Борис Бабкин - Проклятие индийского мастера

— Почему вы стали членом этого преступного синдиката? — спросила Катя.

— Я родился членом этого преступного синдиката. Мой дед был одним из старейшин японского крыла Триады. Моя мама совершила смертный грех — родила меня от русского, да еще, как потом оказалось, двойного предателя. Он предал Россию, перейдя к немцам, а потом в японскую разведку; когда его задержали на Колыме, он подставил твоего прадеда и начал работать на СССР. Но маму, учитывая заслуги ее отца, пощадили. К тому же дед убил себя и тем самым сохранил маме и мне жизнь. Извините, что не сообщил об этом раньше, но не сказать о том, что я люблю тебя, не могу. Ничего не говори, — остановил он Катю. — У нас нет будущего. Но я хочу, чтобы женщина слышала мои слова о любви. Такова традиция белых ниндзя. Да и правила чести Триады требуют того. Не бойся быть отвергнутым, страшно быть не услышанным, — процитировал он.

По-японски, затем по-русски и по-английски объявили о посадке на самолет Токио — Москва.

— Я успел, — улыбнулся Исао. — Вам пора…

Шагнув к нему, Катя обняла его и стала целовать растерявшегося японца. Женя с улыбкой отвернулся. Проходившие мимо японцы со сдержанным неудовольствием смотрели на целующуюся пару.

— О’кей, парень! — крикнул кто-то по-английски. — Пусть запомнит тебя! Жарче целуй красотку!

— Нормально, ребята, — произнес мужской голос по-русски. Катя смущенно потупилась. Обычно невозмутимый Исао потрясенно смотрел на нее.

— А ты бы наплевал на эти устои Триады и женился на ней, — весело посоветовал Женя.

— Ее убьют, — тихо ответил Исао, — и всех родственников тоже. Вам пора.

— Наконец-то, — проговорил седой представительный мужчина, — домой едут. Был грех, думал, останется там моя внучка. Исао хоть и японец по паспорту, но выглядит…

— Японцы бывают очень даже ничего, — возразил рослый мужчина, — а японки вообще…

— Молчи, Семенов, — улыбнулся седой, — а то расскажу твоей Ленке, будет тебе на орехи!

— Не поверит она вам, Иван Евгеньевич. Но вообще-то действительно есть очень красивые японки.

— Сейчас прилетят, — кивнул стоящий рядом с ним мужчина. — Наконец-то детей увижу. Скажу честно, волновался больше, чем когда Катя в тайге бывает. Когда улетала в Америку по приглашению генерала, меньше беспокоился.

— Тоже, наверное, боялся, что дочь останется там, — засмеялся Семенов. — А я уверен, Катька здесь замуж выйдет. И мы все узнаем об этом раньше, чем ей жених предложение сделает.

— А у меня есть вполне обоснованное мнение, — буркнул Иван Евгеньевич, — что этого вообще может не произойти. Уж больно она требовательна. Я уже согласен на то, чтобы она просто родила.

— Папа, — возмутился Катин отец, — что ты говоришь?

— Знаешь, Саша, — вздохнул Иван Евгеньевич, — уж лучше так, чем никак. Мужа Катюше найти очень и очень трудно, она как будто не от мира сего. И я согласен на правнука или правнучку, лишь бы она не осталась одна.

— Прилетели, — сказал Семенов. — А Иван Евгеньевич верно говорит. Но не сможет она так просто лечь с мужиком, даже если он ей понравится.

— Да хватит вам, — вмешалась симпатичная женщина, — накаркаете.

— А ты, Ольга, значит, не хочешь внука понянчить? — улыбнулся Иван Евгеньевич.

— Хочу, конечно, но рожденного в браке, — твердо ответила невестка.

— Хватит туман нагонять, Ленчик, — усмехнулся худощавый блондин. — Ты не жуй сено, а говори, на кой хрен вызвал. Столица нам не по кайфу.

— Значит, так, Граф, — сказал невысокий полный мужчина. — Нужна одна вещь — глобус. Получаете за него пятьдесят тысяч евро сразу. Вы глобус, а вам деньги.

— Погоди-ка, — не понял блондин, — что-то ты путаешь. Или глобус этот из Алмазного фонда?

— Глобус находится в квартире, — объяснил Леонид. — Хозяин — бывший сотрудник МВД, полковник Мирославский. Там живут еще четверо. Его сын с женой, внук и внучка. Внучке тридцать, внуку двадцать. Есть горничная.

— И что, ты предлагаешь мне хату ковырнуть? — насмешливо спросил Граф. — Ты что-то перепутал, форточки не мой профиль. К тому же я не въеду, что за глобус? Золотой, что ли?

— Я сам не знаю. Меня просили помочь одному человеку и предложили хорошие деньги. Тем, кто принесет глобус, пятьдесят тысяч…

— А сколько получишь ты?

— Десять. Пятьдесят тысяч считай за так.

— Вот что я тебе скажу, Ленчик. Сведи меня с наводчиком или с заказчиком. Я не буду поднимать цену, и ты тоже получишь свое. Просто мне надо побазарить с тем, кто навел тебя на Мирославского. Давай так — ты базаришь с этим делягой: мол, есть человек, который хапнет этот глобус за пятьдесят штук, но при условии, что ты сам побазаришь с ним. Иначе никаких дел. А другого ты не сможешь найти. Понял меня, Ленчик?

— Конечно, понял. Но знаешь, Граф, не думаю, что он согласится на разговор с тобой, он слишком осторожен.

— Тогда вообще ничего не будет. Короче, так, ты меня сведешь с ним. Назовешь мне его…

— Нет. Я не могу…

— Ленчик, не буди во мне злого дядю. Ты же знаешь, какой я нехороший, когда злюсь. А мне бы не хотелось отдавать тебя в руки Бульдозериста или в ноги Клоуна. Это же все равно что попасть под трактор. Бульдозерист двоих кулаками убил, а одному башку свернул, за что и получил пятнашку. А Клоун пяткой кирпич ломает. Представляешь, если он тебе по черепу двинет? Так что мысли, Ленчик, у тебя пять минут. Время пошло. — Граф достал сигарету и сделал глоток пива. Леонид испуганно посмотрел на дверь. — И не думай! — Граф дернул рукой, и в косяк воткнулся нож.

— Граф, — жалобно заскулил Леонид, — но я боюсь…

— Он не узнает, что ты на него навел, — перебил Граф. — Ленчик, рожай в темпе, я начинаю заводиться. Бульдозерист! — громко позвал он.

— Чё? — отозвался хриплый голос.

— Опохмеляться будешь?

— Конечно! — Из открытой двери вышел лохматый амбал с опухшим лицом. Потянувшись, он уставился на вжавшегося в кресло Леонида. — Во, блин, повидлом помазанный. А ты какого хрена тут торчишь?

— Да понимаешь, Савелий, — Граф протянул ему банку пива, — я у него по-приятельски попросил назвать одного делягу, там бабки хорошие можно получить без пальбы и крови, а он зажал адрес.

— Чё? — Открыв банку, Бульдозерист сделал несколько глотков. — Ты чё, падла, — он шагнул к испуганному Леониду, — зажал адрес?! Я те, сучара, сейчас…

— Армен Голанян, — быстро проговорил Леонид. — Он где-то на проспекте Мира остановился. Где, не знаю. С разговором приезжал ко мне…

— Позвони и скажи, что нашел фраера, который глобус тяпнет, — улыбнулся Граф.