Владимир Тучков - Ставка больше, чем жизнь

В камере хранения было необычайное оживление, словно встречали большую партию героина. У входа переминалась с ноги на ногу зыркающая во все стороны толпа. А внутри разнополые люди, преимущественно молодого возраста, вытворяли, с точки зрения здравого смысла, что-то необычайно странное. Медленно, словно это не проточный вокзал, а стоячая тюремная камера, где торопиться некуда, они засовывали худосочные пакеты в одни ячейки для того, чтобы тут же перезасунуть их в другие.

Да и не транзитники это были, у каждого на лбу была отпечатана московская прописка и начертана размашистая подпись Лужкова.

Поскольку Магистр не обнародовал номер ячейки, а указал лишь секцию, то задача Танцору была поставлена совершенно плевая. Протиснувшись в секцию бочком и покряхтывая, он пробрался к своей ячейке. К счастью, она была самая верхняя. Поэтому с провинциальной простотой он обрушил на близстоящего парня лет двадцати пяти, узкого в кости и похожего на русскую борзую, шквал слов со смягченными на малорусский манер согласными:

«Сынок, помоги старику. На самую верхотуру засунули. А мне с моим радикулитом нипочем не достать. Надысь все камеры были заняты, так только эта была свободная. Так мне тоже, как ты, такой же гарный хлопец поклал…

А ещё брешут, что в Москве люди плохие живут. Кого не спросишь чего, так любой поможет. К старикам уважение имеют. Поотрезать бы тем брехунам языки…

Вот, вот эта самая камера и есть. Счас, погоди, родной, у меня все в бумажке записано. Где же она запропастилася-то? Счас, я ничего не теряю…

Да, вот эта самая, не эта, а которая рядом, все верно: один, два, шесть, четыре. И, значит, на колесиках надо накрутить А, пять, три, девять…

Не перепутал, нет? А то как зазвенит, так и в милицию на старости лет сволокут. Сраму не оберешься. Там-то они разбираться не будут, сразу вором запишут. Мол, хохол, значит, вор, потому что Кучма газ у России ворует…

А? Что, сувать, говоришь, надо? Ах я старый дурень. Счас, мигом сбегаю куплю…

У тебя есть? А сколько стоит-то? Да как же это не надо? Счас каждый непросто живет. Особенно, если молодой парень в Москве – и прилично одеться надо, и девку в кино сводить, и на винцо с пивцом…

Ну, спасибо так спасибо, уважил пенсионера. А то ведь последнее собрал, гостинцы внучатам везу, в Вологду, край не сытый. Сын с невесткой на трех работах с ног сбиваются, а все без толку. Все в долгах, как в шелках. Так надо внучат сальцом подкормить, а то на фотках совсем тощие.

Душа-то у нас со старухой болит, ох, болит! Не чужие чай! Вот и везу гостинцы-то в эту самую Вологду.

Там, один в поезде говорил, скоро зима будет, а я налегке отправился. Уж и не знаю, как теперь быть. Оно, конечно, к сыну с невесткой еду, не к чужим, дак его обувка мне не подойдет, богатырь вырос, в мать…

Ну, спасибо, сынок, удружил старику. Дай тебе бог доброго здоровьица. Да хорошую невесту, чтоб с машиной, с дачей, и чтоб компьютер был не хуже, чем у вашего президента».

Оттянувшись по полной программе, Танцор, довольный собой, взял сумку и пошел к выходу.

Однако в этом спектакле необходимо было поставить последнюю точку. И, отыскав у входа в вокзал неповоротливого, изнывающего от скуки мента, поведал товарищу милиционеру, что он, как человек бывалый и тертый, только что был свидетелем того, как в камере хранения орудует огромная шайка жуликов.

Тридцать восемь юзеров провели остаток дня в линейном отделении милиции киевского направления Московской железной дороги, двадцать семь из них, в связи с отсутствием каких бы то ни было удостоверений личности, вынуждены были дать представителям охраны общественного порядка, не только показания, но и взятки.

Правда, в результате массированной милицейской операции, спровоцированной Танцором, был задержан матерый поездной вор, находившийся во всероссийском розыске.

Дебют Танцора юезерская тусовка оценила по достоинству. Голосовалка рейтингов показывала девяносто пять процентов. Так резво никто из игроков ещё не начинал. Все разговоры во всех гестбуках, которые на сайте назывались гостиными – розовая, голубая, оранжевая, белая и так далее, были только о нем.

Тусовке пришелся по вкусу и артистизм, и находчивость, и дерзость. Ну а способность столь искусно перевоплощаться все расценили как проекцию на реальность главного принципа сетевого сообщества – постоянной нацеленности на мимикрию, мистификацию, маскарад.

Понятно, что в разных гостиных был и разный уровень разговора. В белой, элитарной, куда ходили исключительно интеллектуалы и эстеты, в связи с возникновением Танцора речь шла о симулякрах, о дискурсах, об анонимности создателя, о текстуальности мира и о смерти автора. Цитаты из Барта опровергались цитатами из Дерриды, или Делеза.

Впрочем, сам Танцор как личность мало интересовал эту публику, а лишь послужил толчком для нового витка коллективного исследования проблемы актуального и виртуального, вскользь очерченной Делезом в одноименной блистательной статье. И вскоре о нем забыли, уйдя в свои, уже застарелые склоки и дрязги.

А затем в гостиную вперся какой-то мамонт, без ника, под искренней своей фамилией, который пытатлся доказать что-то абсолютно невнятное в терминах Хайдеггера и даже Канта. Тут вся тусовка на него и набросилась, и стала рвать зубами на части.

В розовой же гостиной царили совсем иные эмоции, поскольку это был своего рода женский клуб, традиционно женский. Тут Танцор был чуть ли не единодушно воспринят прежде всего как породистый самец, с которым было бы не плохо хоть разок переспать. Причем, к такому выводу женская аудитория пришла на основании лишь скудной информации о Танцоре, которую пока успели повесить на сайте. Лишь две его крупные фотографии. Несколько снимков из камеры хранения, где он окучивал недотепистого охотника за мелкими бонусами. Да набор анкетных данных. Вот, собственно, и все.

Однако женщинам свойственна своя психология, которая вопреки распространенному мнению опирается более не на какую-то особую женскую интуицию, которой в природе нет и быть не может, а на общественное мнение. Если Танцором восхищаются все, то, значит, он того стоит, и с ним неплохо хотя бы разок переспать.

Многие, очень многие юзерши, скрываясь за экзотическими никами типа Лилит, Ненасытная, Бутончик, Диана, Тело и так далее, и тому подобное, делились своими эротическими фантазиями в отношении Танцора. Как вполне целомудренными, так и предельно плотскими.

Эти женские вопли начинались, как правило, словами: «Я бы ему отдалась…» А далее следовало: где отдалась, как, сколько раз, под какую музыку, в окружении каких ароматов… Заканчивались же, словно юзерши заранее договорились, причастием «изнеможенно». При этом неуемно фантазировали относительно мужских качеств Танцора, как анатомических, так и физиологических.