Ласточкино гнездо и коварство сарацинов - Александр Сергеевич Зайцев

«Козел — Замесов вытирал платком чернила с лица, прислушиваясь к звукам борьбы в коридоре, — адъютант командующего армией, сам напился, водителя напоил, машина вдребезги, хорошо, что никого не угробили». Дверь отворилась, и в комнату влетел помощник начальника караула.

«Товарищ старший лейтенант — выпалил он — командующий армией приехал».

«Пойдем, лейтенант — Замесов устремился к выходу, — подтвердишь, все, как было».

У входа стоял генерал-майор и печально глядел на разбитую машину. Замесов отрапортовал.

«Что с водителем» — спросил генерал. «Перелом ключицы, отправили в госпиталь» — сказал Замесов.

«Машину завтра заберут, а этот, пусть сидит, пока за ним из прокуратуры не приедут» — сказал генерал и направился к уазику. Мы с Замесовым вернулись в его кабинет.

«Да, помню, — сказал он мне, — комбат днем звонил, пошли, покажу твою обезьяну».

Мы прошли в караульное помещение. Дверь первой камеры гудела от ударов и рева разъяренного прапорщика. Спокойно пройдя мимо. Замесов попросил открыть четвертую камеру. В дальнем углу камеры, сжавшись в комок, сидел долговязый, черноволосый, старший лейтенант и смотрел на нас ничего невидящими глазами. Похоже, кроме нас в камере уже давно присутствовали сарацины, дружной толпой, обступившие своего любимца. Собственный китель на голое тело и брюки хб, подаренные ему в караулке составляли все его одеяние. В камере стоял четкий запах огуречного лосьона. Рассказывать о его внешнем виде, смысла не было, скажу только, что он очень походил на эмблему, чудом, сохранившуюся на петлице его кителя, где змея поднимает голову над рюмкой.

«Горячий, совсем черный — сказал мне Замесов, — на рынке вчера выловили, так возьмешь или связать».

«Лучше связать — попросил я — мне его еще по городу везти, одного майора он уже обманул».

Закинув доктора в багажник уазика и привязав его к железной скобе сидения, мы полетели в «Уссури». Кабак уже закрылся, но Ф.И.О. начальника аптеки настежь распахнуло буфет, где я оставил 150 рублей. Через десять минут мы были у благодетеля.

«Спасибо — сказал он, принимая пакеты, — доктора взял. Хорошо. Давай в госпиталь, все предупреждены. За замполита придется тебе расписку дежурному написать, уперся старый пердун и ни в какую, хотя его понять можно. Я эту расписку заберу, да заодно, с Алтуниным, другом Вашего доктора побеседую. Если шум поднимется, я тебя сдам, не взыщи, но думаю, что этого не будет, смеху тогда будет на весь Уссурийск».

В приемном покое я быстро накатал расписку в том, что я, такой-то такой-то, без лечения забираю такого-то такого-то из 4-го отделения и несу за него полную ответственность. Дежурный врач спрятал ее поближе к сердцу и пошел в отделение.

Через пять минут он вернулся в компании двух санитаров, которые бережно вели под руки замполита батальона. «Под руки» это было крепко сказано, руки его были крепко прижаты смирительной рубашкой. В глазах замполита отражался страх, боль и дикая обида, увидев меня, он, видимо, все понял и часто, часто заморгал глазами, стараясь не заплакать, но не выдержал и заревел, кусая губы. То, что он сопротивлялся пленению, свидетельствовали синяки, ровными кругами, лежащие у него под глазами. Такая оригинальная форма у синяков бывает только тогда, когда удар попадает точно в переносицу, очевидно, ему попался специалист.

«Этот» — спросил дежурный врач.

«Да — подтвердил я, и не выдержав, попер на эту братию — давайте, распеленывайте и несите вещи, эскулапы хреновы, что с человеком сделали».

«Вера, отведи его в ренген-кабинет, пусть там переоденется, — попросил сестру дежурный — а то, мы сейчас виновника поведем, как бы не кинулся».

Железная дверь, чмокнув своим замком, закрылась за доктором, оставляя его наедине со своими видениями. Я зашел в ренген-кабинет и попросил сестру выйти.

«Спасибо Вам» — я протянул сестре деньги.

«Пожалуйста, — сказала она в ответ, — двадцать лет работаю, а таких фокусов еще не видела».

Из кабинета вышел замполит и остановился возле нас, глядя на меня своими очками.

«Из бригады» — спросил он.

«Да, начальник вещевой службы — постарался успокоить я его, увлекая за собой, — поехали домой товарищ майор, машина внизу, комбат за Вами прислал».

«Я Вам более нечего не должен» — спросил я у дежурного врача и, получив утвердительный ответ, попросил разрешения позвонить. Назвав позывной батальона, я попросил соединить меня с квартирой командира.

«Слушаю» — ударил меня голос Юрия. «Петрович, это я — сообщил я — все нормально, поменял одного на другого».

«Спасибо дорогой — выдохнул комбат в трубку — давайте домой, завтра увидимся».

По дороге я не стал расспрашивать у замполита, что и как произошло. Чувствуя мой зуд, он разговорился сам.

«Ты где нашел его» — сначала поинтересовался майор. «На губе — ответил я — как окурок, в углу валялся».

«Вот гнида — начал замполит свой рассказ, — когда везли его, сидел спокойно, иногда руками перед собой махал. Начальник НТО треста высадил нас у госпиталя, договорились, что будет ждать меня в бригаде и укатил. В городе Дима стал вертеть головой, очухался, но виду не подал. Мне надо было остаться в приемном покое, а я, как дурак, решил его для верности в отделение проводить. Он в лифте, с каким-то хреном в халате парой слов перекинулся, в отделение вошли, этот знакомый меня в коридоре посадил, подожди, говорит, я сейчас, забрал Диму и с концами. Минут через тридцать, подходят ко мне двое бугаев и под белы рученьки. Я им пытался объяснить, но куда там. Смотрят на меня ласково и волокут по коридору. Решился я, саданул одному в промежность, вырвался и в ординаторскую, думаю там успею людям объяснить. Влетел, а там компания из двух мужиков и медсестры спирт распивают. Уперся я в дверь, а сам кричу, помогите. Хорошо говорят, разберемся, только Вы дверь освободите сначала. Влетели мои санитары, один их выпивох со смехом говорит им, забирайте, нам тут лишних не надо. Кинули меня в пустую палату, отметелили по первое число, в рубашку запеленали и в койку. Через час пришла знакомая мед. сестра, вколола какую-то дрянь, я сразу в обморок.

Очнулся вчера ночью, лежу весь мокрый, рядом два хмыря. Один газету рвет, мусолит и полоски на кровати расклеивает, от мух, наверное, другой, целую ночь, полотенцем ноги вытирал. Посматривают на меня с любопытством, а я связанный, как чурбан валяюсь. Давай орать, звать на помощь, вошел