Светлана Таскаева - Сказка о хитром жреце и глупом короле

— А я… ничего… эта…

Они посмотрели друг на друга.

Нумэнорец, наконец, поставил свой кубок на стол. Кубок упал: Нимрихиль успел сильно помять чеканное серебро.

— Собственно, я… Это не имеет значения, но раз так получилось… Теперь будет проще говорить… Мне нужна помощь.

Амети воззрился на нумэнорца, приоткрыв рот. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Нимрихиль решительно закончил:

— Вытащи из вашего Храма моего бра… Моего друга. Я заплачу.

В этот момент Амети захлопнул рот: к нему вернулось соображение, а вместе с ним и память:

— Злокозненный чародей… из врагов… ничего не… Черная Стража… И храмовая… Ах да, и чернокнижник тоже…

— Что?! — рявкнул Нимрихиль, вскочив на ноги, и тут Амети окончательно пришел в себя, больно прикусив язык.

— Я понял, понял, — залепетал он. — Это было недель пару назад, они брали с собой чернокнижника, на поруках который, королевская Стража и наша…

— И что, что дальше? — вопрошал Нимрихиль, нависая над харадцем. — Ты его видел?

— Кого, чернокни…

— Да нет же!

— А, друга вашего… Видел, то есть, нет, не видел…

Нимрихиль стукнул по столу кулаком так, что искалеченный кубок, подпрыгнув, упал на пол:

— Он жив?

Амети с трудом успевал переводить дыхание:

— Я не видел, потому что… Кажется, жив он был, но связанный и без сознания. Я из-за занавеси…

Остановившись, он прибавил:

— Темноволосый и одет был как вы, в черное, так?

Нимрихиль кивнул. Амети посмотрел на него снизу вверх и робко спросил:

— Вы что-то про заплатить говорили?

— Сколько ты хочешь?

Жрец зажмурился и быстро сказал:

— Триста золотых.

Следопыт напряженно задумался. Амети затаил дыхание, приоткрыв один глаз: сумма была огромна. Он уже было приготовился торговаться, когда Нимрихиль кивнул:

— Хорошо. Столько я смогу достать.

«Неужели продешевил?» — поразился Амети и приоткрыл второй глаз:

— Треть вперед, и все золотыми новой чеканки?

— Да, но только я тоже поеду с тобой в Харад, — уточнил Альвион.

Амети широко распахнул оба глаза и измерил Нимрихиля взором:

— Не получится, однако… Ты, высокорожденный… — тут Амети поперхнулся и мысленно зажмурился от собственной наглости, но нумэнорец, кажется, и не заметил, что жрец обратился к нему на «ты». — Прости, но на харадрим ты нисколько не похож.

— Это мое дело, буду ли я через пару дней, когда соберусь и деньги достану, похож на харадрим, или нет, — проворчал Нимрихиль. — Язык я знаю и в эарэнья ничего делать не стану, — добавил он, невесело усмехнувшись.

Жрец подскочил:

— Как — через пару дней? Да кто же меня отпустит из посольства домой?

— Скажешь, что узнал нечто важное. От меня. И что тебе надо ехать домой. Тебе, скорее всего, поверят. А я… будь возможность, я бы сегодня уже уехал. Или неделю назад.

Амети внимательно посмотрел на нумэнорца:

— А что именно ничтожный узнал от высокородного? — вкрадчиво поинтересовался он. — Если бы что-то о чужеземных лазутчиках в Золотом Дворце… тогда бы меня непременно отпустили домой… с такими-то важными вестями…

Нимрихиль закусил губу.

— Даже если бы тебе поверили, что ты узнал что-то в этом роде… Нет.

Жрец вздохнул. Нумэнорец добавил:

— Придумай что-нибудь… За триста золотых можно и постараться.

Амети покорно кивнул.

— Значит так: через два дня, в анарья, на закате встречаемся на перекрестке к югу от города — там, где я к тебе позавчера подъехал. Я привезу деньги.

Амети снова кивнул. Нимрихиль наклонился к самому его лицу:

— А если что, то знай: за меня мертвого ты получишь от короля гораздо меньше золота, чем от меня живого.

— Я знаю, — пискнул Амети. Нумэнорец усмехнулся:

— Ну, тогда ты видишь, что мне можно верить. Если ты все-таки решишь удовольствоваться меньшим и предашь меня, я успею тебя убить. Даю тебе в том слово.

Он отошел от Амети и сел в свое кресло. Амети перевел дух и жалобно сказал:

— Что вы все пугаете… Я же честный человек — как пообещал, так и сделаю… Только сделку надо заключить — что и вы меня не обидите… Как положено.

— А как положено? — с любопытством спросил Нимрихиль.

Вместо ответа Амети протянул ему через стол узкую смуглую, словно грязноватую, ладонь. Поколебавшись какое-то мгновение, следопыт подал ему руку.

На закате дня анарья Амети ожидал нумэнорца, укрывшись в негустой миртовой рощице возле перекрестка: торчать на виду он счел неблагоразумным. Нижний край Солнца уже коснулся моря, а уводившая на север, к гавани Умбара дорога оставалась пустынной. Амети изо всех сил тянул шею, пытаясь разглядеть облачко пыли, предвещавшее появление сотни золотых, когда за спиной у него затрещали сучья и зазвенела упряжь. Амети быстро обернулся и чуть не упал с седла, увидев верхового из охраны посла. Прежде чем он успел придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение своему присутствию здесь, облаченный в темно-синюю джуббу всадник приветственно взмахнул рукой и произнес голосом Нимрихиля:

— Что, уважаемый, не узнал старого знакомого?

Амети протер глаза: в черноволосом смуглом харадце — с белым щегольским тюрбаном на голове, изогнутым клинком за широким алым шелковым кушаком, верхом на тонкокостной гнедой лошадке — совершенно невозможно было узнать давешнего нумэнорца, от которого остались лишь высокий рост и широкие плечи. Двухдневная черная щетина довольно удачно маскировала тоже нетипичные черты лица. Даже светло-голубые глаза под черными ресницами казались темными.

Пораженный Амети чуть было не протянул руку, чтобы проверить, не линяет ли краска, но вовремя спохватился.

— Откуда взялась одежда посольской охраны? — спросил он вместо этого, но все равно невпопад.

Нимрихиль с незнакомым лицом улыбнулся, сверкнув зубами:

— Выиграл в кости у свитских. Два дня кидал кости, пока не собрал сто золотых. На, держи, можешь пересчитать.

И он вынул из ковровой переметной сумы увесистый мешочек из вощеной кожи и подал его жрецу. Амети торопливо схватил его и, открыв, увидел завернутые в пергамент столбики. Он развернул пергамент, достал монету и попробовал ее на зуб: золото было настоящим.

— Если ты так будешь все проверять, мы тут заночуем, — сказал непохожий на нумэнорца Нимрихиль.

— Золотишко у тебя с иголочки, как и одежда, — нагло, как своему, ответил Амети. — Не сам ли чеканил? Или казну какую успел расхитить?

— Нет, — совершенно серьезно ответил Нимрихиль, — это не краденое.