В Травинский - Мир Приключений 1965 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

Реконструкция не походит на всем известное лицо с картины Репина. Она не походит и на скульптуру Антокольского, где царь в монашеской одежде погружен в глубокое раздумье. Но общие черты у них, несомненно, есть.

Восстановил Герасимов и облик сына Грозного — царя Федора Иоанновича, последнего Калиты. Этот бесцветный человек мало походил на своего отца, есть только некоторое сходство в лице. Низкорослый, с лысеющим лбом, жидкой бородкой и усами, он не был ни грозным, ни властным. Этому царю-богомольцу как раз бы и подходила монашеская схима.

Но нет, опять загадка. Царь Федор лежит в рубахе. Почему он не постригся, как и отец, в монахи? Историки думают, что причиной тому внезапная кончина и спешные похороны.

Сразу же началась борьба за престол, и уже появилась на горизонте фигура Годунова — брата царицы, рвавшегося к власти. Не до того было, чтобы соблюдать все обычаи и волю покойного. И в гроб положили простой, не драгоценный сосуд, и в надписи резчик-мастер второпях даже сделал ошибку: высек не “благочестивый”, а “глагочестивый”. Совсем уж нехорошо…

“Я никогда не рассматривал создаваемые мною реконструкции как некую самоцель, — говорит Герасимов. — Достоверность портретной реконструкции обеспечивается ее научной основой. Поэтому мы можем рассматривать портретную реконструкцию как документ. А если это так, то ученые различных специальностей приобретают новый источник для своих разносторонних работ. В частности, историки и антропологи не могут не использовать этот источник для понимания того, как формировались и развивались ныне живущие народы”.

Представить себе облик далеких наших предков, узнать, как развивался, изменялся со временем человек, — важнейшая задача естествознания.

Да и не только самые древние предки человека интересуют ученых. Изучая облик людей, в разное время живших на Земле, можно наглядно проследить, как возникали разные племена и как образовалась та или иная народность, что очень важно для антропологии — науки о человеке.

Это помогает и точнее установить передвижения древних племен и народностей, что важно для истории языков, элементы которых были заложены еще в глубокой древности.

И все это вместе с памятниками культуры прошлого, которые находят ученые-археологи, должно помочь исторической науке, изучающей развитие человеческого общества.

Мы увидим наглядно “последовательность своего развитии от времени, когда человек был полуживотным и еще не владел речью, до эпохи великих изобретений и открытий, до поры, пока в его среде не явились гении мысли и слова, гении искусства, науки, техники — плоть от плоти и кость от кости его” (Горький).

Неутомимо работает Михаил Михайлович Герасимов.

Теперь он уже не один. В Москве существует лаборатория пластической реконструкции. Ученики его работают в Ленинграде. Да и за границей уже появились последователи — в Германии, Чехословакии.

И все же многое еще впереди, собраны еще не все факты, хотя ушли на это десятки лет. Работа продолжается, и, быть может, подмеченные зависимости найдут свое выражение на языке математики. Тогда связь между тканью и черепом будет определяться формулами.

Кто-то из ученых заметил, что математика — это универсальные жернова, которые перемелют все, что в них засыпают. Однако этим жерновам надо задать достаточную пищу. Пока что ее здесь недостаточно. Но со временем копилка фактов наполнится настолько, что можно будет, вероятно, обратиться за помощью к электронной машине…

Поиски новых, пока еще не известных зависимостей между мягкими тканями и черепом позволят в дальнейшем еще более подробно, еще более точно решать интереснейшую задачу восстановления человеческого лица.

Несколько десятков лет упорных поисков и труда — это неоценимая сокровищница знаний и опыта. И важно, чтобы она оставалась открытой для тех, кто пойдет по проложенной Герасимовым дороге. Скромная лаборатория должна превратиться в настоящую научную школу. Неутомимый труженик Михаил Михайлович делает все для того, чтобы дело, начатое им, развивалось и продолжалось,

Фантастика? Это выдумки, это небылицы, это сказки, хотя бы и с примесью науки. А бывает даже и без нее…

Фантастика? Это прогноз, это предвидение, это художественное воплощение замыслов инженера и техника, это попытка изобразить жизнь и человека будущего…

Фантастика? Это развлекательное чтение, это романы приключений, в которых наука присутствует постольку поскольку… Нужен же автору какой-то стержень, чтобы развить увлекательный сюжет!

Конечно, такие ответы на вопрос “что такое фантастика?” не определяют верно ее существо. Она не может целиком отрываться от объективных законов науки, хотя и не должка ограничиваться только тем, что уже известно сейчас или намечается для ближайшего будущего. Она не может ограничиваться только научно-техническим предвидением, хотя!и раньше и теперь нередки случаи, когда мечта становится былью. Она может, наконец, и не уложиться в обычные формы приключенческого романа, повести, рассказа, хотя увлекательный сюжет и отличает многие произведения научной фантастики.

Разноречивые мнения приходится слышать о научно-фантастической литературе, различные предлагаются ее определения. Так происходит, вероятно, потому, что сама эта литература стала достаточно сложной и не укладывается в привычные старые рамки.

Но какие бы споры ни происходили вокруг понятия “научная фантастика”, она развивается в целом успешно, она завоевывает многие литературные жанры вплоть до сатиры и юмора, памфлета и сказки.

Красноречива статистика: примерно за полтора послевоенных десятилетия в Советском Союзе выпущено столько произведений фантастики, сколько за весь предвоенный период, начиная с 1917 года, а с 1958 года по 1965 число их перешло за пятьсот!

Непрерывным потоком выходят новые романы и повести, рассказы и очерки, пишутся даже стихи, создаются киносценарии и пьесы на самые различные темы. Фантастику печатают у нас центральные, республиканские, краевые и областные издательства, выходят и отдельные книги, и сборники, и альманахи.

Фантастику помещают журналы, и, наконец, о фантастике спорят на страницах тех же журналов, на страницах газет и перед объективами в телестудиях.

Надо отметить, что намного чаще переводятся сейчас у нас научно-фантастические произведения зарубежных авторов — как западных, так и представителей братских социалистических стран.