Владимир Неволин - Иметь королеву

— Хороша собой?

Вартан позволил себе отступление от правил:

— Как бутон розы. Только моя жена могла сравниться с нею, но она…

— Знаю, Вартан. Враги заплатили за ее смерть.

— Благодарю тебя. Хозяин.

Хозяин подошел к Вартану ближе и, глядя в черные глаза помощника, спросил:

— А кого ты больше любишь, Вартан, меня или свою дочь?

Неуловима мысль, но и она сотрясает пространство. Ничто не изменилось на лице помощника. Не отведя глаза, ни секунды не раздумывая, он ответил:

— Тебя, Хозяин.

— Это хорошо, Вартан, — медленно произнес Хозяин, — это очень хорошо, что ты любишь дочку больше меня. Потому что как могу я заставить тебя сделать больше, чем ты в состоянии сделать даже ценой собственной жизни? Но если я тебя попрошу, — он усмехнулся, — ради твоей Гульнары, то ты выполнишь невозможное. Так?

Вартан, побледнев, расширенными зрачками смотрел перед собой.

— Так, Хозяин.

— Но я верю в тебя. Ну не переживай так, я пошутил.

Вартан медленно выдохнул. Ему очень хотелось вытереть внезапно прокатившуюся по лбу струйку пота.

— Насчет Канады я пошутил, — сказал Хозяин, — там людей оставь. Мне интересны их планы насчет зашельфовых буровых.

— Как быть с Чернявинском, Хозяин?

Хозяин некоторое время раздумывал.

— Грамотно работают, хорошие агенты. Но ставка слишком велика, Вартан. Знать должны единицы. Придется убрать.

— Понял, Хозяин.

Вартан ушел, а Хозяин еще долго смотрел на беззаботно прыгающих по веткам серых птичек.

В Чернявинске на берегу Карповых прудов черный воевал с «Наташей». Признавая свое полное поражение, блондинка взвизгивала, елозила и крутилась под ним так, что наполовину вмялась в песок.

— Харошая… дэвушка, — наконец, задыхаясь, сказал черный, — паэхалы ка мнэ.

— Плати, — индифферентно сказала «Наташа», — после трех часов льготный тариф.

— Пагады, сейчас.

Черный выщелкнул из «Кенвуда» микросхему со стеклянным окошечком, раскрошил ее пассатижами на блестящие крупинки и смешал с песком.

Через полчаса они пролетели мимо потеющего сержанта, который с нескрываемой завистью посмотрел им вслед.

— Три часа ее мудахал, — сообщил он омоновцу. — Зверь, одно слово.

На следующее утро Лариса Саготина собралась за покупками. Она обошла пару магазинов по соседству, почирикала о том о сем со знакомой продавщицей и через час, прикидывая про себя сумму истраченных денег, стала подниматься на четвертый этаж обычной хрущевской пятиэтажки. Мужчина, встретившийся ей на ступеньках пролета между третьим и четвертым этажами, привлек ее внимание. Высокий, интеллигентного вида, он спускался вниз и приветливо улыбался. Лариса отметила хорошую стрижку и свежую рубашку незнакомца. Мужчина поравнялся с Ларисой. Не переставая улыбаться, вскинул руки, зажимая ей рот, и, перегнув к ступеням, ударил затылком о бетон — несильно, но точно. Потом оглядел разлетевшиеся по площадке продукты и, легко ступая, направился к выходу.

Охранник фирмы «Наташа» позвонил в квартиру чернявого по истечении еще трех часов. Время пользования «специалистом» истекло, и товар надо было забирать. Он выждал минуту, позвонил еще раз, потом постучал. За металлической дверью было тихо. Охранник спустился вниз к машине и связался с фирмой, запрашивая инструкции. Подобные случаи — отсутствие клиента и проститутки на обговоренном месте — нечасто, но случались. Подпили и «отрубились», а платиновая «Наташа» воздержанностью не страдала, или клиент повел товар к друзьям. «Наташа», конечно, должна была сообщить об изменении условий диспетчеру, но что с них, блядей, возьмешь. Да и смена у нее заканчивалась. Хозяин — мадам лет пятидесяти — плюнула и велела охраннику возвращаться.

Но «Наташа» не появилась ни на следующий день, ни через два дня. В приватной беседе со «своим» участковым мадам обрисовала ему сложившуюся ситуацию, и тот принял решение о вскрытии квартиры. Когда слесарь ЖЭКа, изрядно попыхтев, распахнул бронированную дверь, навстречу понятым и участковому пополз запах разложения. Войдя в спальню, они увидели два обнаженных трупа — чернявого и «Наташи». Во взятой на экспертизу литровой почти пустой бутылке «Абсолюта» был обнаружен раствор метилового спирта, который и послужил причиной смерти. Когда и где была куплена бутылка, выяснить не удалось.

На следующий, после расставания с Ларисой Саготиной, день Владимир купил в кассе компании «Аэрофлот» билет на понедельник на рейс 2820 до Петропавловска-Камчатского.

Аэропорт Чернявинска так и остался бы захудалым предприятием, едва сводящим концы с концами, если бы не грянувшая эпоха «хватай, что можешь». Пришедший на пост главы администрации области угрюмый, полубандитского вида Василий Чирков прославился не только тем, что в прямом эфире на вопрос «Как жить при нынешней зарплате многодетным семьям?» цинично ответил: «Поменьше рожать надо!» Обратив свой хозяйский взгляд на экономику области и следуя велению времени, Вася в одночасье создал множество ТОО и акционерных обществ, не забыв записать себя в число соучредителей. Одним из таких и стало предприятие «Чернявинский аэропорт». Действуя с размахом, голова затеял полное техническое и материальное перевооружение аэропорта с постройкой новой взлетной полосы, на которую, по задумке, должны были приземляться авиалайнеры всех типов. Стройка, которой руководила Васина жена, длилась пять лет и была с успехом закончена. Правда, к тому времени число самолетов, желающих поутюжить новую ВПП, катастрофически поуменьшилось, и более-менее регулярно совершались только чартерные рейсы «Чернявинск — Дубай», мотая туда-обратно мускулистых челночников.

Прочитав в расписании, что рейс «Чернявинск — Петропавловск-Камчатский» будет совершен «боингом», Владимир в приподнятом настроении ждал посадки на чудо-машину. Теперь же, когда «боинг» черной кляксой скользнул в вечернее небо, он разочарованно разглядывал полутемный салон с обивкой не первой свежести, плотные ряды кресел. Машину потряхивало нездоровой дрожью, и он поневоле прислушивался к реву двигателей, стараясь уловить — стакан ли это дребезжит в салоне стюардесс или что-то начало отваливаться в огненном нутре турбин. Пассажиров в салоне было немного. Выложить полторы тыщи новыми за билет в один конец — задача непростая, и Владимир логично предполагал, что, возможно, после посадки в Новосибирске и Хабаровске на Камчатку он прибудет в единственном числе. Спать пока не хотелось. Стюардесса не докучала своим вниманием, и Владимир, пересев на свободное место к иллюминатору, вспоминал, как в 1971 году, больше четверти века назад, его, девятнадцатилетнего молодого охломона, провожали в армию. Он закончил десятилетку, попробовал поступать в институт, но срезался на первом же экзамене — не потому, что был глупым, а потому, что был, как многие молодые, ленивым и ни черта не готовился. Увидев против своей фамилии в ведомости цифру, красноречиво говорящую об уровне его знаний на данном этапе, Владимир не особенно расстроился — было лето, девочки, и жизнь казалась вечной. Сияя бритой головой призывника, он ждал повестки, но ни осенью, ни весной следующего года его почему-то не забрали. Он устроился на работу в электроцех электродного завода и об армии как-то позабыл. Следующая повестка — в октябре — особо его не взволновала — пронесет. Но, пройдя медкомиссию и стоя перед грозными очами военкома, он услышал: