Джон Колдуэлл - Отчаянное путешествие

Я шагнул вперед, поднял и туго натянул стаксель-шкот, потом ненадолго вернулся к румпелю. Вскоре на носу взвился и кливер. Теперь «Язычник» выровнялся и стал под правильным углом к ветру. Скорость его была около пяти узлов.

Когда яхта приблизилась к песчаной мели у входа в канал, я, как предписывало руководство, налег на румпель и привел яхту к ветру. «Язычник» рыскнул, паруса заполоскали, но он тут же лег на прежний галс.

Когда «Язычник» набрал скорость, я снова положил руль на ветер. Яхта повернула, постояла на месте и опять, как и в первый раз, увалилась на прежний галс. Я снова стал набирать скорость. Внезапно яхта остановилась и стала мерно раскачиваться, словно повиснув на проволоке. При этом она накренилась самым нелепым образом.

Котята карабкались вверх по наклонившейся палубе. Я подхватил их и швырнул в люк на койку.

Убрав все паруса, я запустил мотор и дал полный назад. Никакого результата. Я потащился на нос, спрыгнул в мелкую воду, уперся плечом в форштевень и изо всех сил навалился на него. Нажал раз, другой. Потом передохнул несколько минут, глядя, как уходит отлив, и размышляя о том, что скоро яхта окажется на сухом месте. И все это перед самым яхт-клубом!

В отчаяньи я вскарабкался на палубу и принялся ругать мель на чем свет стоит. Но тут пришло неожиданное избавление: волна, поднятая проходившим пароходом, подхватила яхту и снова опустила ее на песчаное дно. Я включил мотор, дал задний ход, спрыгнул в воду и, когда подошла новая волна, снял яхту с мели.

Поднявшись на яхту, я пробрался к румпелю по заваленной парусами палубе. Не рискуя больше ставить паруса, я повел яхту по каналу в открытое море, где было больше простора для моих экспериментов.

Когда яхта покидала Панаму, на ее палубе валялась груда мокрых парусов, гик раскачивался из стороны в сторону, фалы болтались на ветру, но все-таки «Язычник» бодро вышел в океан.

Наступил вечер. Я был один в открытом море. «Язычник» медленно пробирался во влажном мраке, словно ощупью отыскивая путь. Я напряженно всматривался и вслушивался в темноту, боясь пропустить сушу. Котята мирно дремали у меня на коленях, не подозревая о моей тревоге.

Опершись на румпель, я тщетно надеялся увидеть в кромешной тьме путеводный огонек. Я потерял ориентацию. Три часа назад я был уверен, что знаю, где нахожусь, но теперь яхта то и дело меняла курс, и я растерянно оглядывался по сторонам, надеясь увидеть или отыскать на слух какую-нибудь гавань, где можно было бы стать на якорь, отдохнуть и поразмыслить, как.быть дальше. Минувший день принес немало сложных вопросов. По моим расчетам, я удалился от берега миль на пятьдесят-шестьдесят и где-то недалеко от меня, как я надеялся, находился Педро Гонсалес – один из Жемчужных островов.

Часы показывали десять. Я обессилел от голода и непривычной возни с парусами. Весь день я ставил и убирал их, пробовал идти различными галсами, брал первые и вторые рифы, плыл по течению и бесцельно носился по морю. К вечеру я ближе познакомился с яхтой, но все же чувствовал себя довольно неуверенно. Я все еще знал ее недостаточно. Незаметно подкрались сумерки. К тому времени я очутился на одном из оживленных морских путей, а ведь мне необходимо было хорошенько отдохнуть за ночь.

В сумерках островок Педро Гонсалес казался голубым пятном на горизонте, которое быстро таяло в темноте. Поставив все паруса и запустив мотор, я, вероятно, успел бы до темноты подойти к острову так близко, что стать на якорь было бы совсем нетрудно. Но я замешкался в надежде, что вскоре после наступления сумерек поднимется ветер и я мигом буду у берега. Вместо этого наступил штиль, паруса заполоскали, блоки заскрипели, и «Язычник» потерял ход.

Не убирая парусов, я включил мотор и неуверенно повел яхту вперед. Внезапно я услышал частые удары волн, перемежавшиеся время от времени почти полной тишиной. Я стал внимательно вслушиваться и вглядываться в ночь. Что-то, что было чернее мрака, надвигалось на меня, и вскоре шум стал явственнее.

Я различал лишь скалы, высившиеся на берегу острова и заслонявшие звезды. Временами волны, набегая на крутой берег, разбивались об него, шум прибоя становился все громче.

Мыс приближался. Я положил руль право на борт и увидел другую бесформенную тень на левом траверзе. Развернувшись, направил яхту между двумя темными тенями, рассчитывая подойти поближе к берегу и там при помощи лота отыскать удобную стоянку.

По мере того как «Язычник» медленно продвигался вперед, шум прибоя нарастал. Слева, почти у самого борта, курчавились серые буруны, но мне казалось, что до них еще довольно далеко. Впереди огромные волны с шумом разбивались о скалистую отмель. Воздух был влажный, словно насыщенный водяной пылью. Да, за один день плавания нельзя научиться чувствовать опасность так, как ее чувствует опытный моряк. Я зажег карманный фонарик и несколько раз мигнул им.

Внезапно из темноты послышались громкие крики:

«No pase роr aquil. Piedrasl Peligrosoh»[3].

Скалы! В ужасе я резко положил руль на правый борт. Яхта остановилась. Вокруг пенилась и бурлила вода. Выключив мотор, я подбежал к мачте, отдал фал и убрал грот. Через мгновение почти не сознавая что делаю, я бросил якорь, который достиг дна на глубине десяти морских саженей. Подводные скалы были уже у самого форштевня. По обе стороны от меня волны плескались о. камни, и я больше часа просидел на палубе дрожа от страха, хотя «Язычник» спокойно стоял на якоре.

Рыбаки метисы подплыли ко мне на своих хрупких челноках. Взобравшись на борт, они заверили меня, что яхта находится сейчас в полной безопасности. Дрожащий свет фонарика освещал их бородатые улыбающиеся лица. Скоро они уехали.

Сидя на палубе, я глядел на бурлящую воду и в раздумье прислушивался к ее зловещему шуму. Я вспоминал минувший день и те уроки, которые он мне принес, пытался представить себе, что ждет меня впереди, когда я окажусь один в океане. Чем дольше я размышлял, тем яснее мне становилось, что я не подготовлен к такому путешествию. Я не знал свою яхту и не умел управлять ею – первый же день показал это с полной очевидностью.

Мне следовало попрактиковаться неделю, а то и две. Следовало провести это время так, как я провел сегодняшний день – тогда я хорошо изучу своё судно, все его особенности и смогу уверенно управлять им.

Я решил сделать это в водах острова Педро Гонсалес, используя его в качестве базы и крейсируя вдоль всей цепи Жемчужных островов.

Осветив фонариком карту, я нашел в тесной кучке островов превосходное место для осуществления этого плана. Там были удобные гавани для упражнения в постановке на якорь, узкие проливы, где так трудно лавировать, мели, рифы и островки, которые надо было научиться обходить. Я с нетерпением ожидал рассвета, чтобы приняться за дело. Спускаясь в каюту, я чувствовал, что избавился от неуверенности, так долго не покидавшей меня.