Ловец орлов - Шульц Джеймс Уиллард

— Что тебе нужно, сын мой?

— Ничего… ничего… я просто так зашел… — пробормотал я, думая, что меня прогонят.

Но он сказал ласково:

— Садись, если найдешь свободное местечко.

Эти слова ободрили меня. Свободное место нашлось подле младшей его жены, сидевшей у самого входа. Когда я опустился рядом с ней на мягкие шкуры, она улыбнулась мне и сказала:

— Кайи! Маленькая Выдра, у тебя славная мать, а ты добрый сын. Я горжусь тем, что ты сидишь подле меня. Но недалеко то время, когда ты будешь сидеть вон там!

И она указала мне на ложе из звериных шкур по правую руку от ловца орлов. Сейчас это почетное место занимали два великих воина.

Маленькой Выдрой назвал меня жрец Солнца, когда я родился. Как и все мои сверстники, я очень хотел поскорее совершить какой-нибудь великий подвиг и заслужить новое имя — имя воина.

— Когда мальчик вошел, я вам рассказывал о том, как на восходе солнца поймал орла, — заговорил Одинокий Человек, окинув взглядом своих гостей. — Слушайте что было дальше. Я взял свежий кусок печенки и вложил его в бок чучелу волка, который служил приманкой для орлов. Палки, заменявшие крышу ловушки, я разбросал, когда боролся с орлом. Быстро сделал я новый настил, а затем улегся на дне ловушки и стал ждать следующего орла. Все выше поднималось солнце, а орел не прилетал. Долго бормотал я все известные мне заклинания. Наконец, когда солнце стало спускаться к западу, я увидел орла, парившего высоко в синеве. Я боялся, что он никогда не спустится к ловушке, и снова стал твердить заклинания. Вдруг он стал опускаться, быстрый как стрела; крылья его с шумом рассекали воздух. О, как забилось у меня сердце! Опустился он так низко, что я мог разглядеть его блестящие глаза. Но случилось то, чего я не ждал: орел взмахнул крыльями, полетел на юг и скрылся из виду. Никакими заклинаниями не удалось мне его вернуть. Я ничего не понимал. Наконец, я отказался от дальнейших попыток. Разбросав палки, поддерживавшие настил из ветвей над моей головой, я встал, выпрямился во весь рост и… увидел трех больших волков, которые лежали шагах в десяти от ловушки. Они вскочили, уставились на меня, потом повернулись и помчались по склону горы. О, как я на них сердился! Конечно, они лежали тут целый день и спугнули орла. Как странно, что эти волки пришли и улеглись так близко от ловушки!

— А мне это не кажется странным, — сказал один из гостей. — Их привлек запах печенки, которую ты вложил в чучело волка. Но они почуяли также и твой запах; вот почему они боялись подойти и ждали ночи. Они хотели подкрасться в темноте и утащить печенку.

Все присутствующие с ним согласились. Одинокий Человек набил вторую трубку, закурил ее и передал соседу. Разговор зашел об охоте, но я ничего не слышал. Я сидел неподвижно, погруженный в свои мысли. Словно во сне, видел я, что гости докурили трубку, а Одинокий Человек набил ее в третий раз, и снова пошла она по кругу. Наконец, хозяин выбил из нее пепел и отпустил своих гостей.

Гуськом прошли они мимо меня, а когда опустилась за ними занавеска, жены и дети Одинокого Человека стали ложиться спать. А я сидел, не шевелясь, и боялся задать вопрос, который вертелся у меня на языке.

Одинокий Человек искоса на меня посматривал и, наконец, сказал:

— Ты хочешь спросить меня о чем-то, сын мой?

— Да! Да! — воскликнул я. — Что мне делать, чтобы стать ловцом орлов? Научи меня заманивать птиц из далекой синевы!

— Киаи-йо! Мальчишка, кажется, сошел с ума, — проворчала старшая жена Одинокого Человека.

Я и раньше ее не любил, а теперь, когда она стала смеяться надо мной, я ее возненавидел.

Но Одинокий Человек ласково мне улыбнулся и ответил:

— Сын мой, я не могу исполнить твою просьбу. Солнце сделало меня ловцом орлов, и никому не открою я тайны. Мы не смеем говорить о том, что открывается нам в сновидениях. Неужели ты этого не знал?

— Знал, знал… Но я надеялся, что быть может… быть может…

Я умолк, вскочил и выбежал из вигвама. В ушах моих звенел насмешливый хохот старшей жены. Я побежал домой, ворвался в наш вигвам и упал ничком на постель из звериных шкур. С трудом я удерживался от слез.

— Что с тобой? — встревожилась мать.

— Я сказал Одинокому Человеку, что хочу быть ловцом орлов, и просил его научить меня, а его старшая жена назвала меня сумасшедшим… смеялась надо мной, — ответил я.

— Да ты и в самом деле сумасшедший! — воскликнула бабушка. — Неужели ты думал, что жрец Солнца откроет тебе свою тайну?

— Он мог бы мне сказать, что он делает там, в ловушке, на вершине горы…

— О, почему ты всегда бранишь его, всегда на него сердишься? — вмешалась мать. — Или ты ненавидишь своего внука?

— Я его браню, потому что хочу ему добра. Должна же я ему объяснить, что хорошо, а что плохо! — резко ответила бабушка.

— Да, но зачем ты кричишь на него так, что во всем лагере слышно?

Не знаю, чем кончился этот разговор. Я встал, вышел из вигвама и направился в ту часть лагеря, где жили семьи клана Сражается Один.

Подойдя к вигваму одного старого жреца Солнца, я остановился и прислушался.

В вигваме было тихо. Я откинул занавеску и вошел. Старик был один со своей женой. Видел он очень плохо и не узнал меня. Жена его назвала мое имя: тогда он велел мне сесть по левую его руку, а затем, казалось, забыл о моем присутствии. Он что-то бормотал себе под нос и не спускал глаз с костра. Когда я с ним заговорил, он вздрогнул и словно проснулся.

— Помоги мне, — просил я его. — Скажи, что мне делать, чтобы стать ловцом орлов! Неужели я должен ждать много-много лет? Нет, я хочу ловить орлов теперь, этим летом, которое началось с месяца Новой Травы!

Старик долго не отвечал мне и тупо смотрел на огонь костра. Наконец, он сказал тихим голосом:

— Было нас пятеро, пятеро ловцов, но Старое Солнце, самый ловкий и смелый из пятерых, умер, и теперь нас четверо: Одинокий Человек, Черный Бизон, Желтая Антилопа и я. Но я слеп и больше не занимаюсь ловлей. Все мы поклялись Солнцем никому не открывать нашей тайны, и никто из нас не нарушит клятвы. У нас нет и не будет учеников.

Я посмотрел на его старую жену. Она кивнула мне, и я вышел. Старое Солнце я хорошо помнил — умер он в начале зимы, а было ему восемьдесят лет. И я сказал себе, что заслужу право носить его имя; скоро, очень скоро будут называть меня Старым Солнцем. Это было славное имя. Я остановился, взглянул на небо и крикнул:

— О Ночное Сияние! Помоги мне! Попроси твоего мужа мне помочь!

И мне казалось, что луна меня слышит.

Было поздно, когда я вернулся домой, но мать и бабушка еще не спали и при свете костра вышивали для меня мокасины. Мне было все равно, хорошо или плохо я одет, но они говорили, что хотя мы и бедны, но я не должен ходить в лохмотьях. Они шили для меня рубахи, штаны, мокасины из мягкой белой оленьей кожи; были у меня одеяла летние кожаные и зимние меховые. Я был всегда одет не хуже, чем сыновья славных воинов нашего племени.

— Кажется мне, что ты уже побывал в вигваме Горного Вождя, — сказала бабушка, когда я опустился на ложе из звериных шкур.

— Да. И там я кое-что узнал. Старик, а также и все другие ловцы орлов поклялись Солнцем никого не посвящать в свои тайны.

— Жестокие и скупые люди! — воскликнула моя мать.

— Неправда! — закричала бабушка.

— Не будем говорить о них, — перебил я. — Сегодня открылся мне путь, на который я должен вступить. Я не хочу жить с народом моего отца. Я уйду от этого племени. Мать, мы пойдем на юг, к твоему родному народу. Я чувствую, что мне помогут твои соплеменники.

— Нет, нет, ты отсюда не уйдешь! — закричала бабушка. — Ты не можешь отречься от племени твоего отца. Это твое родное племя, и с ним ты останешься до конца жизни.

Я посмотрел на мать: она закрыла лицо руками и горько плакала. Бабушка повернулась к ней и сердито прошипела:

— Женщина-Олень! Перестань плакать! И помни, что я…

Вдруг моя мать выпрямилась и, смело глядя в лицо старухе, воскликнула: