Игорь Подколзин - Искатель. 1984. Выпуск №3

Постепенно гул стал затихать, и Шранц, убедившись, что непосредственная опасность им не угрожает, попытался опять заснуть. Однако американец не дал ему сомкнуть глаз. То он с шумом расстегивал «молнию» входа, порываясь вылезти наружу. То принимался яростно бить кулаком по крюку, тщетно пытаясь вогнать его прямо в спальный мешок. Вилли понял, что у напарника начался приступ горной болезни — слишком недостаточна была акклиматизация.

— Хватит психовать! — прикрикнул он на янки. — Куда ты собираешься идти? Еще ночь. И оставь в покое крюк: пропорешь пол — замерзнем.

Фил затих. Но спать Вилли больше себе не позволил: в таком состоянии янки могло взбрести в голову разжечь примус, и тогда они обязательно сгорят.

Когда взошло солнце, альпинистам открылась картина катастрофы: внизу на месте ярких палаток лагеря протянулся широкий лавинный вынос — рыхлый снег вперемешку с камнями и ледяными глыбами.

— Неужели никому не удалось спастись? — Фил выглядел окончательно сломленным. — Может быть, еще успеем откопать?

— Им уже ничем не поможешь, — обрезал Вилли. — Ты лучше подумай о нас. Продукты на исходе. По старому маршруту вниз теперь не пройти: веревки наверняка сорваны, мостики на леднике разрушены. Остается карабкаться вверх, чтобы спуститься по южному склону. Только, боюсь, ты совсем раскис.

— У меня будут силы, будут! — закричал американец.

Он начал лихорадочно шарить в карманах, достал несколько таблеток и, прежде чем Вилли перехватил руку, бросил их в рот.

— Что ты глотаешь?

— Верное средство: макситон, — торжествующе заявил Фил.

Минут через десять он повеселевшим голосом приказал выходить.

На первых десятках метров энергии у Фила было хоть отбавляй. Он буквально рвался вперед. Но потом с ним стало твориться что-то странное: страшно возбужденный, американец пошатывался, нес откровенную чушь. Страхуя Фила — тот несколько раз повисал на короткой связке, — Вилли совсем выбился из сил. Дальнейший подъем грозил неминуемой гибелью. Оставалось одно: пожертвовать с таким трудом отвоеванными метрами, спуститься на место ночевки и разбить палатку.

Когда действие макситона кончилось, Фил с ужасом обнаружил, что не чувствует пальцев на руках и ногах. Судя по пылающему лбу, у него поднялась температура. Потом начался бред.

— Осталось только установить станцию, — шептал он, облизывая воспаленные, потрескавшиеся губы. — Тогда хоть все приезжайте ко мне на виллу в Майами…. Не пожалеете: теплое море… Почему здесь так холодно?.. Море…

— Какая станция? — настойчиво допытывался Шранц, сжав запястье американца: когда-то Вилли читал, что в бреду человек может выдать самые сокровенные тайны, но при этом надо обязательно держать его за руку.

— Вы разве забыли, мистер Гринфилд? Ведь с нами станция слежения за запусками индийских ракет… Это очень умный робот, он заменит целую армию разведчиков. Его батарея может работать сколько угодно. Только почему вы выбрали именно этот пик, мистер Гринфилд? Он уже прикончил всех моих ребят и теперь подбирается ко мне… Но я не хочу умирать! Почему вы молчите, мистер Гринфилд? Ради бога, скажите хоть слово! Неужели мне крышка?!

На лбу Фила выступила испарина. С закрытыми глазами он вдруг порывисто сел, прижав к груди кулаки.

— Но я тебе отомщу! Даже из могилы я убью все живое вокруг себя! — с неистовой яростью он взмахнул кулаком, так что Вилли невольно отшатнулся.

Глаза Фила раскрылись, он удивленно уставился на Шранца.

— А где же Гринфилд?

— Твой Гринфилд не дурак и ни за какие коврижки не полезет сюда, чтобы устанавливать твою паршивую станцию.

— В бреду я болтал о станции? — бледнея, испуганно спросил Фил.

— И не только о станции, проклятый подонок. Вы с Гринфилдом даже горы хотите напичкать шпионской аппаратурой! — Вилли прорвало: — Вам это даром не пройдет, я вас всех выведу на чистую воду! Вот только найду Петера и, если выживу, клянусь, буду трубить о вашей грязной авантюре на каждом перекрестке!

— Значит, вот ты каков! Не зря меня предупреждали, что тебя нельзя оставлять в живых, — брызгая слюной, шипел Фил, к которому уже полностью вернулось сознание. — Но не надейся, что доберешься до твоих перекрестков. Тебе их не видать! Прежде я с тобой разделаюсь!

Дрожащей рукой американец полез под пуховку, медленно достал пистолет. Но снять его с предохранителя не хватило сил, и рука с оружием упала на спальник. Глаза Фила помутнели.

Шранц начал осторожно разжимать сведенные судорогой пальцы. Его прикосновение опять вызвало у янки бред.

— Вы не беспокойтесь, мистер Грин… Гринфилд, — язык Фила заплетался, — я пристрелил Шранца как собаку. Хотел всем разболтать о станции. Хорошо еще, ничего не знает о батарее… Что, мистер Гринфилд? Говорите, станция не действует? Значит, я забыл переключить ее в рабочий режим. Сейчас я все сделаю…

Безумие придало Филу нечеловеческие силы. Он ударил пытавшегося удержать его швейцарца наотмашь кулаком, угодив прямо в висок. Пока оглушенный Вилли приходил в себя, янки, схватив рюкзак, выполз из палатки. Он попытался встать, но тут же поскользнулся и, нелепо размахивая руками, выронил рюкзак, который стал быстро сползать к краю площадки.

Будь американец в нормальном состоянии, он бы успел достать его. Однако обмороженные пальцы подвели Фила. Рванувшись вперед, он попал на ледяную кромку, обломившуюся под тяжестью его грузного тела, и с диким воплем: «Рюкзак! Батарея! Радиация! Будьте вы все прокляты!» — стремительно понесся вниз по крутому склону.

Шранц не видел, что произошло на крохотной площадке перед палаткой. Лишь долго повторявшееся горное эхо: «Радиация… Проклят… Радиация… Проклят… Проклят…» — сказало, что янки пришел конец.

Вилли закрыл глаза, и тут же появилось лицо Петера. «Так будет лучше, брат, — шептал он. — Вдвоем нам не выбраться. Я никуда не гожусь и, как в древней Спарте, должен уйти. Ты не беспокойся, мне будет здесь хорошо… Я верю, горы сохранят тебя: они знают, что ты никогда не причинишь им зла. Будь с ними честен».

«Будь честен… Будь честен…» — звенело в ушах, и Вилли, казалось, что новое эхо гуляет между гималайских вершин.

«Радиация, проклят», — вдруг вспомнил он отчаянный вопль американца. Да ведь это значит, что станция снабжена атомной батареей!

Открытие ошеломило Шранца. Воображение услужливо нарисовало страшную картину: горный поток несет расплющенную коробку станции. В муках умирают люди, глотнувшие прозрачной воды, в которой таится смерть. Как-то, спускаясь с восьмитысячника, Вилли случайно наткнулся на останки орла. Голова птицы была обращена в сторону вершины. «Тебе удалось долететь лишь до половины, а я побывал на самом верху!» — упивался тогда своим превосходством Шранц. Сейчас он должен во что бы то ни стало дойти до людей. Но не ради славы. Надо предупредить их о грозящей опасности. Петер поймет, что в этом нет измены.