Валерий Нечипоренко - Ловчий

Меня вдруг кольнуло беспокойство. Что, если чутье подвело и у Гаврилыча нет никакого особого плана? Вот сейчас полезет он на тутовник за мешком, а там пусто. Джамал, разумеется, ему не поверит. И карусель закрутится заново.

Но нет, напрасно я сомневался. Отряд двинулся дальше, взяв в сторону Змеиного ущелья, а один из фонариков поплыл прямо, держа курс на вагончик.

Значит, Джамал сдержал слово и отпустил Ирину. Надолго ли?

Через несколько минут мы тоже были внизу.

— Уф! — выдохнул я, сгорая от нетерпения. — О чем они говорили на спуске?

— Общий гап, — отозвался Абдунасим. — Свадьба, угощение, достоинства танцовщиц…

— Абдунасим, догони Ирину! — взмолился я. — Успокой ее, обнадежь, отведи к гадальщику и возвращайся к вагончику. А нам — туда.

— Хоп! — ответил Абдунасим и исчез.

Наша задача отчасти облегчалась тем, что всадники двигались по извилистому берегу речки, мы же могли пробираться напрямик — через посадки тутовника, не опасаясь, что случайный луч фонарика выхватит нас из темноты.

Но с другой стороны, всадники имели преимущество в скорости.

— Не разделяю вашей уверенности, — шепнул мне Боки. — Боюсь, мы упустим сундучок. Навсегда… — Возможно, в воображении ему уже рисовался строгий выговор с последним предупреждением, если не хуже.

— Вы получите их, — таким же шепотом ответил я.

— Кого? — удивился он.

— Звездочки на погоны.

— Они остановились, — повернулся к нам шедший впереди Павел.

И вправду, отряд снова спешился, не проехав и сотни метров.

— Что там такое? — вытянул шею Боки.

— Колодец Иблиса, — мрачным голосом возвестил Павел.

— Что за колодец? — недоуменно спросил Боки.

Зато я сразу же вспомнил круглое водное зеркало, обнесенное каменной оградой, и ту спичку, что стремительно ушла в глубину. Морозный холодок пробежал по моему хребту, когда я начал догадываться о замысле Путинцева. Неужели он посмеет?!

Я сжал локоть Боки:

— Сейчас не время для объяснений.

Затем обратился к Павлу:

— Туда можно пробраться незамеченным?

— Легче легкого, если пойдем вдоль стены. Там тянется канава, заросшая высокой травой.

— Идемте!

Я должен был это увидеть!

Выбираясь из тутовника, мы прошмыгнули по тому межрядью, где я закопал мешок. Фантасмагория!

Канава, о которой говорил змеелов, хоть и позволила нам приблизиться к жуткому колодцу, но не вплотную. Оставалось еще метров шесть открытого пространства, где нас легко бы обнаружили. Мы залегли в высокой сухой траве и обратились в слух.

Отряд сбился в кучу неподалеку у колодца. Люди старались держаться подальше от него. Еще неспокойней вели себя лошади: ржали, стучали копытами, поднимались на дыбы.

— Значит, ты утверждаешь, что сундук в колодце? — послышался недоверчивый голос Джамала.

— Это так же верно, как и то, что мы с тобой знакомы много лет, — отвечал Гаврилыч, и теперь в его интонации мне слышалась не только насмешка, но и сталь.

— Почему же он не тонет?

— Оттого что привязан надежным тросиком.

— Но ведь внутрь попала вода!

— Нет, Джамал. Я приготовил несколько водонепроницаемых мешков и вставил их один в другой.

— Ты врешь! — убежденно и зло воскликнул колчерукий.

Путинцев звонко рассмеялся:

— Глупый ты человек, Джамал! А еще считаешь себя хитрецом! Похваляешься, что разгадал мои планы… Да ни хрена ты не разгадал!

— Это почему же, — сощурился тот, задетый за живое.

— Да потому что моя хитрость на две головы выше твоей, и если бы не досадная случайность, все было бы шито-крыто.

— Ничего не понимаю…

— Ну так слушай! Я знал о твоих подозрениях и сделал по-своему. Сундук я спрятал в колодце Иблиса, потому что, по меньшей мере до весны, сюда никто не сунется. А тайник в ущелье оставил открытым. Там лежит скелет Гафура. Утром тебе доложили бы об этом, и ты решил бы, что я сумел удрать. К весне все забылось бы. Ты уехал бы из Ак-Ляйляка. И тогда я спокойно вернулся бы и вытянул его оттуда. Всего несколько месяцев, Джамал. Разве это срок для человека, отмахавшего двенадцать лет?

— Ладно, пошли! Но если там ничего нет…

— Джама-ал… Сначала поклянись, что не причинишь вреда моей дочери.

— Сначала я должен увидеть сундук. Иди!

Джамал взял у одного из нукеров фонарик и, подталкивая давнего врага, направился к колодцу.

Охранники старались даже не смотреть вслед. Видимо, дурная слава колодца не нуждалась в подтверждении.

Джамал и Путинцев зашли за каменную ограду.

Колчерукий направил луч на водную поверхность.

— Ну и где же тросик? Куда ты его привязал, старый пес?

— Да вот же он!

— Где?!

— Джамал, достаточно и одного глаза, чтобы рассмотреть.

— Где он?!

— Да вот же, вот!

То, что произошло дальше, я предугадывал заранее. Просто я не знал, как он это сделает.

Руки Путинцева были плотно прикручены к туловищу. Но он обошелся без их помощи. Набычившись, он с силой ударил противника в висок своим чугунным лбом — раз и другой. Затем навалился на него сзади всей массой. Некоторое время они балансировали на каменном кольце, затем оба тела свалились в воду. Фонарик, видимо, первым ушел на дно. Темнота скрыла подробности. Но, судя по отчаянному плеску, борьба продолжалась еще какое-то время. Однорукий боролся со связанным. Один — за свою жизнь, второй — за свою дочь. Затем послышался громкий булькающий звук, и наступила тишина.

Молчали мы, молчали нукеры.

Затем послышался чей-то тонкий голос:

— Джамал-ака?

Тишина.

Снова:

— Джамал-ака?

И так — с десяток раз.

Наконец самый смелый, взяв фонарик, осторожно двинулся к колодцу.

— А теперь, дружок, твоя очередь, — послышался рядом шепот змеелова.

Я едва не взвился, увидев у своей щеки огромную, толщиной в руку, змею.

Но Павел крепко держал ее у ромбовидной головы. Когда он успел ее вытащить?

— Джамал-ака? — Нукер на цыпочках приближался к дьявольскому кругу.

Павел замахнулся.

Упругая лента бесшумно взвилась в воздух и упала на плечо бойкого джигита.

Никогда в жизни я не слыхал более дикого вопля.

— Иблис!!!

В следующую секунду возникла картина, описать которую могло бы только гениальное перо: «смешались в кучу кони, люди…»

Люди забыли, что повелевают конями, кони рванулись прочь, не разбирая дороги, напролом. Кто-то сдуру угодил в тутовник и, приняв, видимо, острые сучья за когти дьявола, оглушительно заорал. Лошади ржали, будто на каждую насела стая свирепых волков.