Густав Эмар - Маисовый колос

Подняв голову, он тревожно оглянулся и прислушался. Все вокруг было по-прежнему спокойно и безмолвно.

Подняв раненого на руки, он поспешно направился с ним к городу. Однако минут через двадцать он остановился и с отчаянием произнес:

— Ах, Боже мой! Волнение лишает меня сил... я не в состоянии нести его дальше... захватывает дух... О, Господи, что же теперь делать?

Он тихо опустил бесчувственного Бельграно на землю, сел возле него и прошептал на ухо:

— Луис, ты слышишь меня? Я — Мигель, твой друг, твой брат, слышишь?

Раненый с усилием повернул голову и открыл глаза.,

— Ты... Мигель? — едва слышно произнес он. — Зачем ты тут? Беги, Мигель, спасайся...

— Нет, я от тебя не убегу, Луис! — ответил незнакомец, поднявшись на ноги и нагибаясь над ним. — Давай-ка, я опять попробую играть роль няньки... Ухватись покрепче руками за мою шею... Боже мой, да ты ранен в правую руку, следовательно, сражался левой?.. И только подумать, что меня не было с тобой, когда я был тебе всего нужнее! — добавил он голосом отчаяния, снова стараясь поднять своего друга на руки.

Свежий ветерок окончательно привел в себя раненого. Скрывая свои страдания, он сказал по возможности твердым голосом:

— Дай мне только опереться на твою руку, Мигель; мне кажется, я могу идти сам.

— Нет! — ответил незнакомец. — Я вижу у тебя течет кровь и из бока, а с такой раной едва ли можно ходить... даже такому стоику, как ты... Да отсюда недалеко; я донесу тебя.

Действительно, бедро дона Луиса было рассечено почти до кости, и кровь сильно лилась из раны. Едва ли он был бы в состоянии сделать хотя бы шаг.

Незнакомец с громадным трудом посадил раненого себе на спину и понес его. Шагов через пятьдесят он дошел до глубокой траншеи, которую недавно начали рыть неподалеку от боковой степы дома английского резидента.

Спустившись в эту траншею, незнакомец посадил своего друга спиной к стене и проговорил, садясь рядом с ним:

— Теперь скажи мне, куда ты еще ранен?

— Не знаю, — слабым голосом ответил Бельграно. — Я чувствую боль во всем теле, но ранен, кажется, только в эти два места.

И, взяв руку приятеля, он поочередно приложил ее к своему правому плечу и к левому бедру.

— Ну, это пустяки! — произнес незнакомец, обнимая его. — Это не так опасно...

От порывистого и крепкого объятия друга дон Луис глухо вскрикнул.

— Боже мой, что с тобой?!— воскликнул испуганный Мигель.

— Я должно быть... да... действительно... я ранен и здесь, — пролепетал Бельграно, указывая на левый бок. —

— Но хуже всего болит рана в бедре... Сначала было не так... заметно... а... теперь... все... сильнее и сильнее...

— Постой, я сейчас перевяжу тебе рану; хоть кровь немного остановится,— говорил Мигель, доставая из кармана носовой платок. — Вот так! Ну, а теперь где еще больно, кроме правого плеча? Тут вот, что ли? возле спины? Да, да... кровь... рана... И это есть чем перевязать; на счастье я запасся сегодня двумя платками... Эк ведь тебя, бедняжку, как отделали эти мерзавцы!

Мигель нарочно болтал так развязно, чтобы не выказать тревоги, овладевшей им при виде страшных ран Луиса, и не запугать приятеля.

Откуда-то вдруг донеслись в траншею звуки фортепьяно, точно дразня укрывшихся в этой сырой могиле молодых людей.

— А!— воскликнул Мигель, заканчивая перевязку,— Английское превосходительство развлекается... Да ведь я слышал, что у него сегодня званый вечер...

— В доме веселье... а у ворот... убивают... местных… граждан! — с горечью прошептал Бельграно.

— Это в порядке вещей, — заметил Мигель. — Сэр Вальтер Спринг вполне достойный представитель той прелестной дамы, которую зовут Англией и которая поет и пляшет вокруг трупов, точь-в-точь как готтентотские вдовы, с той лишь разницей, что последние беснуются с горя, а первая — с радости.

Дон Луис невольно улыбнулся на шутку своего друга и собирался что-то ответить, как вдруг Мигель зажал ему рот рукой и прошептал, ощупывая рукоять своей шпаги.

— Молчи! Я слышу шум...

Действительно, послышался топот приближающихся лошадей, смешанный с глухим говором голосов. Через некоторое время можно было слышать не только сами голоса, но и то, о чем говорили.

— Знаешь, что? — говорил один из всадников. — Мне вовсе не хочется заезжать в шинок, а лучше прямо домой... Давай-ка сосчитаем тут деньги, благо никто не увидит. Высечем огня, закурим по сигаре и будем считать при их свете.

— Ладно, — ответил другой голос. — Мне все равно... Вот тут кстати насыпь, на ней мы и сядем.

Всадники — их было двое — спешились, причем послышался звон сабельных ножен о землю. Взяв своих лошадей за поводья, они уселись на насыпи, в нескольких шагах от дона Луиса и его друга, скрытых на дне траншеи.

Один из незнакомцев высек огонь и закурил огромную сигару.

— А ты разве не будешь курить? — спросил он товарища.

— Нет, после, — ответил тот.

— Ну, так давай считать. Передавай мне бумажки, только по одной.

Товарищ снял шляпу и вынул из нее пачку банковских билетов. Вытащив одну бумажку, он передал ее курившему. Тот сильно пыхнул из сигары, держа ее над билетом, который сразу осветился красным огоньком.

— Сто? — произнес тот, который дал билет и заглянул на него через плечо товарища.

— Да, — отвечал последний, выпуская густое облако дыма изо рта и ноздрей.

Описанная процедура повторилась тридцать раз; все бумажки оказались сотенными.

Разделив пополам три тысячи пиастров и передав товарищу полторы тысячи, куривший сигару проговорил недовольным тоном:

— Я думал — больше! Если бы удалось укокошить того молодчика, нам достался бы его кошелек, он, кажется, был набит золотом.

— Ну, что же делать, и то хорошо, — заметил другой. — А не знаешь, куда стремились эти унитарии? Не в армию ли Лаваля?

— Конечно, туда... куда же еще? Хорошо бы они все задумали бежать. Нам почаще доставались бы такие заработки.

— А вдруг в один прекрасный день явится сюда Лаваль и ему донесут на нас?

— Ну, что ж из этого?.. Мы исполняем приказания начальства и сами, мол, ни при чем... Да можно будет вовремя и приостановиться. А пока что, я готов дать себя убить за реставрадора; недаром я числюсь доверенным человеком у коменданта.

— Да, полагайся на него!.. Посмотри, что он сделает с нами, если мы, по несчастью, упустим хоть одного из тех, которых он приказывает убить! Не обрадуешься его доверию!.. И то недавно один улизнул от нас...

— Да, малый ловкий. Но комендант послал разыскивать его по всем направлениям — в поле и в городе... Может быть, еще он нам попадется с Божьей помощью. Я слышал, что он укокошил пятерых наших…