Богомил Райнов - Искатель. 1971. Выпуск №4

— Да, ничего.

— Какие знакомства были еще у Медарова? Приятели, родственники?..

— У него есть сестра, — вспомнил Илиев, явно обрадованный тем, что может все-таки дать мне какие-то сведения. — Это чуть ли не единственная его родственница. Выйдя из тюрьмы, он поселился у нее, но задержался там недолго. Поссорились как будто… Не с ней, с ее мужем — с Сираковым.

— Что же они не поделили?

— Я не спрашивал. Он, правда, говорил, что они друг друга терпеть не могли, а почему — не знаю. Поэтому он и пришел ко мне искать пристанища. Узнал, что сын мой в армии, а комната свободна, вот и пришел…

— Гм… — выдавил я из себя, а это можно толковать как угодно. Поскольку я этим ограничился, Илиев продолжал:

— Это правда, комната на время была свободна… Ну он попросил, я согласился…

— Не понимаю, почему вы должны были соглашаться?

— Вовсе не должен был, — удрученно пробормотал Илиев. — Ничего я ему не должен… Просто как-то неловко, он все же мой знакомый и знал, что комната пустует… «Цена, — говорил он, — значения не имеет».

— А на что, собственно, он жил?

— Откуда я знаю, деньжата у него водились. Может быть, что-нибудь прятал у сестры.

— Да. В комнате у него деньги нашли, — согласился я. — Хотя и не бог весть сколько… Так что вы говорили о «Комете»? Что за общество была эта «Комета»?

— Ох уж эта чертова контора! — поморщился Илиев. — Вообще-то все выглядело так: обычное помещение с тремя кабинетами для трех шефов и одной комнатой для бухгалтерии. Вот и вся «Комета»; и при этом они орудовали миллионами, все было согласовано с немцами. Гитлеровцы поставляли самолеты и запасные части для нашей армии, и все это проходило через «Комету». Словом, что-то вроде представительства… А три процента с миллиардов — представляете, что это такое?.. Все выяснилось на процессе. Поэтому Медарову и дали столько…

— Правильно. Все сходится, — проговорил я. — Хотя, чтобы возместить лишь маленькую часть награбленных денег, ему нужно было бы пробыть в тюрьме не одно столетие. Но, учитывая, что жизнь коротка, его осудили только на тридцать лет, а потом уменьшили срок до двадцати… А как это Таневу удалось отделаться условным наказанием?

— Его имя нигде не фигурировало, только в названии фирмы. Все бумаги подписывали Костов и Медаров, так что Танев был как бы подставным лицом…

— Хотя на самом деле это было не так, — проговорил я.

Илиев развел руками.

— Может быть, так… А может, и нет… Откуда мне знать? Я был простым шофером: «Отнеси это!», «Отвези меня туда!»

— Понятно, — кивнул я.. — Но ведь шоферы немало слышат. Когда хозяева ездят, они ведь не всегда молчат…

— Э-э, они знали, что говорить, а что нет. Все трое были стреляными воробьями. Естественно, кое-что я слышал, но обо всем этом я рассказал во время следствия… Все это внесено в протоколы.

— Да-а, — протянул я. — Значит, два компаньона исчезли, а третий мертв. Чистая работа. А куда, собственно, пропал в свое время этот Костов?

— Костов? — переспросил хозяин, удивляясь, что я могу интересоваться такими давно забытыми всеми людьми. — Откуда мне знать, куда он делся? Медаров и Танев считали, что он удрал на немецком самолете ночью седьмого сентября.

— А почему один? Почему не вся «Комета»?

— Чтобы деньги заграбастать, — невольно усмехнулся Илиев. — Говорили, что он забрал все подчистую.

Казалось бы, исчерпывающий ответ, но я все допытывался:

— Да на что ему сдалась эта куча банкнотов Филова?[3]

Илиев хотел, было ответить мне, но в этот момент раскрылась дверь и в холл вошел подросток лет пятнадцати, в новом плаще. В руке он держал скрипку в футляре. Мальчик вежливо поздоровался.

— Папа, я пойду на урок, — сказал он и, заметив, что у нас серьезный разговор, вышел.

— Да… Так о чем это я?.. — Хозяин потирал рукою лоб.

— Насчет банкнотов, — напомнил я.

— Не очень-то они ценили эти банкноты… И Филову не очень-то доверяли. Все обращали в золото. Поэтому за все время существования «Кометы» у нас не было даже банковского счета. А Костов, говорят, украл целый сейф золота.

— Такие они были компаньоны?

— Компаньоны… — небрежно бросил Илиев. — Как кошка с собакой, только для вида компаньонами и назывались…

— Но как же они доверили все золото Костову?

— Скажете тоже — доверили, ждите!.. Получилось так: все трое переехали на виллу Костова в Княжеве,[4] там, наверное, у них был тайник, а в ночь на восьмое Костов потихоньку опустошил этот тайник и вместе с Андреевым отправился на аэродром.

— Кто такой Андреев?

— Шофер. Шофер Костова. Вместе с Костовым исчез и Андреев.

— Он тоже удрал в Германию?

— Наверное, — пожал плечами Илиев.

— Вы в это верите?

— Откуда мне знать?.. — Хозяин удивленно взглянул на меня. — Так тогда говорили.

— А вы удрали бы? — спросил я.

— Я? Да зачем?

— А почему удрал Андреев? Он был шофером, как и вы. Жена, наверное, была у него. Дети. Взял и бросил все, удрал в Германию?

— Откуда мне знать?.. Так тогда говорили.

— Ну ладно. Вернемся в наши дни. Медаров жаловался на что-нибудь? Боялся кого-то?

— На сердце жаловался, на что же еще? — ответил Илиев. — На сердце жаловался, а от мастики отказаться не мог. Правда, по двести граммов в день, но и это вредно… Сожмет сердце, и охнуть не успеешь… Так оно и случилось.

— Так-то оно так, — согласился я. — По крайней мере, кажется, что так. А на деле…

Я закурил новую сигарету, потом посмотрел хозяину в глаза и несколько другим тоном продолжал:

— Послушайте, Илиев, насчет смерти Медарова вы, конечно, правы. Но только в том смысле, что он мертв. Что же до остального, то боюсь, что ваша версия не подтвердится фактами. Медаров умер не от разрыва сердца. Медарова убили.

— Убили? — повторил хозяин с подчеркнутым удивлением.

— Да, — кивнул я. — Неужели вы не подозревали, что это могло случиться?

Илиев глядел на меня, как бы не понимая вопроса.

— Вы не допускали, что Медарова могли убить? — настаивал я.

— Как мне могло прийти такое в голову? — испуганно взглянул на меня хозяин.

— А что же в этом странного? — ответил я. — Зачем тогда часовой у двери? Зачем делали обыск? Зачем я сижу здесь и разговариваю с вами? Уж не потому ли, что у кого-то разрыв сердца? Бросьте, вы же не ребенок!

— Нет, правда, я и допустить не мог…

— Может быть, допускали, но не были уверены?

— Честно говоря, даже не допускал, — стоял на своем хозяин. — Я думал, это все потому, что Медаров сидел в тюрьме…