Станислав Жейнов - Другой

— Вот-вот и подумай… — сказал Сергей, — и с заграничным гостем профилактическую лекцию надо провести, ну это уже завтра…

— И что, правда женишься? — уточнил бородач. — Не жалко свободы? Или там такой кадр, что упустить боишься?

— Во первых, не надо называть мою невесту кадром, хорошо?

— Извини, не хотел обидеть…

— Я так и понял, а насчет свободы… да погулял уже, будя. Стареем, пора за ум… Ну и любовь, а как же ж без нее.

Антон, в ответ: — Любовь? Ты взрослый человек, только без обид, но, разве можно строить что-то на такой непредсказуемой?.. Толстой, или кто там? — сказал: "и это пройдет", так?.. хе-хе… Сколько я таких повидал… Это заезжено, но жениться надо на… Ну, пройдет время… понимаешь?

Бородач слабо соображал — по суженным глазам Сергея, сжатым кулакам и играющим желвакам — было ясно: тему пора менять.

Голос Сергея изменился: — Не очень. Вообще постарше тебя буду, тоже повидал…

— А кто у нее папа, мама?

— Это важно, да?

— Очень, и в первую очередь.

— Это для тебя… Я уже дорос до того душевного и материального состояния, когда выбирают, руководствуясь иными мотивами.

Антон продолжал: — Один мой друг, очень порядочный, честный, тоже считает: жениться надо по любви, но чтобы не прогадать и с материальной стороной, специально общается только с девушками из обеспеченных семей. Рано или поздно влюбится, но в кого надо, понимаешь? Вот так — и любовь тебе и морковь, на одном блюде. Прагматично — да, но чувств он не предает, ведь так?

— Твой друг, ни чем не отличается от ограниченного узколобого большинства!.. И насчет его порядочности и честности… похоже: очередное ущербное…

Я отвлек друга, потормошил за предплечье:

— Давайте выпьем.

Еще немножко, и выкинет Антошку за шкирку из окошка. Сергей, и так не любит когда учат, а тут задело за живое, еще и грубо так, напористо… Похоже, все дело в водке, но огульных обвинений не будет. Я желаю еще экспериментировать с этим напитком. Сергей отвлекся: — Давай…

Чокнулись. Выпили.

Бородач не унимался: — Так что, подумай…

Я надавил пяткой на его носок, Антон замолчал, глаза непонимающе надулись.

— О чем подумать? — спросил Сергей. Лицо у него каменное.

Наконец, почуял неладное, и бородатый: — Я хотел сказать… — начал неуверенно и осекся, слегка подался назад.

Надо как-то спрыгивать с этой темы, думаю — плохо кончится. О политике — не поймут, да и грустно это. О бабах — глупо, и спьяну — всегда пошло. О работе — …

— Кстати, о бабах, — говорю. — Кто-нибудь, может честно сказать, сколько у него было женщин? А?

— Что? — Сергей перевел внимание на меня, с трудом переваривая вопрос.

— Я считал: у меня пять, — говорю.

Подействовало: вроде отходит, злоба сменилась удивлением, улыбнулся:

— И как ты дальше жить думаешь? — спрашивает. — И стоит ли?..

Я пропел: "но дело не в деньгах, и не в количестве женщин, и не в старом фольклоре и не в новой волне…"

— В древность, таких палками забивали, — сказал он. Осуждающе покачал головой. — Да… Эта сторона твоей жизни, мне совсем незнакома. Как так получилось? Одни компании, те же взгляды, и нате — девственник.

— Ну… не совсем!

— А может, ты этот?..

Лицо друга скривилось, будто поперхнулся не дожеванным лимоном.

Копируя его гримасу: — Кто?

— Страшно сказать, ну из этих, которые… ммм… Женоненавистник? Как сказал человек ступая на луну…

— Как сказал?

— Что-то там: "Луна — планета населенная тремя мужчинами… И это дает основание предполагать, что на других планетах, тоже живут исключительно мужчины, а это значит…"

— Домашняя заготовка, — перебил Антон. — Прыжок для человечества и все такое… Противно.

Сергей посмотрел на бородача, потом снова на меня: — Врешь ты все! — говорит. — Не бывает "пять баб". Бабы начинаются с семи, потом двенадцать, и так далее…

Я возразил: — А что, "пять баб" — уже отменили?

Наши взгляды столкнулись. Лица посерьезнели, ужесточились, но не на долго. Сергей не выдержал, засмеялся. На моем лице не дрогнул мускул.

Антон рассматривал нас непонимающе, скоро произнес страшное: — У меня четыреста.

— Четыреста чего? — уточнил я.

— По подсчетам: с института и по сегодня — четыреста женщин.

Сергея порадовало, мое удивление. — Утешая, похлопал по плечу: — Все правда, — говорит, — я проверил, — есть свидетели, медицинскую карту пролистал: все сходится…

— Я имел в виду, не количество половых контактов — вообще, а сколько партнеров, понимаешь?

— Четыреста, — повторил он. — И не надо на меня так смотреть, что тут такого.

Стало грустно, — похоже не шутит, и самое обидное, кажется, даже не врет.

— Ни где не щиплет, не чешется?

— Абсолютно.

Все-таки, надо уточнить.

— Просмотр порно фильма и журнала эротического содержания, половым актом не считается! — говорю.

— Ну конечно!

Только сейчас я заметил — язык Антона проколот какой-то голубой хренью.

— У тебя, там, что-то торчит, — говорю.

Антон высунул язык. Не очень красиво — красный язык, белый налет и на всем этом массивная голубая брошка.

— Зачем это?

— Девчонкам нравится, ну когда… понятно, да?..

Я скривился. Сергей опять хлопнул меня по плечу: — Вот так, а ты думал?.. Поэтому у тебя их только пять. — Потом, бородачу: — Сейчас-то уже поздно: все маститые пирсингологи спят, а утром отведем его к лучшему. Это ж не очень больно?

Антон встал: — Ну так, — сказал неопределенно, помотал головой. — Я скоро, тут товарищу помочь. — Вышел из кухни, хлопнула туалетная дверь.

— Как думаешь — врет? — меняясь в лице, спросил Сергей.

— Не знаю, на всякий случай не становись к нему спиной. Смотри, сейчас потрется о сливной бочек: "о! — четыреста один!" В ванной приметит стиральную машину: "о! — четыреста два!"

— Ха-ха-ха…

— Ха-ха-ха…

Смеялись долго, пить больше не стоило.

— Страшный человек, — говорю.

— Страшный.

Выпили.

— Выезжаем завтра? — уточнил я.

— Все по плану.

— Вечером?

— Часов в восемь, дела еще есть на работе…

— Правда, женишься?

— Ну, — кивнул.

— Чо молчал?

Сергей запел: — У церкви стояла карета!

Там пышная свадьба была!

Я присоединился:

— Все гости нарядно одеты

Невеста, всех краше была…

Выпили. Еще спели. Еще выпили. Вернулся Антон. Выпил. Мы тоже.

3

Проснулся в десять. Попробовал подняться — надувной матрас заскрипел; звук воткнулся в череп; в глазах задвоилось; подступила тошнота. Еще три попытки — на четвертую встал, — сразу потемнело, рванулся к туалету. Успел. Блевал несколько минут желудочным соком: "Дурак, как можно без закуски… — выругался в голос. — Фуф… как противно". Зачем-то вернулся в комнату… "Ах да — брюки. Брюк ни где нет… Ну и ладно…"