Моррис Вест - Виселица на песке

Мы подошли к коралловому острову в одиннадцать часов. В центре его стояло длинное низкое здание, среди пальм мелькали маленькие белые хижины. Пляж неожиданно кончался глубоководьем. Мы выключили двигатель, и «Вэхайн» заскользила по инерции к берегу.

На пляж высыпали полуголые туристы — загорелые дамы в ярких купальниках, бронзовые парни в обнимку с девицами. За ними служащие в легких ситцевых платьях или коротких шортах.

Некоторые отдыхающие подплыли к нам и пытались вскарабкаться по якорному канату, но Джони Акимото отказался пускать их на палубу. Лодка была его собственностью, и он не хотел, чтобы по ней разгуливали посторонние люди. Мы спустились в шлюпку, подгребли к берегу. Джони серьезно ответил на приветствия и представил меня как своего друга мистера Ландигэна. Он сообщил, что я приобрел островок по соседству, и мы заехали за припасами. Местные оказали нам теплый прием, но не стали задавать лишних вопросов, удовлетворившись объяснениями Джони.

Мой груз благополучно прибыл. Я облегченно вздохнул и с удовольствием пил пиво, закусывая тропическим салатом и наслаждаясь гостеприимством островитян.

Они рассмеялись, узнав, что я арендовал остров, но, услышав о судоходном канале и запасах воды, многозначительно покачали головами и пришли к заключению, что правительство ничего не знает или притворяется, что не знает. Они были искренне заинтересованы подводными исследованиями, наивно и трогательно гордясь страной чудес, которая их окружает. У каждого из них были небольшие коллекции — каури, причудливые кораллы, плоские ракушки, вещи, смытые с кораблей во время шторма, обломки кораблекрушений.

Я снова услышал о девушке-натуралисте, путешествовавшей между островами короткими перебежками на открытом ялике с плохим двигателем. Выразив сожаление, что не встретил ее, понадеялся в душе, что это никогда не случится.

Обед закончился, наша помощь была не нужна, оставалось погрузить ящики на борт «Вэхайн» и отправиться на северо-восток к моему острову.

Соблюдая церемонию расставания, я улыбался налево и направо, говоря провожавшим банальности… Наконец мы вышли в море. Свежий бриз радовал сердце Джони Акимото, раздутый кливер позволил увеличить скорость на два узла.

Джони осторожно подставил паруса ветру, мастерски направляя лодку галсом. Он стоял у руля, широко расставив сильные ноги и откинув голову, глаза и белозубая улыбка светились триумфом.

— Она красавица, правда, Ренбосс? — крикнул он.

— Да, Джони. Когда мы будем у острова?

— Через полтора, может быть, два часа.

— Отлично. Можно разгрузиться и разбить лагерь при дневном свете.

В три часа пополудни появился остров, постепенно превращаясь из серого пятна в изумрудную кляксу и приобретая четкие очертания. Несколько минут спустя проявились контуры скал, отдельные деревья, цветущие группы кустов — признак близкого источника. Перед внешним рифом пенились волны, а в лагуне тихо качалась бирюзовая гладь воды. Постепенно остров заполнил весь горизонт. У меня было состояние человека, вернувшегося с войны в родной дом.

— Ты знаешь, где канал? — спросил я Джона.

— Да! Хочешь пройти с включенным двигателем? Канал очень узкий, там быстрое течение.

— Я смогу… смогу, — его глаза были полны отваги.

И он смог. Казалось, каждая нитка на парусе подтверждала его мастерство. В десятке метров от рифа он развернулся, выровнял судно параллельно западному мысу и направил его через барьер. Лодка подпрыгнула на первом буруне, Джони рванулся через узкий проход. Я замер, ожидая услышать треск разрываемой о кораллы обшивки.

Минуту спустя все было позади, мы скользили по хрустальной поверхности навстречу белоснежному пляжу, неопределенности и Мэнни Маниксу, который был от нас за тысячи миль. Радость переполняла меня…

Мы бросили якорь, сняли парус и собирались переехать на берег, как вдруг моя радость мгновенно испарилась и я в холодной ярости выругался.

У высоких деревьев, на самом краю пляжа, была натянута маленькая палатка: чуть выше отметки прилива, стоял ялик с поднятым мотором.

— Спокойней, Ренбосс, не волнуйтесь. — Джони Акимото стоял рядом. Его тихое ворчание погасило мой гнев. — Это всего-навсего девушка. Помните, мы о ней слышали?

— Знаю! — крикнул я. — Маленькая чертова натуралистка с дурацкой коллекцией морских слизняков. Какого дьявола ее сюда занесло?! Разве она не знает, что это мой остров?

— Нет, Ренбосс, — тихо сказал Джони, — откуда ей знать?

— Очень скоро я поставлю ее в известность. Спускай шлюпку, через двадцать минут ее здесь не будет.

— Вы не сделаете этого, Ренбосс.

— Это еще почему?

— По крайней мере сегодня. Посмотрите! — Он повернулся и показал на рифы. — Видите? Начался прилив, в канале скорость достигает пяти-шести узлов. Как она сможет уехать на такой лодке? Даже если ей это удастся, она доберется до ближайшего острова только через три часа. К этому времени стемнеет и станет опасно.

У меня не осталось аргументов. Угрюмо разглядывая пляж, я удивился тому, что не вижу девушки. Она должна была уже нас заметить.

— Ренбосс?

— Да?

— Через одну-две минуты мы сойдем на берег, представимся и попросим ее как можно скорее уехать, но только вежливо.

— Почему?

— Потому, что она молода и немного напугана. Потому, что гораздо проще быть добрым, а то по всему побережью пойдет молва, что вы скандалист и не знаете обычаев рифа… А поскольку мы с вами джентльмены…

Его кроткие умные глаза умоляли, и я, проглотив гнев, натянуто улыбнулся:

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Постараюсь быть вежливым с этим синим чулком. Но, не будь я Ренн Ландигэн, если не вышвырну ее завтра с острова.

Его лицо расплылось в одобрительной улыбке. Он похлопал меня по плечу и прошел на корму, готовясь погрузить первую партию снаряжения.

Мы уже почти подошли к острову, когда я вспомнил о том, что удивило меня:

— Забавно! Стоит палатка, лодка на месте, а где же девушка?

— Вероятно, на другой стороне, возится среди скал.

— Ну и глупо, начался прилив, ей оттуда не выбраться до утра.

— Может быть, она спит?

— Может быть.

Вытащив лодку, мы направились к палатке. Откидной полог был распахнут, растяжки ослабли. Небрежная работа, при первом дуновении ночного бриза палатка повиснет у нее на ушах.

— Эй! Есть кто-нибудь? — крикнул я.

В горах прокатилось эхо.

Сначала я подумал, что она умерла. Ее гладкие волосы рассыпались по лицу, цвета старой слоновой кости. Из-под расстегнутой хлопчатобумажной блузки виднелась маленькая круглая грудь. Одна рука бессильно лежала на песчаном полу, другая на животе. Распухла от колена до стопы. По лицу, шее, груди текли тонкие ручейки пота: тряпичная кукла, которую бросили в песочнице дети.