Уилбур Смит - Весы смерти

— Надежно, как в Английском банке. — Гарет потряс чековой книжкой.

Потребовалось бы три недели, чтобы чек был представлен в Лондоне и возвращен подателю под его громкую брань. К этому времени он надеялся уже быть на пути в Мадрид. Казалось, что это будет очень выгодное, хорошо состряпанное дельце и Гарет Суэйлз получит капитал и пустит его в дело.

— Смешно, — Джейк вынул сигару изо рта, — но от этих чеков у меня крапивница. Если тебе все равно, я бы взял свои семьсот пятьдесят наличными.

Гарет вытянул губы. Ну что ж, обойдется не так просто, как он предполагал.

— Дорогой мой, — сказал он, — на это уйдет некоторое время.

— А куда спешить, — широко улыбнулся ему Джейк. — В любое время завтра до полудня. К этому часу я должен доставить товар своему покупателю. Приходи с деньгами до этого, и они все твои.

Он резким движением выскочил из лохани, и черный слуга подал ему полотенце.

— Какие у тебя планы на обед? — спросил Гарет.

— Наверно, Абу приготовил какое-нибудь убойное варево.

— Не согласишься ли разделить со мной обед в отеле «Ройял»?

— Я пил даром твое пиво, почему бы и не поесть, — рассудительно проговорил Джейк.

В обеденном зале отеля «Ройял» были высокие потолки и высокие окна, затянутые москитной сеткой. Установленные наверху механические вентиляторы лениво перемешивали теплый влажный воздух, создавая прохладу. Гарет Суэйлз оказался великолепным хозяином.

Сопротивляться его обаянию было невозможно, а выбранные им блюда и вина повергли Джейка в состояние такого благодушия, что они смеялись, как старые друзья, обнаружив к обоюдному удовольствию, что у них есть общие знакомые — в основном бармены и содержатели публичных домов в разных частях света — и что жизненный опыт у обоих схожий.

Гарет вел дела с вождем венесуэльской революции как раз тогда, когда Джейк помогал строительству железной дороги в той же самой стране. Джейк был главным механиком на каботажном судне «Блейк Лайн» в Китае в то время, когда Гарет устанавливал тесные деловые контакты с китайскими коммунистами на Желтой реке.

И во Франции они побывали одновременно. В тот страшный день в Амьене, когда немецкие пулеметы за шесть часов сделали из младшего офицера Гарета майора Суэйлза, в четырех милях от него был сержант Джейк, — водитель из королевских танковых войск, подразделения третьей американской армии.

Они обнаружили, что почти ровесники, ни одному из них не стукнуло еще сорока, но оба за этот короткий срок успели и побродить по свету, и поднабраться ума-разума.

Они увидели друг в друге то беспокойство, которое всегда бросало их во все новые и новые приключения, которое не давало им подолгу задерживаться на одном месте, на одной службе, не позволяло нигде пустить корни, и не было у них ни детей, ни собственности, и ничто не мешало впутываться в новые авантюры и бросать их без угрызений совести и сожалений. Они всегда шли вперед и не оглядывались назад.

Немного узнав друг друга, они прониклись взаимным уважением. К середине обеда они уже не испытывали презрения к тем чертам, которые отличали их друг от друга. Не называли даже про себя другого «янки» или «лайми», но это вовсе не означало, что Джейк готов был принять от Гарета любой чек или что Гарет перестал строить планы насчет приобретения пяти бронемашин.

Наконец Гарет допил последние капли бренди из своего коньячного бокала и взглянул на карманные часы.

— Девять. В постельку слишком рано. Что мы будем делать теперь?

Джейк предложил:

— У мадам Сесиль появились две новые девочки. Прибыли с почтовым пароходом.

Гарет отмел предложение с ходу.

— Может, попозже, а то сразу после обеда… У меня сердце прихватывает. А как насчет пару раз переброситься в картишки? В клубе обычно бывает приличная игра.

— А как мы туда попадем? Мы же не члены этого клуба.

— Здесь существует договоренность об обмене с моим лондонским клубом. Записывайся и ты, а?

Они играли полтора часа. Джейк наслаждался игрой. Ему нравилась атмосфера клуба, обычно ему приходилось играть в куда менее полезных для здоровья условиях — в задней комнате бара, в машинном отделении позади главного котла на перевернутом ящике из-под фруктов, в каком-нибудь, портовом пакгаузе.

Это была тихая комната, задрапированная бархатными занавесями, которые сливались с темными деревянными панелями; она была украшена картинами, писанными маслом в приглушенных тонах, и охотничьими трофеями — гривастыми львиными шкурами, головами буйволов со скорбно опущенными огромными острыми рогами. И те и другие пристально смотрели со стен на игроков своими стеклянными глазами.

От трех биллиардных столов доносилось тихое постукивание шаров из слоновой кости, которые гоняли человек шесть игроков, наклонившихся над тяжелыми, покрытыми зеленым сукном столами. Сняв на время игры смокинги, они оставались во фрачных рубашках и подтяжках, на всех были черные галстуки и черные брюки.

На трех столах играли в бридж, оттуда слышались голоса, называвшие ставки негромко, в изысканной манере британского высшего класса. Все игроки были одеты, как говорил про себя Джейк, под пингвинов — черное с белым и черная «бабочка».

Между столами неслышно двигались босые официанты в белых рубахах до щиколоток и высоких фесках; словно служители, совершающие какой-то древний обряд, они разносили подносы с искрящимися хрустальными бокалами.

В комнате был лишь один стол для покера — огромное сооружение из тикового дерева с вделанными в столешницу медными пепельницами, с углублениями для разноцветных фишек слоновой кости и подставками для стаканов. За столом сидело пятеро, и только Джейк был не в вечернем костюме, трое же новых знакомых были прожженными картежниками, такими, что Джейк с дорогой душой запер бы их в тюрьму и тем доставил бы себе неизъяснимое удовольствие.

Среди них был несовершеннолетний британский пэр, баронет, решивший здесь, в Африке, изведать прелести дикой жизни. Он недавно вернулся из внутренних областей страны, там его почтительно оберегал белый охотник, не выпускавший из рук крупнокалиберную винтовку, пока пэр изволил разить наповал несметное количество буйволов, львов и носорогов. Этот джентльмен страдал нервным тиком; как только на руках у него оказывались три карты одной масти или кое-что получше, правый глаз его начинал дергаться. Однако, несмотря на этот недостаток, он был единственным, кроме Джейка, кто выигрывал, поскольку карта шла ему прекрасная.

Еще здесь был кофейный плантатор с продубленным солнцем морщинистым лицом, который каждый раз, изобретая какую-нибудь хитрую комбинацию, невольно издавал легкий свист.