женского туалета, причем оригинальное и выдающееся в костюмах в особенности приковывало ее долгие, пристальные взгляды и заставляло иногда невольный вздох вырваться из груди.

Вдруг на скамейку возле нее опустился молодой человек, лет 24-6, блондин высокого роста в светло-сером пальто, цилиндре, с пенсне на широкой черной ленте, опущенным на грудь. Лицо его хранило отпечаток веселого добродушия и беспечности. Сказывалось сейчас, что этот человек, без всякой заботы, пришел сюда с исключительной целью пожуировать и весело провести время. Интересная незнакомка обратила на себя его внимание. Он несколько раз взглянул на нее и сказал:

— Вы позволите мне закурить?

— Сделайте одолжение. Я все равно сейчас ухожу, — отвечала соседка.

— В таком случае зачем же… Я не позволю себе вынуть портсигара. Помилуйте: лишиться столь приятного соседства, — начал было тот.

— Мне пора уже уйти отсюда, — отвечала дама со вздохом и черные глазки ее блеснули из-под вуали.

— Куда же вам спешить! Гулянье только что начинается. Солнце еще не успело сесть. По улице теперь неприятно идти: пыль, жара, а здесь, в тени деревьев, прохладно.

— Мне нужно побывать еще в Царском саду и у памятника Владимира…

— Разве Ботанический менее приятен для вас? Мне кажется, хотя я и приезжий, что этот сад лучший из киевских садов.

— Да?.. Для меня, собственно говоря, все равно; я лишь преследую свою цель, о которой не приходится распространяться с незнакомым человеком, — спохватилась она.

— О, это препятствие можно устранить: позвольте тогда отрекомендоваться вам: муромский дворянин Всеволод Андреич Бороздин. Вот, кстати, моя карточка.

Обаяние прелестной незнакомки возрастало все сильнее и сильнее.

Она застенчиво и нерешительно, после некоторого раздумья, взяла визитную карточку в свою маленькую ручку, затянутую черной шелковой митенкой, через которую просвечивало беленькое пухлое тело.

— Кто она? Если и швейка, то во всяком случае прелестное создание, — подумал Бороздин и, воспользовавшись ее разрешением, закурил папиросу.

Молодая женщина в свою очередь назвала себя женою присяжного поверенного Авдотьей Николаевной Тукиной и, не желая продолжать дальнейшего разговора, сказала с обворожительной улыбкой, обнаружившей белые, словно низанный жемчуг, зубы:

— До свиданья. Я ухожу.

— Может быть, прикажете вас проводить? — сказал Бороздин, вставая.

— Мне, право, жаль вас: это скучная миссия, — отвечала она с кокетливой грацией, оборачивая к нему свое миловидное личико и рдеющую щечку.

— Помилуйте, я в восторге… еще несколько минут провести в вашем обществе, — пробормотал спутник.

— Вы только шутите из лести, но если бы вы знали, какой ядовитой насмешкой звучат ваши слова для меня, — с горечью отозвалась она, следуя вместе с Бороздиным по аллее.

Заметив впереди себя парочку: господина в пальто и серой пуховой шляпе под руку с дамой, свернувших на узкую извилистую тропинку, она вскричала:

— Не «он» ли это?! — и в полузабытьи схватила молодого человека за руку и крепко сжала.

Грудь ее высоко вздымалась, глаза расширились и метали молнии, губы вздрагивали. Она тесно прижималась к удивленному спутнику и шептала:

— Наденьте, пожалуйста, пенсне и обратите внимание на ту парочку. Я плохо различаю на таком расстоянии. Тот господин не брюнет ли с черными усами и такой же бородкой, маленькой, едва заметной? Я почти уверена, что это он: у Мишеля то же серое пальто, — лепетала она.

— Успокойтесь: указываемый вами господин блондин или, лучше сказать, у него борода совершенно рыжего, почти красного цвета и на носу две бородавки, — отвечал Бороздин своей взволнованной спутнице.

— Ну, отлегло от сердца немного! — вздохнула та и, вдруг опомнившись, с ужасом отбросила от себя руку молодого человека и вспыхнула до корня волос.

— Простите, — прошептала она.

— Нет, так притворяться нельзя, — подумал Бороздин: — моя дама не на шутку начинает занимать меня. И кто эта загадочная личность — Мишель?

— Что только делается со мною сегодня! Не мудрено и совсем рассудок потерять, — говорила она, качая головкой.

— Успокойтесь: мне вы можете смело довериться. Я, сударыня, не какой-нибудь проходимец. Достаточно, думаю, сказать вам, что я довожусь племянником генеральше Хлюстиной, которая, надеюсь, была небезызвестна вам. Она недавно умерла и я, ее единственный родственник, приехал в Киев, чтобы утвердиться в правах наследства. А там я опять уеду к своим муромским лесам, куда последует за мной и тайна вашего загадочного Мишеля. Но, может быть, я сумею чем-либо помочь вам?

— Ничем… никто… — скорбным шепотом произнесла она и вдруг, в изнеможении опустившись на лавочку в укромном уголке, под душистой цветущей липой, гостеприимно раскинувшей свои ветви, закрыла лицо руками и простонала:

— Я так ужасно несчастлива!

Бороздин присел рядом с ней, не зная, что сказать милой огорченной женщине.

— Не правда ли: я молода, хороша собой. Вы это находите? — заговорила она, придвигаясь ближе к нему. — За что же меня не любят, игнорируют? И это после трех лет супружества? Что же будет дальше?

Некоторое время Бороздин ничего не мог вымолвить: он только чувствовал сильное головокружение: быть может, одуряющий запах цветущей липы ударил ему в голову.

— Выходила я замуж за Мишеля всего семнадцати лет, вскоре после выпускного экзамена в пансионе. Он так много обещал тогда. Сначала все было хорошо, но не прошло трех лет, как он начал меня обманывать. Пристрастился к картам, женщинам легкого поведения. Я оставлена, заброшена. Мне не с кем слова сказать, посоветоваться. Наконец, узнаю ужасную вещь: он завел себе постоянную привязанность в лице одной модистки… Ну, скажите, что мне делать?