Дуглас Престон - Каньон Тираннозавра

— Свет, пожалуйста.

Позади загорелись лампы, осветив тяжелый занавес, которым был задрапирован дальний конец зала.

— Разрешите представить Робби Уэзерс, дочь Марстона Уэзерса, человека, нашедшего динозавра. Мы попросили ее руководить церемонией «крещения».

Раздались аплодисменты.

— Конечно, нельзя разбивать бутылку шампанского об ископаемое, однако мы можем, по крайней мере, выпить за нашего динозавра. И вот человек, который как нельзя лучше подходит для произнесения тоста. — Он обратился к Робби: — Не хотите ли сказать что-нибудь?

Робби подняла бутылку.

— Это тебе, папа.

Снова аплодисменты.

— Дробь, пожалуйста.

Из громкоговорителей зазвучала предварительно записанная барабанная дробь, и занавес на противоположном конце зала раздвинулся. Показалась ярко освещенная лаборатория за толстой стеклянной перегородкой. На металлическом столе лежала поразительная окаменелость, разделенная на пять фрагментов и местами еще покрытая цементирующей средой. Специалисты уже очистили большую часть черепа динозавра и его разверстые челюсти, изогнутую шею, когтистые верхние и нижние конечности. Теперь еще больше, чем когда-либо, казалось, будто животное пыталось вырваться из камня.

Директор поднял руку, и барабанная дробь смолкла.

— Настало время откупорить бутылку. Робби…

Та возилась с пробкой, по-всякому пытаясь ее извлечь. Раздался щелчок, и пробка пролетела над головами зрителей, а из бутылки полилось шампанское. Послышались хлопки и одобрительные возгласы. Директор подставил бокал под струю, поднял его и сказал, обращаясь к ископаемому:

— Нарекаю тебя Робби, тираннозавр рекс.

По залу прошел громкий гул одобрения. Из боковых дверей появились официанты. Они несли серебряные подносы, заставленные высокими бокалами с шампанским. Официанты пошли в зал.

— Тост! Тост!

Помещение наполнилось разговорами, смехом, звяканьем стекла — все поднимали бокалы за небывалого динозавра. В зале раздавались возгласы «За тираннозавра рекса по имени Робби!», в динамиках зазвучала тема из «Парка юрского периода» композитора Джона Уильямса.

Через несколько минут Мелоди присоединилась к Тому и остальным. Они чокались бокалами направо и налево.

— Ну и здорово же будет раскрыть, наконец, тайны этой окаменелости, — сказала Мелоди.

— Вы, наверное, об этом всю жизнь мечтали, — заметил Форд.

Доктор Крукшенк рассмеялась.

— Я всегда была фантазеркой, но даже в самых смелых мечтах никогда ничего подобного себе не представляла.

— В жизни полно неожиданностей, а? — подмигнув, сказал Форд. — Когда я пришел в монастырь, то и подумать не мог, что в результате окажусь здесь.

— Не очень-то вы похожи на монаха, — ответила Мелоди.

Форд засмеялся.

— Не похож, похож не был, и теперь уж никогда не буду. Охота за динозавром помогла мне понять, что созерцание и размышления — не для меня. Монастырь в свое время очень помог мне, но проводить там всю жизнь я не стану.

— Чем собираешься заняться? — спросил Том. — Вернешься в ЦРУ?

Форд покачал головой.

— Займусь частными расследованиями.

— Что? Станешь детективом? Что скажет настоятель?

— Брат Генри от всей души одобряет мое решение. Говорит, он с самого начала знал, что мне никогда не сделаться монахом, однако я должен был осознать это сам. Вот и осознал.

— А чем именно ты будешь заниматься в качестве детектива? Выслеживать с фотоаппаратом неверных мужей?

Форд расхохотался.

— Вовсе нет. Моя деятельность будет касаться корпоративного и международного шпионажа, криптографии, криптоанализа, научных и технологических проблем. Примерно в этой же сфере я работал, когда был агентом ЦРУ. Кстати, я ищу напарника. — Он подмигнул Тому. — Как тебе такая работенка, а?

— Кому, мне? Я же ничего не смыслю в шпионаже.

— Верно, ничего. Но так и надо. Я знаю твой характер, и этого довольно.

— Подумаю над твоим предложением.

Снова раздались возгласы — директор открыл новую бутылку и стал ввинчиваться в толпу репортеров, подливая им шампанского и выслушивая их жалобы. Динозавр лежал на длинном металлическом столе: шея вывернута, зубы оскалены, пустые глазницы глядят на людское сборище.

Форд обернулся к Мелоди.

— Не скажешь, что этот тираннозавр почил в мире.

— Ярость, ярость… а как же — ведь для него мерк свет, — негромко проговорила та.

Уайман сделал маленький глоток шампанского.

— Пока вы говорили, Мелоди, мне пришла в голову довольно неожиданная мысль.

— Какая же?

Форд глянул на чудище, потом — снова на Мелоди.

— Можно вас спросить: почему вы считаете, что «венерины зеркальца» живые?

Женщина улыбнулась и покачала головой.

— В принципе, они формально не подходят под используемое в настоящее время определение живого, поскольку у них нет ДНК. Однако по остальным признакам частицы являются живыми: они способны размножаться, расти, адаптироваться, питаться, совершать энергообмен и выделять отходы.

— Есть одна возможность, о которой вы, кажется, не подумали.

— Какая?

— Что, если «венерины зеркальца» — это механизмы?

— Механизмы? Машины микроскопических размеров? Но для чего они?

— Чтобы обеспечить исчезновение динозавров. Механизмы, сконструированные, чтобы направлять эволюцию, манипулировать ею. Машины, внедренные в астероид, который летел к Земле, который, возможно, даже послали на Землю.

— Но зачем?

— Вы же сами сказали — чтобы сделать возможным появление людей.

После короткого молчания Мелоди смущенно засмеялась.

— Вот уж точно, неожиданная мысль… Только у бывшего монаха могла возникнуть такая безумная идея.

Б р е к ч и я — горная порода, сложенная из угловатых обломков, размерами от 1 см и более, и сцементированная. — Здесь и далее, за исключением особо оговоренных случаев, прим. ред.

Так в США принято именовать луноход, более привычный русскому уху.

Все цитируемые здесь беседы взяты из подлинных источников, документально фиксирующих ход экспедиции «Аполлона-17» и приведенных в «Журнале лунных экспедиций» под редакцией Эрика М. Джоунза. © Эрик М. Джоунз. — Прим. авт.

«Р е д Л о б с т е р» — сеть гостиниц и ресторанов.