Анатолий Дубровный - Охотница Салли или Листик на тропе войны

— А откуда Милисента узнала? — поинтересовалась Лиша.

— Милисента тогда ещё принцессой была, принцессой-наследницей, её хотели убить. Вот она и относилась ко всем новым людям с недоверием, проверяла. Её понять можно, когда детство и юность в сплошных покушениях, поневоле осторожной будешь. Мы тогда представлялись как жительницы отдалённого баронства.

Листик улыбнулась, видно вспоминая, а Лиша насупилась:

— Его не силы лишать надо было, а совсем убить!

— Это легче всего сделать, да и не за что его было убивать. Слабый человек, хоть и маг, поддался соблазну. Он всю жизнь завидовал другим, более успешным, но сам, чтоб достичь успеха, усилий не прилагал. А тут… Всё сразу и за, как ему казалось, очень малую плату. А лишить мага силы… Для него это страшнее чем смерть, но Масина всей силы не лишили, немного оставили, теперь у него уровень сельского знахаря. Как раз для той деревни лысых атаманов, — хихикнула Листик и, став серьёзной, добавила: — Если он будет использовать свои оставшиеся способности не во вред людям, скажем, будет их лечить, Милисента вернёт ему силу…

— Листик, смотри! — закричала Лиша, показывая на разлетевшиеся в стороны чёрные тени. Их распугал, а может, просто отбросил огромный огненный сгусток, поднявшийся над джунглями. Лиша уже не предлагала напасть, а смотрела с некоторой опаской, которую она и высказала Листику: — Смотри, какой здоровый, наверное, очень сильный, как с таким справиться?!

— Ага, большой, — согласилась Листик, — но размер не всегда имеет значение, в данном случае — соответствует силе. А этот Тарун достаточно сильный, но то, как он попал в свою же ловушку, говорит, что он не достаточно умный… Не может такого быть, чтоб он не знал здешних особенностей, раз здесь прятаться решил и засаду устраивать.

— Ага! Хитрый! — вставила рыжая малышка, её старшая сестра кивнула:

— Хитрый, но это не значит умный. А ещё очень самонадеянный — подманить лувокков и сидеть среди них… Это надо быть очень глупым или считать себя очень могучим.

— Ага, очень могучий, — согласилась Лиша, подтверждая слова Листика, и сделала вывод: — Поэтому не будем нападать сейчас, но он очень самонадеянный, обязательно во что-то ещё вляпается, тогда и нападём! Правильно?

— Там посмотрим, — кивнула Листик, внимательно глядя на огненный шар, зависший над зелёным морем джунглей. Вокруг него чёрными тенями метались лувокки. Листик прокомментировала: — Огненная защита — единственная, которую лувокки не могут прогрызть. Но, поддерживая такую защиту, в ульм невозможно прыгнуть.

— Ага! — понятливо кивнула Лиша. — Снять защиту не может, потому что эти страшные и чёрные нападут, а убежать не получится — защита не пускает! Совсем глупый, попал в такую ловушку!

— Посмотрим, как он из этого положения выпутываться будет, — предложила Листик, а Лиша поудобнее устроилась в воображаемом кресле. Некоторое время ничего не происходило — огненный шар висел, не предпринимая никаких действий, а затем поплыл над джунглями, сначала медленно, а затем всё быстрее, и быстрее. Листик и Лиша, не выходя из межпространства, последовали за Таруном, при этом рыжая малышка не поменяла своего положения, словно и дальше продолжала сидеть в мягком кресле. Глянув на сестричку, Листик покачала головой, то ли осуждая, то ли высказывая одобрение, Лиша уже достаточно хорошо освоила перемещение в ульме, но делала это слишком небрежно. А Тарун, разогнавшись, опередил лувоков и, бросив в них свою огненную защиту, ушёл в ульм.

Гонки в межпространстве продолжились: Тарун снова уходил мелкими прыжками, время от времени выныривая из ульма в надежде, что преследователи потеряют бдительность и вывалятся прямо ему в руки. Листик и продолжавшая развалившись сидеть в воображаемом кресле Лиша останавливались вне досягаемости щупов Таруна. Видимо, это надоело куполостроителю, и он, не выходя из межпространства, сделал несколько резких поворотов, Листик и Лища повторили эти действия. После одного из уж очень крутых поворотов окружающий девочек серый туман сменился буйством красок.

Ульм, или межпросранство, большинству разумных видится серым туманом. Проходя межмировые переходы, они пересекают очень тонкую полосу этого тумана, преодолевая огромные расстояние меж мирами. С помощью специальных амулетов можно ходить по ульму, такой переход длится дольше, чем проход между мирами, идущий погружается в серый туман на более длительное время. Но такие амулеты позволяют пройти только в места известные идущему. Так ходят дракланы, в большинстве имеющие такие амулеты (не у всех дракланов они есть). Поэтому, чтоб найти мир для захвата, дракланы пользуются обычными переходами, а уж потом «ходят» туда с помощью амулета. Снежным драконам такой амулет не нужен, они сами являются как бы таким артефактом. Но и они могут «пройти только туда, где уже были, или туда, куда их „зовёт“ другой снежный дракон. Но есть те, для кого ульм видится не густым серым туманом, а как открытое пространство, чуть покрытое серой дымкой, в котором видны все миры. Они могут „зайти“ в межпространство где угодно (те, у кого есть амулет, и снежные драконы тоже могут „зайти“ где угодно, а вот выйти…) и выходят там, где хотят. Они видят окружающие миры и что в них происходит из ульма, могут ещё „высунуться“ из межпространства (хотя им самим, чтоб „посмотреть“, этого не надо), чтоб показать, мир куда идут, тем, кого ведут с собой. Такое могут только старшие боги, да и то не все, младшие боги и хранители так не могут, они привязаны к своему миру. Листик, Милисента и Лиша умели „ходить“ и „видеть“ в ульме.

Но сейчас, казалось, девочки утратили эту свою способность, вокруг вместо привычной картины множества миров, далёких и близких, чуть затуманенных серой пеленой ульма, было буйство красок! Разноцветные мазки сменяли друг друга в неистовом калейдоскопе. Мало того, что они двигались с бешеной скоростью, так они ещё и меняли цвета! Лиша растерялась, казалось, она вот-вот расплачется. Листик была не в лучшем состоянии, она тоже растерянно моргала глазами.

— Ха-ха-ха, — раздался громовой голос, — попались! Долго я за вами гонялся и наконец поймал!

— Ага! Это неизвестно кто за кем гнался и кто от нас улепётывал! — дерзко ответила Листик. Лиша, хоть как ей не было страшно, поддержала сестру:

— Это мы тебя поймали! Сейчас как ухватим за шкирку да вытянем на чистую воду!

— Лиша. На чистую воду выводят, а… — тихо начала Листик.

— Ага, я знаю, — перебила сестру рыжая малышка и, сдвинув бровки, грозно прокричала: — Выведем на солнышко!

Лиша не ограничилась своим грозным заявлением, а со всей силы ударила огнём в ту сторону, откуда, как ей казалось, раздавался этот пугающий голос. Хохот раздался снова, видно, тот, кто устроил эту ловушку, упивался своей силой и положением девочек. У Лиши потекли слёзы, но не от страха, а от обиды, и она снова из всей силы ударила огнём, чем снова вызвала издевательский хохот. Листик, внимательно слушавшая и смотревшая прищуренными глазами, совсем не в ту сторону, куда Лиша била огнём, выпустила рой ледяных стрел. И, видно, попала в цель, потому что хохот оборвался. Исчезла и круговерть красок вокруг девочек, уступив место привычной дымке ульма, расцвеченной искорками миров, чуть прикрытыми серым туманом. Недалеко от девочек отплёвывался большеголовый карлик, впрочем, карликом он уже не выглядел, достигая в высоту почти три человеческих роста.