Джеймс Кервуд - Погоня

— Не бойся, душечка, — продолжал Биль, — тебя здесь никто не обидит. Смотри сюда! Видишь ты это?

Он протянул ей деньги. Девушка никогда не предполагала, что человек был способен нанести такой страшный удар, притом так стремительно, как это сделал сероглазый незнакомец. Это был удар, от которого Биль полетел, как мяч. Девушка выскочила вон, даже не поняв, в чем дело.

— К счастью, я видел, как вы туда вошли, — объяснил ей незнакомец. — Я так и думал, что вы были введены в заблуждение. Я ведь слышал, как вы спрашивали, где бы здесь можно было приютиться. Если хотите последовать за мной, то я проведу вас к своим знакомым.

— Если это вас не очень затруднит, — ответила она, — пожалуйста! А за то, что вы сделали сейчас, позвольте мне вас горячо поблагодарить!

Они пошли вдоль просеки, по бокам которой стояли разнокалиберные и разноцветные бараки и палатки маленького зарождающегося городка. Иногда попадались бревенчатые постройки, которые придавали этому поселению некоторую солидность. Девушка не особенно к ним присматривалась. Она чувствовала, что все их оглядывались. Она ясно расслышала выражения удивления и любопытства со стороны двух мужчин и одной девушки, расстилавших перед палаткой одеяла. Она взглянула на шедшего рядом с ней человека и оценила его воспитанность, так как он не навязывал ей своего знакомства Ее глаза весело сверкнули.

— Все это для меня странно и ново, — сказала она наконец. — Почему все они на меня так смотрят? Что во мне любопытного?

— Никто из них никогда еще не видел такой красивой женщины, — резко ответил он.

Их глаза встретились. Он прямо ответил на ее вопрос. В его манере и во взгляде не было ничего оскорбительного. Тем не менее ее губы задрожали, а лицо вспыхнуло. Она улыбнулась.

— Простите меня, — взмолилась она. — Неужели здесь, в этих диких местах, вы не находите нужным скрывать ваши мысли?

— Я высказал не свои мысли, — поправил он ее, — а сказал то, что они думают о вас.

— О, в таком случае прошу извинения.

— Не беспокойтесь, — ответил он непринужденно и теперь уже весело посмотрел ей в глаза. — Мне незачем говорить вам, что здесь, между этими горами и морем, вы не встретите более странного человека, чем я. Я, например, не привык ухаживать за женщинами. Я представляю им действительность, как они хотят, без всякого личного участия с моей стороны. Но, — надеюсь, что вы ничего не будете иметь против моего признания, — я последовал за вами к Билю только потому, что вы мне показались необыкновенно красивой, и что я ожидал, что там разыграется сцена.

Они достигли конца улицы и вышли на небольшую зеленую поляну, по которой ноги ступали, точно по бархату. В дальнем краю этой полянки виднелись приютившиеся между деревьями две или три палатки. Мужчина повел ее к ним,

— Ну, и разрушил же я все их планы! — продолжал он с оттенком иронии в голосе. — Это было действительно геройским поступком с моей стороны. Не правда ли? Вероятно, вы сгораете от нетерпения высказать мне это, только не решаетесь. А я немножко недоволен собой, что заинтересовался вами больше, чем следовало бы. Но это потому, что я — литератор. Я сочиняю книги. Мое имя — Джон Альдос.

Его спутница вскрикнула от удивления и остановилась. Сама того не сознавая, она крепко схватила его за руку.

— Вы Джон Альдос? — воскликнула она. — Тот самый, который написал роман «Женщины» и «Светские приличия»?

— Да, — ответил он ухмыляясь.

— Я не читала ваших книг, но видела на сцене ваши пьесы. Вы — ненавистник женщин!

— Пламенный.

Она глубоко вздохнула. Ее рука соскользнула с его руки.

— Это очень, очень забавно, — проговорила она, глядя на освещенные солнцем горные вершины. — Вы сдираете с женщин кожу живьем и тем не менее…

— Миллионы женщин читают мои книги, — усмехнулся он.

— Да, все они читают ваши книги, — ответила она, прямо посмотрев ему в лицо. — И это потому, что вы действительно правы.

Теперь пришла его очередь удивляться.

— Вы так думаете?

— Да. Даже более. Я и раньше всегда думала, что поняла ваш секрет: скрывать под разными соусами громадную истину, за которую, если бы вздумали высказать ее прямо, весь свет поднял бы вас на смех. Итак, вы презираете меня!

— Не вас лично.

— Но ведь я — женщина.

Он засмеялся. На его загорелом лице выступил густой румянец.

— Мы даром теряем время, — предупредил он ее. — Я слышал, как вы говорили Билю, что спешите на поезд, который отправляется к Желтой Голове. Я хочу угостить вас настоящим обедом. А теперь… Как мне отрекомендовать вас моим знакомым?

С минуту она решительно и смело смотрела ему в глаза.

— Мое имя — Иоанна, то самое имя, которое вы дали в вашем произведении самой ужаснейшей из женщин. Иоанна Грэй.

— Очень сожалею об этом, — ответил он с низким поклоном. — Пойдемте. Если не ошибаюсь, пахнет свежеиспеченным хлебом.

Когда они двинулись вперед, он вдруг неожиданно схватил ее за руку. В его глазах вспыхнул какой-то новый огонек.

— Нашел, — воскликнул он. — Вы дали мне идею. Все время я придумывал имя для нее, для героини моего нового романа, и до сих пор никак не мог его придумать. Теперь я назову ее — Ледигрей.

Девушка сделала шаг назад. Его удивило, как вдруг вспыхнули у нее глаза и как изменился цвет лица. Она быстро задышала.

— Вы возражаете? — спросил он.

— Не настолько, чтобы запретить вам, — ответила она, понизив голос. — Я и так уже многим вам обязана.

Он заметил, как быстро она овладела собой, высоко подняла голову и посмотрела в сторону палаток.

— Вы не ошиблись, — добавила она. — Я тоже ощущаю запах свежего хлеба!

— Я буду делать ударение на первой половине этого слова — Ледигрей, — сказал Альдос точно самому себе. — Это придаст фамилии некоторую сентиментальность. Представьте себе, что любовник говорит: — «Моя милая, дорогая Ледигрей!»

— Запах хлеба!.. Свежего хлеба!.. — закричала Иоанна Грэй, точно не желая его слушать. — У меня разыгрывается аппетит! Ведите меня поскорее, Джон Альдос.

Они подошли к ближайшей из трех палаток, над которой находилась грубо написанная вывеска: «Братья Отто, проводники и оружейники». Это была большая четырехугольная палатка с красными и синими полосами, и из нее доносился веселый женский смех. Штук пять собак лениво поднялись им навстречу, когда они подошли поближе. Одна из них остановилась и заворчала.

— Они не тронут, — сказал Альдос. — Это специальная порода на медведей. Они принадлежат Джеку Брюсу и Клоссену Отто. А вот и сама мадам Отто, — указал он на женщину, появившуюся у входа в палатку. — Если бы все женщины были таковы!