Сергей Мстиславский - Крыша мира

Подлинно романтический герой, Сергей, по выражению самаркандского джигита, «конем правит, как святой Алий», одерживает победы на знаменитых спортивных играх степняков и горцев — байгах-козлодраниях; храбр он до безумия, находчив, как сам Одиссей, а хитроумием не уступит д'Артаньяну. Право же, эти имена не случайно приходят в голову: только этот Одиссей сам написал «Одиссею», не дожидаясь Гомера; этот д'Артаньян не пожелал оставить описание своих подвигов на долю Дюма из последующих столетий.

Конечно, всякое сравнение хромает; наш герой думает не о возвращении димой и славе, как Одиссей, и не о блистательной карьере, как д'Артаньян, — Сергей революционер, он хочет уничтожить угнетение человека человеком, победить «тигров», одинаково притесняющих людей в центре России и Бухарском ханстве.

Да, наш герой (автор — герой романа) не просто романтик, а романтик революционный; чужая боль ранит его, чужое рабство ощущается как собственное, и беды родины, народа и мира переживает Сергей Дмитриевич Масловский остро и резко. Однако смысл жизни для него — в немедленном действии, в непримиримой борьбе, которая обладает и собственной ценностью. Вот белые стихи, опубликованные уже тридцатишестилетним революционером:

«На крови стоит мир, и жизнь есть борьба. И дорога перед тобою свободна только на полет копья, — если твоя рука сильна и глаз меток. Кто хочет жить? Бейтесь! Бейтесь — и, в награду, вы будете биться вечно. Ибо жизнь вечна!»

Надо ли удивляться, что за десяток с небольшим лет до публикации этих стихов романтик и сорвиголова, нетерпеливо стремящийся к смертельной схватке с самодержавием, оказывается в партии террористов, партии немедленного и прямого действия, непосредственно угрожающего правящей верхушке? Но этот романтик еще и ученый — не только в романе подготовил молодой Масловский научные работы, появившиеся в высокопрестижных изданиях; в числе прочего за ним заслуга открытия для науки неизвестного прежде лингвистам языка — языка народа язгулемцев на Памире.

Позже, во время революции 1905–1907 годов, на рабочих окраинах Петербурга Сергей Дмитриевич собирает вокруг себя тех рабочих, кто, не слишком хорошо разбираясь в революционных теориях, готов к немедленному революционному действию: объединившись в Боевой рабочий союз, они ведут почти открытую борьбу против черносотенцев. Председатель этого союза — Мстиславский.

Но и этого мало. Поражение в войне с Японией, вопиющая бездарность царского правительства настроили против власти многих офицеров, в том числе не обязательно социалистов по убеждениям или хотя бы настроениям. Среди дореволюционного русского офицерства были, конечно, и тупые солдафоны и продажные бездарности. Но при всем при том служили в армии и истинные патриоты, о чем свидетельствует множество случаев, когда офицеры, в том числе в высших чинах, подавали в отставку во время событий первой русской революции, покидали ряды армии, лишаясь единственного иногда источника средств существования, — лишь бы не стрелять в свой народ. Несколько сот человек — от Санкт-Петербурга до Владивостока — объединяются в нелегальный Всероссийский офицерский союз. И в числе его руководителей оказывается библиотекарь Академии Генерального штаба; он же вскоре занимает место главного редактора подпольного журнала «Народная армия», этим союзом выпускаемого.

Есть у новой организации очень любопытная особенность — сюда не принимают людей из «чужой» среды — солдат или штатских. Дело в том, что и солдафоны и военные интеллигенты одинаково высоко ценили офицерскую честь. Во всяком случае донос на своего собрата по службе был для огромного большинства офицеров просто немыслим. Жаловались же руководители российской охранной службы, что они имеют своих агентов во всех сословиях и политических группах, а вот среди офицерства с агентурой плохо. Именно на это надеялись — и, в общем, не напрасно — члены Всероссийского офицерского союза, категорически отказываясь допускать в свои ряды «шпаков». Масловский-то свой брат, да еще генеральский сын.

Революция потерпела поражение. Размыло ряды и Всероссийского офицерского союза и Боевого рабочего союза, одних ублажила и успокоила вырванная у царя конституция, других смирили голод и полицейская угроза — или, напротив, привели к обычному разбою.

Революционерами в среде, с которой Сергей привык иметь дело, остались немногие…

А будущий автор романа «Крыша мира» попадает в Петропавловскую крепость. Его обвиняли в подготовке восстания в Финляндском военном округе; только, по позднейшему замечанию Сергея Дмитриевича, обвинение заключало в себе счастливую ошибку: как раз к подготовке восстания в Финляндском военном округе он причастен не был. И потому провел в тюремной камере не так уж много времени.

Опять работа в Академии Генерального штаба, работа в журналах, подпольная работа. А в феврале 1917 года началась новая жизнь, опять пришла пора революций…

В 1922 году выпустил Мстиславский книгу «Пять дней» — это отнюдь не роман, а просто документальный рассказ свидетеля и участника о некоторых событиях 1917 года. Так сказать, рассказ очевидца — до чего же, замечу, не любил это слово «очевидец» сам Мстиславский, для которого бездействовать — значило не существовать.

Февральское восстание для большинства организованных революционеров в Петрограде было полной неожиданностью. Тому же Мстиславскому, например, казалось, что в стране, скованной военной дисциплиной, до революции очень далеко. Но она все-таки начинается. Сергей Масловский не кидается на бушующие улицы, как это сделал его друг поэт Александр Блок, — нет, он не хочет просто «присутствовать», он уверен, что понадобится товарищам по борьбе как военный руководитель. Найти же Сергея Дмитриевича товарищам будет легче, если он останется у телефона. Расчет оправдался. Нашли! Позвали. И вот он в стремительно сформированном штабе восстания, заседающем в 41-й и 42-й комнатах Таврического дворца, вместе с другими старыми революционерами, делегатами восставших воинских частей и заводов.

Позже Мстиславский работает в военной секции Петроградского совета рабочих депутатов. И тут наступает момент, которым он гордился всю жизнь. 9 марта становится известно, что Временное правительство хочет отправить отрекшегося от трона Николая II через Архангельск в Англию. Совет — весь Петроградский Совет, все его депутаты, независимо от классовой и партийной принадлежности, равно большевики и анархисты, эсеры и меньшевики — считают, что тем самым открывается прямая дорога к монархическому перевороту. Да, бывший царь слаб, бездарен, но дело не в его характере и способностях — «…на первый же ход этой венценосной пешки потянутся по тем же, веками освященным правилам игры, и офицеры, и кони, и туры…» — пишет Сергей Дмитриевич. История всех революций свидетельствует, что, оказавшись за рубежом, короли и принцы становились центрами притяжения реакционных сил. Столько офицеров не шахматных, настоящих помнили о данной ими когда-то присяге — пусть и человеку, которого сами презирали.