Татьяна Зингер - Нечего бояться

Я промычала нечто, напоминающее "О-о-о", абсолютно не понимая, о чем ведется речь. Отсутствие знаний мешало и раньше, но теперь я походила на дурака, которому растолковывают очевидные вещи.

Лекарь покрутил одну из пробирок.

-- Перед вами образец лекарства. Оно, к сожалению, не опробовано на человеческом организме, но опыт подсказывает, что направление выбрано верное. Смесь удивительная и, я бы даже заметил, безумная. Ни один врач из тех, которые преданы медицине, но не смотрят шире неё, не смог бы добиться такого сочетания. Кто рискнет объединять элементы трав, -- кажется, он хмыкнул. -- У меня же, к счастью, есть оборудование и знания.

По коже посыпались мурашки. Чашка едва не выпала из обмерших пальцев. Пятна загорелись таким пламенем, что я прошипела сквозь зубы. Лекарь всё понял.

-- Человеческий мозг - область малоизученная. Однажды я пытался заняться ею вплотную, но катастрофически не доставало свободных часов в сутках. Ваш разум получил импульс о вероятности скорого выздоровления, и вы страдаете от выдуманной боли. Но я вновь говорю о том, что не увлекает.

-- Если лекарство практически готово, то зачем вам я? -- проронила, задыхаясь от волнения. -- Осталось лишь оповестить правительство о результатах...

-- Позвольте перебить вас, -- Лекарь, опершись о спинку стула, поднялся, поставил склянку в держатель. -- Мне претит одобрение правительства или кого-то иного. Скорее -- напротив, важно, чтобы о моей роли было известно предельно малому числу людей. Но провести опыты - дело чести. Ибо нет познания без пробы. Лекарство - труд последних лет, и я не удовлетворюсь теорией. Искать добровольцев среди Освобождения не стану по личным причинам. Но передо мной медик, которому я отчасти доверяю. У вас наверняка имеется список заболевших, которые посчитали бы за награду испробовать полученную вакцину.

Ну-ну. Если я в теперешнем положении подойду к кому-то из зараженных, меня в лучшем случае выгонят, в худшем -- гнать будет некого. Ещё есть Ник, которого я не подпущу к непроверенному раствору. Какие составляющие, кроме известных мне, добавил туда Лекарь?

-- Да, список есть, -- после паузы солгала я, чтобы не выглядеть совсем жалкой. -- Но, боюсь, желающих не сыщется. Предлагаю другое решение. Проводите любые необходимые опыты на мне. Я готова.

Лекарь не одобрял тех врачей, которые ставят собственную жизнь на одну планку с жизнью лабораторных крыс. Его губы исказила гримаса отвращения, но он собрался, вернул отрешенную маску.

-- Напрасно вы впустую изводите то, чего иным не достает. Поверьте, я далеко не виртуоз, а вы готовы пожертвовать одним из главнейших достоинств вашего молодого организма - здоровьем. А в случае выведения мною неверной формулы - и жизнью. Но мне незачем отговаривать взрослого человека. С этого момента доступ во внешний город вам закрыт до моего разрешения. Наши исследования не должны быть разглашены. Также я подключу вас к оборудованию для наискорейшего считывания параметров. Итак, вы уверены? Ваше решение взвешено, а не обусловлено эмоциями?

Последний глоток кофе скатился в желудок колючим шаром. Я облизала горькие губы и кивнула. Что подумает Ник, когда я не появлюсь в лаборатории день, неделю? А если не появлюсь никогда? Мы и не попрощались толком...

Я приложила прохладную стенку чашки к бьющейся жилке на виске. Лекарь, записав какие-то последние наблюдения, отложил планшет. Отсчет начался.

Палата была маленькой и холодной. Голые каменные стены и привкус сырости на языке. Туда вкатили кучу оборудования, предназначение которого мне, видимо, не дано узнать никогда. Нет, присутствовали и сканеры, и аппараты считывания жизнедеятельности организма, отдельных органов. Но что, например, делала продолговатая махина с тянущимися щупальцами проводов?

Последними поставили кушетку и маленький обогреватель. Худосочный паренек притащил из дома мою ночную рубашку, зубную щетку и расческу. Слабая мечта найти в сумке с вещами планшет растаяла дымком.

Лекарь лично занимался подключением приборов. Он взял каплю крови, провел её через считывающий датчик, сохранил результаты. В рядок выстроились капельницы. В вену сквозь иголочку шприц-устройства вошло лекарство.

Я ничего не почувствовала и откинулась на подушке, закуталась в тщетной попытке согреться. Озноб пробирал от страха, а не холода.

Утром, за неимением еды в желудке, рвало желчью. В глазах троилось, и я хваталась за пластиковое ведерко, чтобы не промахнуться. Наизнанку выворачивало и после скудного завтрака из жидкой каши, и выпитой чашки крепкого сладкого чая. Тошнило от любого напоминания о пище. Зашедший Лекарь отметил, что организм борется, но пока непонятно, с чем: с болезнью или вакциной.

Вторым днем к тошноте добавилось мерзкое ощущение, будто все до единой жилы вытягивали из тела. Сжимали, закручивали в тугие узлы. Я выла через сжатые зубы и содрогалась от любого вдоха. Лекарь отметил, что, наверное, "всё-таки с вакциной" и решил изменить детали состава, а мне вколол дозу снотворного, от которого я провалилась в долгий и густо-кисельный сон.

Следующим вечером я увидела на подушке объемный клок волос. Волосы было жалко особенно. Да, светло-мышиного цвета, да, тонкие, зато густая копна, из которой Катерина сооружала самые невероятные "колоски", "короны" и прочие орнаменты. Тогда же я попросила ножницы и дрожащими от слабости пальцами остригла половину головы. Не с первого раза и изрядно исколовшись. В итоге парень, принесший ножницы и наблюдающий, чтобы я не натворила ими дел, смиловался и обкорнал прическу до коротких прядей. Стало легче. Незачем тревожиться о том, чего нет.

Ночью пятого дня поднялся жар. Умоляла выключить обогреватель, скидывала одеяло, в безумстве стягивала ночнушку. По лбу струился пот, щеки пылали как раскаленная сковорода. Лекарь объявил: хороший результат, показатели выравниваются.

На тринадцатый день меня посетил Артур, словно галлюцинация, человек из забытого мира. Он, прежний, важный, насмешливый, оперся на стенку и грустно присвистнул.

-- Не завидую тебе, котеночек.

-- Я себе -- тоже, -- прошелестела я, не имея сил подняться и глянуть на него. Так и пялилась в серый потолок.

-- Чего говорит Лекарь? А то мне к нему не достучаться - весь в опытах. Дозы какие-то отмеряет, бубнит что-то

Я повела плечами, но от Артура слабый жест скрылся под толщей одеяла. Пришлось открывать рот и отлеплять язык от нёба.

-- Что всё налаживается...

Ни одна попытка из проведенных мною за полгода не оканчивалась даже приблизительным кошмаром. Если он означал положительное течение, то я была близка к выздоровлению. Или смерти -- уже без разницы.