Джон Ле Карре - Команда Смайли

«Бывшей заинтересованности», – тотчас отметил Смайли. Бывшей заинтересованности в человеке с развороченным лицом и без папирос в кармане. Зато с желтым мелом. Смайли открыто уставился на Стрикленда: отвратительный зеленый костюм, ботинки из свиной кожи, обработанной под замшу. Единственное, что изменилось, – появились рыжеватые усики, правда, не как у военных, наподобие тех, что носил Владимир.

– Да, сэр, «личность, исчезнувшая из жизни и представляющая исторический интерес», сэр. («Это точно, – заметил про себя Смайли. – Исчезнувшая из жизни, вычеркнутая, забытая».) Очень точно подмечено, – продолжал Стрикленд. – И Оливер Лейкон предлагает включить эту формулировку слово в слово в заявление для прессы. Я попал в точку, Оливер?

– Чисто исторический, – раздраженно поправил его Лейкон. – А не исторический. Нам меньше всего это нужно! Чисто исторический интерес. – И он пересек комнату с явным намерением посмотреть в окно на занимавшийся рассвет.

– Эндерби по-прежнему у руля, Оливер? – поинтересовался Смайли, обращаясь к спине Лейкона.

– Да, да, Сол Эндерби, ваш старый противник, по-прежнему у руля и творит чудеса, – нетерпеливо отозвался Лейкон. Он дернул занавеску, и она сорвалась с крючков. – Правда, работает не в вашем стиле, но почему, собственно, он должен следовать вам? Он сторонник Атлантического союза. – Теперь он принялся поднимать раму окна. – Нелегко работать при таком правительстве, надо вам сказать. – Он сильнее нажал на ручку. Ледяной холод обдал колени Смайли. – Слишком много приходится работать ногами. Мостин, где же чай? Мы ждем его, похоже, уже целую вечность.

«Всю нашу жизнь», – продолжил за него Смайли.

В гору, фыркая, взбирался грузовик – заглушая гул мотора, до Смайли снова донесся голос Стрикленда, который никак не мог договорить с Солом Эндерби.

– Мне кажется, в прессе не следует уж слишком его принижать, шеф. В подобных случаях главное – ровность тона. Даже если личной жизни, как в данном случае, касаться опасно. Важно, чтобы ничего не проскользнуло о настоящем. О, верно, безусловно, верно, шеф, правильно... – И, продолжая льстиво гундосить, оставался, однако, настороже.

– Оливер... – произнес Смайли, теряя терпение. – Оливер, вы не станете возражать, если...

Но Лейкон был из тех, кто говорит, а не слушает.

– Как Энн? – рассеянно спросил он, растопырив локти на подоконнике, обращаясь к окну. – Надеюсь, с вами и все такое прочее? Не в бегах? Боже, до чего я ненавижу осень.

– Благодарю, отлично. А как... – И запнулся, тщетно пытаясь вспомнить, как зовут жену Лейкона.

– Бросила меня, черт бы ее побрал. Сбежала с этой дрянью – инструктором по верховой езде, разрази ее гром. Оставила меня с детьми. Девочек я, слава Богу, отправил в школы-интернаты. – Опершись на руки, пригнувшись, Лейкон посмотрел на светлеющее небо. – Вон там висит Орион как золотой шар среди дымовых труб, – заметил он.

«Еще одна смерть», – с грустью подумал Смайли, ненадолго задержавшись мыслью на разбитом браке Лейкона. Ему припомнилась хорошенькая женщина не от мира сего и стайка дочек, катавшихся на пони в саду их беспорядочного дома в Аскоте.

– Мне очень жаль, Оливер.

– Почему вам должно быть жаль? Это же не ваша жена. А моя. В любви каждый за себя.

– Не могли бы вы закрыть окно, пожалуйста! – крикнул Стрикленд, снова набирая чей-то номер. – Тут холодище, как в Арктике!

Лейкон раздраженно захлопнул окно и снова зашагал по комнате.

Смайли сделал вторую попытку.

– Оливер, в чем дело? – настаивал он. – Зачем я вам нужен?

– Для начала вы единственный, кто его знал. Стрикленд, вы еще не закончили? Он вроде тех, кто читает по радио объявления в аэропорту, – заметил он тут же с глупой ухмылкой. – Конца не видно.

«А ты можешь сломаться, Оливер, – сделал вывод Смайли, заметив, какие отсутствующие у Лейкона глаза, когда тот подошел к свету. – Слишком много на тебя свалилось, – с неожиданным участием подумал он. – Свалилось на нас обоих».

Из кухни появился таинственный Мостин с чаем – образец серьезного современного недоросля в широких брюках, с гривой каштановых волос. Глядя, как он ставит поднос, Смайли наконец нашел ему эквивалент в своем прошлом: у Энн был одно время похожий на него любовник, студент теологического колледжа в Уэльсе, ожидавший рукоположения. Она подобрала его на шоссе М-4, подвезла, а потом утверждала, что спасла от гомосексуализма.

– В каком секторе вы работаете, Мостин? – тихо поинтересовался Смайли.

– Занимаюсь всякой всячиной, сэр. – Он согнулся вровень со столом, демонстрируя поистине азиатскую гибкость. – Такой у нас со времени вашего ухода появился сектор, сэр. Это своего рода оперативный резерв. Там работают главным образом стажеры, дожидающиеся назначения за границу.

– Понятно.

– Я слушал вашу лекцию в Детских Яслях в Саррате, сэр. Для вновь поступивших. «Поведение агента в оперативной обстановке». Это была лучшая лекция, какую я слышал за все два года.

– Благодарю вас.

Но телячьи глаза Мостина продолжали внимательно его изучать.

– Благодарю вас, – повторил Смайли, еще более озадаченный.

– С молоком, сэр, или с лимоном, сэр? Лимон – это для него, – неслышно добавил Мостин, словно это могло служить рекомендацией, чтобы взять лимон.

Стрикленд повесил трубку и теперь возился с поясом от брюк – то ли распускал его, то ли затягивал.

– Ну что ж, придется подправить правду, Джордж! – неожиданно громко возвестил Лейкон, словно оповещая о своем миропонимании. – Человек невиновен, а обстоятельства свидетельствуют о другом. Золотого века никогда не было. Есть только золотая середина. И следует об этом помнить. Мелом написать на нашем зеркале для бритья.

«Желтым мелом», – уточнил про себя Смайли.

Стрикленд принялся шагать по комнате.

– Вы. И Мостин. Молодой Найгел. И вы, сэр!

В ответ Мостин поднял на него свои серьезные карие глаза.

– И чтоб ничего на бумаге, – предупредил Стрикленд, вытирая усы тыльной стороной ладони, словно то ли рука, то ли усы были мокрые. – Вы меня слышите? Это приказ свыше. Встречи ведь не было, значит, и не надо заполнять обычную форму о встрече или чего там еще. Вам ничего не надо делать – только держать рот на замке. Понятно? Свои расходы вы запишете как мелкие выплаты наличными. И представите мне лично. Чтоб в картотеке ничего не осталось. Понятно?

– Я понял, – отозвался Мостин.

– И никаких рассказов на ушко этим маленьким вертихвосткам из канцелярии – все равно узнаю. Вы меня слышите? Налейте же нам чаю.

В сознании Джорджа Смайли, пока он слушал этот разговор, произошли кое-какие перемены. Из беспорядочного обмена намеками, из ужасного зрелища на пустоши высветилась ошеломившая его правда. Он словно почувствовал удар в грудь и на миг отключился от происходящего в комнате, от этих троих загнанных людей. Форма о проведенной встрече? Встречи не было? Встречи Мостина с Владимиром? «Великий Боже, – догадался он, замыкая порочный круг. – Господи, спаси, сохрани и защити нас. Мостин был куратором Владимира?! Старого человека, генерала, которым мы в свое время гордились, препоручили этому неоперившемуся юнцу!» И тотчас удивление сменилось взрывом ярости. Смайли почувствовал, как у него задрожали губы, от возмущения к горлу подкатился ком, препятствуя потоку слов, и, когда он повернулся к Лейкону, стекла его очков словно запотели от высокой температуры.

– Оливер, может быть, вы все-таки скажете мне наконец, что я здесь делаю, – в третий раз зловещим шепотом произнес он.

И протянул руку, взял из ведерка со льдом бутылку водки. Без приглашения отвинтил колпачок и налил себе довольно большую порцию.

Но и тут Лейкон пришел в смятение, задумался, забегал глазами, стал тянуть время. В мире Лейкона прямые вопросы считались верхом дурного вкуса, но прямые ответы были еще хуже. С секунду, застигнутый врасплох, он стоял в центре комнаты и в изумлении смотрел на Смайли. В гору прогрохотала машина, неся с собой весть, что за окном существует реальный мир. Лодер Стрикленд громко хлебнул чаю. Мостин неуверенно присел на табурет для рояля, хотя рояля тут и в помине не было. А Лейкон, судорожно размахивая руками, все пытался подобрать слова, достаточно уклончивые, чтобы затемнить подлинную суть.

– Джордж, – приступил он. Ветер с треском плюнул в окно струей дождя, но Лейкон не обратил на это внимания. – Где Мостин? – вдруг спросил он.

А Мостин, не успев присесть, уже выскочил из комнаты по нужде. Они услышали рокот спускаемой воды, словно от духового оркестра, и бульканье в трубах по всему дому.

Лейкон потянулся рукой к шее, провел по рубцу на коже. И нехотя заговорил:

– Три года назад, Джордж – начнем с этого момента, – вскоре после того, как вы ушли из Цирка, ваш преемник Сол Эндерби – ваш достойный преемник – под давлением заинтересовавшегося нами кабинета министров – я говорю: заинтересовавшегося, поскольку кабинет был только что сформирован, – решил произвести далеко идущие перемены в практике разведки. Я ввожу вас в курс дела, Джордж, – пояснил он, прерывая самого себя. – И делаю это, потому что вы – это вы, а также в память о прошлом и из-за того, – он ткнул пальцем в окно, – что там случилось.