Игорь Козлов - Искатель. 1984. Выпуск №2

Итак, Бенца убил Моррис, Следы маленьких ног на вилле — камуфляж. Интересно, Вернер до сих пор ищет убийцу с маленькими ногами? Несомненные доказательстве вины Морриса: показания госпожи Бенц, отстранение меня от ведения дела и доведение Морриса при нашей последней встрече.

Я тогда как бешеный ворвался к Моррису и потребовал полета на Беану. Моррис ответил, что всему свое время. И тогда я сказал, что в моих руках улики против него. По правде говоря, их у меня еще не было. Моррис озверел, кинулся на меня с кулаками. Потом схватился за пистолет, орал, что он вне подозрений, что я слишком далеко зашел, слишком много себе позволяю. И, поигрывая оружием, вдруг сказал, что готов пойти мне навстречу. «Кажется, — ухмыльнулся он, — вы соскучились по госпоже Шейле?» Подтасовал личный мотив, мерзавец… «Если вы настаиваете, я готов предоставить вам возможность слетать за нареченной. Посодействую, найду вам и подходящую компанию». Это косвенное доказательство его вины: он решил избавиться от меня. И, конечно, уже в тот момент думал, что смерть от пули — жалкая кара для меня…

Застрелился Оун. В предсмертной записке он написал, что не может перешагнуть собственную беспомощность. Мы положили его тело в холодильный отсек. Кто знает, может быть, удастся похоронить когда-нибудь…

Когда спали, умерла госпожа Мишле. Первая жертва деморфина среди нас. Гек скис. И тут прорвало Крюгера. Его рассказ потряс нас. Меня он назвал недальновидным мальчишкой. В общем, никакого второго эшелона быть не должно. Списки первого эшелона — это сетка выживания на Аркосе. Она рассчитана на нужды возрождения цивилизации в условиях планеты Аркос. Словом, лишние рты не нужны… Чтобы похоронить эту тайну, в момент отлета с Беаны там были взорваны космический радиотелескоп и космическая антенна. Крюгер сам руководил работой саперов, а затем и расстрелом этих саперов. И, закончил Крюгер, у Морриса есть еще одна блестящая идея, как ограничивать население и держать его в узде. Подмигнул и пояснил, что саму идею нам знать необязательно, ибо она — дело будущего, до которого мы, естественно, не дотянем.

Я сбился со счета. Кажется, летим тринадцатые сутки. Впрочем, впереди у нас вечность, так не все ли равно. Когда мы спали, умер Мишле. Сквозь сон я слышал стоны. Крюгер сказал, что у Мишле было больное сердце. Наше кладбище растет. Выбрасывать тела в пространство представляется мне кощунством. Нашел какую-то астрономическую книжку Оуна. Там сказано, что космические тела, двигающиеся по свободной эллиптической орбите, могут сокращать диаметр своего эллипса. Интересно, мы летим по свободной траектории? Может быть, есть все же надежда? Крюгер смеется надо мной и пьет. Гек говорит о жене и дочери. Вслух вспоминать семью — его отрада.

Опять во сне слышал стоны. Даже показался шум борьбы. Гек умер. Сегодня восемнадцатые или двадцатые сутки. Мы остались вдвоем с Крюгером.

Двадцать восьмые или тридцатые сутки полета. Сегодня Крюгер проверил запасы. По его словам, лет на шесть, если экономить. Еще Оун говорил, что нам достался корабль, на котором транспортировали с Беаны провиант, но не успели разгрузить. Так поспешно нас отправляли. Можно считать, нам повезло. Крюгер зовет меня в холодильник — делить продукты. Боится, я его объем.

На этом записи инспектора Грима обрывались, Я сложил рассыпавшуюся тетрадь.

Крюгер мирно спал под охраной роботов. Что же с ним делать? Может быть, медики найдут способ хоть ненадолго привести его в сознание? Он мог бы рассказать многое… Я перешел на рулевое управление и начал посадку.

Космодром базы был искорежен взрывом. Я с трудом вывел корабль на новый виток и совершил посадку в открытом море. Хорошо, что роботы приварили люк аркосского корабля на место. Надеюсь, понтоны не подведут. «Байкал» не затонет.

Записки Грима я спрятал в водонепроницаемый пакет, за Крюгером оставил приглядывать роботов и спустил аварийную шлюпку. До берега было несколько морских миль… Мне повезло: полный штиль. Можно считать, повезло вдвойне: я вспомнил о гребном канале, по которому можно добраться прямо s город.

Город поразил меня. Даже в самые жуткие дни разгула комиссии не видел его таким. То и дело я натыкался на следы настоящих сражений.

Неподалеку от Верховного ведомства шла перестрелка. Вдруг на меня кинулись. Двоих я отшвырнул. Подбежал еще какой-то, с ножом, от него мне удалось влететь в первую раскрытую дверь — это оказался магазин.

Здесь было относительно спокойно, если не смотреть на убитых, не слышать, как стонут раненые. Живые методично вытаскивали из шкафов и холодильников припасы, сваливали их в мешки, засовывали в карманы. Некоторые ссорились, деля продукты.

Я скрылся за шкафом. Отсюда было видно, как тот, с длинным ножом, стоял в дверях. Видимо, он подкарауливал меня. Но через минуту его внимание отвлек сгорбленный старик, который пробирался к выходу, неся на вытянутых руках пакет. Мой страж пригрозил тому ножом, пакет отнял. Старик не сопротивлялся, но вернулся в магазин. Страж сел поперек двери, покопался в пакете и стал жевать, не сводя глаз с торгового зала. Я оглянулся и увидел пробоину в витрине, через которую вполне можно было пролезть. Пополз к ней. Вылез, только порвал карман комбинезона. Своего стража, не ждавшего меня со стороны улицы, я оглушил ударом кулака, и короткими перебежками отправился дальше. Подойти к Верховному ведомству мне не удалось. Площадь была оцеплена. Свернул в проулок и забрел в какой-то двор.

Там собирались кремировать трупы. Сверху тщательно уложенного жуткого людского квадрата я увидел еще более заострившееся костистое лицо моего тихого инженера.

Значит, Оун так и не оценил слова Крауфа… Я нащупал на груди водонепроницаемый пакет. Теперь мне оставалось идти только к Бэкки. Поднимаясь по лестнице в ее квартиру, я мучительно думал, как рассказать Бэкки о судьбе ее отца.

Дверь оказалась открытой, но Бэкки дома не было. Я отправился в редакцию. В отделе информации «Вечернего Эпсилона» смиренно сидела секретарша.

— Где репортер Гек? — спросил я с порога. — На задании?

— Нет, — ответила она, и в глазах девушки я увидел испуг.

— Где я могу найти глазного редактора? — Мне казалось, что он либо разъяснит мне, где может быть его сотрудник, либо должен меня выслушать, — я машинально тронул свой пакет. Дело, требующее гласности, не должно пройти мимо серьезного руководителя печати.

— Он арестован новыми властями. — Она испуганно смотрела на меня. — Многие арестованы, кто поддерживал старый режим.

— А Бэкки?

— Я вас узнала, — сказала девушка, — вы землянин. Бэкки… — она на секунду осеклась, переводя дыхание, — не знаю, нет… — Она опустила глаза. — Не могу сказать.