Александр Ферсман - Воспоминание о камне

С этого дня моя Жаннега пристрастилась к камню, скоро она высмотрела прелестный панделок[52] из густого аквамарина. Ну, конечно, и его я купил, так как мои дела шли очень хорошо.

Но панделок с сине-зеленым камнем можно было носить лишь с платьем определенного цвета. Я сам обратил ее внимание на это и сам ей сказал, что к темному вечернему платью скорее пойдет сапфир. Мы обошли десяток ювелирных магазинов, пашли прекрасный кабошон из кашмирского камня[53], и я купил его.

Потом… для утреннего пеньюара ей очень понравился светло-синий, цвета василька, цейлонский сапфир.

Я купил и этот камень, хотя он мне показался несколько дорогим.

Между тем Жанна еще более пристрастилась к камню. Она перезнакомилась со всеми ювелирами Парижа, болтала беэумолку о парюрах, ривьерах[54], ожерельях, папделоках, диадемах[55]. Она увлекалась синими камнями, нашла где-то сама старую Минералогию и в ней читала страницы только о синих камнях.

Сначала я платил довольно спокойно по ее счетам, но скоро синие камни сменились красными, а счета выросли во много раз. Жанна сделалась совершенно помешанной на красных камнях: кровавый аметист, розовые рубеллиты, нежные винно-красные топазы и рубины всех тонов из Сиама и Бирмы! Каждый камень отвечал определенному платью, определенному времени года, часам дня, погоде и даже определенному настроению.

Однажды, когда я осторожно намекнул ей, что счета ее ювелиров начинают меня смущать, она бросила мне кольцо с красным рубином и сказала:

— На, отдай его обратно. — А потом прибавила: — Ты прав, красные камни сейчас не в моде. Сейчас моим желаниям отвечает только алмаз.

А этим желаниям не было конца… И без конца шли алмазы, бриллианты, розы, солитеры всех видов и размеров, камни из Индии, Южной Америки, Бразилии и Конго, камни белой, зеленой, синей воды, камни желтые, оранжевые, зеленые, красные и синие… Алмаз овладел Жанной. Она ничего не хотела слушать, когда я ей говорил, что платить больше не хочу и не могу.

А ювелиры присылали все новые и новые камни, то на одно представление в опере, то на выезд на скачки…

Мне пришлось срочно продать партию продуктов своего завода, увы, по пониженным ценам. Но счета сыпались, и увеличивались, и удлинялись.

Я продал с отчания один из своих заводов. Пытался сократить свои личные расходы, но увлечение Жанны не прекращалось. Впрочем, однажды мне показалось, что прозрачный алмаз начал Жанне надоедать. Я обрадовался этой перемене, старался отвлечь ее, заинтересовать последними картинами в Салоне, возил ее на линкольне по полям и горам Нормандии, Жанна действительно начала забывать камень, а я начал оживать.

Но однажды осенью Жанна пришла домой в каком-то возбуждении. Она сбросила свою шубку из горностая и стала передо мною.

«Ну, что ты скажешь?» — говорили ее глаза. На шее ее было красивое ожерелье из ярко-зеленых камней. Ее бутоньерка за поясом состояла не из живых цветов, а из сверкающих самоцветов с листиками и стебельками из зеленого камня. Какой-то сине-зеленый камень сверкал и в новом кольце.

— Понимаешь ли ты, что это изумруды, настоящие изумруды из сибирских копей на Урале, — гордо сказала она. — Теперь у меня будут только изумруды…

Друзья, я не буду вам дальше рассказывать. Я продал все свои заводы, я сделал огромные долги, и меня стали мучить кредиторы, а счета, счета… не кончались, они лились рекой.

Жанна ничего не понимала, камень заворожил ее.

Однажды после бурной сцены она бросила тысячу женских упреков, собрала свои драгоценности и ушла…

Не помню, как прошли первые годы после этого удара. Я долго болел, товарищи выручили меня из беды и нашли мне место агента по скупке камней у одного из ювелиров, которому я задолжал.

И вот я перед вами, разбитый жизнью и красотою камня. Нет, лучше не было бы совсем самоцветов на свете!

— Ну, моя история совершенно такая же, как ваша, но только наоборот! медленно начал наш товарищ с Украины.

Я вам ее расскажу, и расскажу даже то, о чем многие сейчас и не догадываются.

Вы должны прежде всего знать, что в середине войны совершенно неожиданно я получил наследство от какой-то тетки. Она, оказалось, была богатой, имела старинные, как говорили, фамильные драгоценности и перед смертью завещала их мне, сказав: авось что выйдет из Пети, пусть подарит жене.

Я сохранил у себя, не скрою, в огороде, ящичек с полученными драгоценностями и даже совсем забыл о них в первые годы тревожной жиэпи. Еще в период гражданской войны в Полтаве я встретился с очаровательной Галиной, ну, знаете, настоящая украинка, с черными живыми глазами, черными волосами и певучим голосом. Очень скоро мы поженились и зажили — не так чтобы очень счастливо, но и не очень плохо. Настоящих дружеских отношений у нас с Галей не было, и все из-за этих камней. Как я ни думал, что это ничего не значит в отношениях между мужем и женой, а возьмите, вот такая мелочь, а из-за нее получилась какая-то недоговоренность. О камнях я ей долго ничего не говорил, и это меня все больше мучило, в конце концов надо же ей было сказать…

И вот года через два после женитьбы пошел я к себе в огород, выкопал ящичек с теткиными драгоценностями и торжественно открыл его перед Галиной вечером.

Ой, какие там были камни! Браслет из изумрудов вперемежку с красными рубинами, какая-то брошь из незнакомого мне камня и ожерелье из искристого топаза с маленькими бриллиантиками — все прекрасной старинной кустарной работы.

У Галины прямо глаза разбежались, она по очереди примеряла то браслет, то ожерелье, вертелась перед зеркалом и напевала какие-то песни.

Действительно, драгоценности эти были очень красивы, но как то они были не по душе ни мне, ни моей Галине. Сначала она пыталась их надевать на вечера в клубе. Как-то раз пошли мы с ней в театр, и я упросил ее надеть топазовое ожерелье с бриллиантами, но как оно не вязалось ни с пьесой, которая шла в театре, ни с нашим настроением, ни с нашими вкусами!

— Знаешь, — сказала она мне на следующий день, — не могу я что-то носить эти теткины драгоценности, как-то не знаю! Да ты не обижайся, но только, знаешь, возьми это ожерелье, продай его и купи вместо него попроще — бусы из камня, какие у нас на Украине носят.

Я охотно выполнил ее просьбу, продал ожерелье, купил уральские бусы из дымчатого топаза да еще принес домой несколько сотен рублей.

— Вот хорошо, — сказала она, — а это пригодится в хозяйстве.

Уральские бусы из дымчатого топаза так красиво переливались на шее моей Галины, что мы не могли нарадоваться нашей покупке.