Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 11

Флер была в таком расстройстве, что не могла даже плакать. Чудовища… торговцы не люди, они чудовища.

– У нас есть договор, – холодно произнес Ханс, положив руку на плечо юного работника. – Поэтому будьте любезны заплатить причитающуюся сумму.

Работник подал ему гроссбух и перо.

***

Свеча горит ярче всего перед тем, как потухнет. Так и Мильтон, едва его ярость поутихла, тут же впал в уныние. Он не произнес ни слова, когда вместе с Флер забирал товары. Они оба ненавидели саму мысль о том, чтобы просить кого-то из людей Джонса помочь с погрузкой, так что работали вдвоем. В конце концов один из работников протянул руку помощи, и они смогли погрузить все на мула. Но благодарить его не стали, лишь заплатили.

– Спасибо, – сказал работник и ушел. Неужели и Флер станет таким же злобным созданием, которое интересуют лишь деньги? Осознание этого легло на ее сердце тяжким грузом. Настоящий торговец ни за что не позволил бы так себя обмануть и превратить свои деньги в мусор.

Потому-то Мильтон и был сейчас в полном унынии: почти все, что они купили, было мусором. Это может звучать жестоко, но, если все товары продать по рыночной цене, не удастся выручить даже тех денег, что Флер вложила. Конечно, Торговый дом Джонса поступил по-разбойничьи, изуродовав договор и продав им плохие одежды, такие же черные, как будущее Флер и настроение Мильтона.

– Вся одежда?..

Когда Флер поняла, что тягостное молчание ей невыносимо, она спросила очевидное. Мильтон не смотрел на нее, но его тело содрогнулось.

– Вся темная.

Флер понимала его уныние, но должна была верить, что какая-то надежда еще остается. Она пыталась как-то урезонить Мильтона, но тот лишь посмотрел на мула, пытающегося стоять ровно, и вымученно улыбнулся.

– Наши надежды растворились, как серебро в янтаре.

– Как же так…

По правде, она отлично знала, «как», но не могла заставить себя принять это. Мильтон сердито улыбнулся и покачал головой. Флер поняла: он прекрасно знал, что покупают аристократы, и потому был уверен, что их товар никчемен. Флер хотела подбодрить его, но понимала, какая действительность их ждет.

– …Сколько мы сможем вернуть?

Ведь не ноль же? Хотя бы семь десятых долей от затрат?

– …

По-прежнему не глядя на нее, Мильтон поднял четыре пальца. Четыре десятых доли.

– Их еще можно продать, они что-то стоят, но не намного больше, чем тряпье. Такое плохое качество, такие темные цвета… они только для похорон годятся.

Он улыбнулся, сдаваясь. Губы были искривлены как-то странно. Флер вспомнила своего бывшего мужа, но вовсе не потому, что сейчас была точно такая же ситуация. Она не испытывала ненависти к Мильтону.

– Но четыре десятых еще возможны, правда? Мы ведь можем удвоить деньги за четыре раза, значит, после пяти вернем свое, разве нет?

Похоже, это было для Мильтона последней каплей. На мгновение его лицо утратило всякое выражение, рот открывался и закрывался, будто он хотел произнести что-то, но не мог. Наконец он сумел выдавить:

– Дурочка.

Его лицо сморщилось; похоже, сказать что-то еще он сейчас был просто не способен… но Флер никак не сможет его понять, если он только этим словом и ограничится. Он вроде бы хотел продолжить, но проглотил остальные слова. Не желая ничего больше слышать от Флер, он развернулся и пошел прочь.

– Миль-…

Слабый голос Флер потонул в городском шуме, так и не остановив Мильтона. Вскоре он исчез из виду. Все, что у Флер осталось, – меньше четырех десятых долей от ее вложения. И нагруженный мул. Это жгло куда сильнее, чем убыток и обман Ханса. Флер оставалось лишь потащить мула домой.

Как отреагирует Ора? Она понятия не имела.

***

– Невероятно.

Флер ожидала, что на следующее утро ее будет ждать настоящий кошмар. Спускаясь по лестнице, она глядела сквозь дождь на огород – и тут Ора произнес это слово, даже не оборачиваясь.

Еще не вполне рассвело, но Флер увидела у него в руках маленькое стеклышко – линзу. Он взял эту линзу у другого торгового дома, на который работал, пока тот не разорился. Видимо, он пытался найти какой-то дефект в договоре, который принесла Флер. Свеча на его столе сгорела дотла.

– Невероятно. Настолько хитро сделано.

Его голос звучал как вздох – ни сердитый, ни пустой. Но все его усталое тело кричало, что в случившемся виновата Флер.

– Мне… так жаль.

Услышав, как она раз за разом повторяет эти слова, Ора прищурился, но ничего не ответил. Бельтра поднесла ей чашку теплого молока и попросила сесть.

– По моей оценке эти одежды стоят половину того, что мы заплатили. Но Пост знает рынок лучше – думаю, его оценка точнее. Впечатляет, что у торгового дома вообще нашлись эти одежды. Впрочем, насколько я помню, в прошлом они были в моде, так что это не очень удивительно.

Он указал на один из нарядов, лежащий на уголке стола. Они только для похорон годятся. Слова Мильтона продолжали звучать в голове Флер.

– Ваша удача, юная госпожа, что вы не взяли деньги в долг, чтобы купить это. Иначе вам пришлось бы признать свое разорение немедленно. А так – это еще можно продать, если вы хотите увидеть хоть часть своих денег. Но только вам придется поработать ногами.

Флер кивнула на его тихо произнесенные слова. Бельтра потихоньку подливала мед в ее чашку, которую она сама вырезала из дерева. Флер знала, что сейчас не стоит ни плакать, ни извиняться, но просто не могла заставить себя поднять голову. Нужно было поднять глаза и прокричать: «Я не позволю себе больше оступиться! Я обещаю! Обещаю!» Но эти гордые, храбрые слова целеустремленного торговца так и не прозвучали… слышен был лишь дождь снаружи.

Это было, как если на праздничной трапезе вдруг заставить человека торговать. Пользуясь тем, что он не готов и растерян, торговцы завоевывают его доверие… а потом искусно выбивают землю из-под ног. Флер уже видела этот кусочек мира. Она знала, что торговцам наплевать на чувства других, что им нужна только прибыль… как лучше всего ее заработать, как лучше всего ее увеличить. Средства не имеют значения – важны только лишь деньги.

Ора должен был напомнить ей эту суровую, холодную истину.

– …Мне так жаль.

Это все, что она сейчас могла заставить себя произнести. Ей хотелось погрузиться в тепло чашки с молоком, которую она держала в руках.

Ора сидел недвижимо. Бельтра попыталась было встать, но рука Оры ее остановила.

Флер собралась с духом.

– Похоже, нет в мире покоя уставшим, да, Бельтра?

Ора попросил Бельтру перенести одежды в сарай, потом сказал, что ему надо пойти проверить карнизы. Они оба ушли, Флер осталась одна. Только она и дождь. Дождь колотил по крыше обвиняюще, и Флер все не могла успокоиться. Она чувствовала лишь стыд.