Луи Буссенар - Бенгальские душители

— Мир тебе, Берар! Не ожидал такой радостной встречи!

— И тебе мир, Махмуд! Да будет благословен сей день, когда я вновь смог увидеться с тобой!

— Чем могу быть полезен, Берар? И чего нужно этим чужестранцам?

— Я их проводник и к тому же друг. Мы хотим договориться о выкупе двух английских офицеров, что у тебя в плену.

Лоб мятежника, разгладившийся было при виде Берара, опять сурово нахмурился.

— Не желаю и слышать об этом! — жестко отрезал он.

— Но выкуп огромен, на памяти людей такого еще не было.

— Я сказал — нет! Они приговорены к смерти от голода и жажды и сидят взаперти уже более двух суток.

— Ты отказываешься от целого состояния, которое само плывет в твои руки! Ты не хочешь, чтобы оно досталось твоему племени?

— Да, не хочу!

— Но почему?

— Потому что офицеры жизнью своей должны заплатить за пролитую англичанами кровь. Чужеземцы ведут с нами войну на уничтожение, дырявят нас пулями дум-дум и нас же считают дикарями! Но дикари — это они, и всех англичан, которые попадут к нам в плен, мы предадим смерти!

— Подумай еще раз, Махмуд!

— Нет! И хватит об этом. Как можно скорее уводи своих чужеземцев. Они вызывают у меня чувство глубокого отвращения, и мы не трогаем их только из-за тебя. Если бы они не были твоими друзьями, я бы всех их продал в рабство!

Не замечая окружавших туземцев, одетых в живописные лохмотья и с головы до ног обвешанных оружием, которые с искривленными злобой лицами мрачно взирали на европейцев сверкавшими ненавистью глазами, Мери под воздействием не осознанного ею самою импульса в недоумении, с учащенно забившимся сердцем, оглядывалась по сторонам. Хотя она никогда раньше не бывала в этом месте, ей казалось, что она узнает его. Вот эту лачугу она уже видела когда-то — возможно, во сне. Во всяком случае, хибара ей была до удивления знакома.

В памяти девочки воскрешались впечатления, полученные ею во время гипнотического сна и закрепленные в сознании безграничной любовью к отцу. И она вдруг совершенно отчетливо представила себе, что именно в этой лачуге привиделись ей отец с лейтенантом, захваченные повстанцами в плен.

— Вон там! Там наш отец! — исступленно закричала она, указывая на невзрачное строение.

— Там наш отец! — повторил, словно послушное эхо, Патрик. — Так освободим же его!

Мальчик, уже успевший стать отличным наездником, вздыбил коня и во весь опор понесся к хижине, не заботясь о том, следует кто-то за ним или нет. Сестра тотчас присоединилась к нему, а за ней — и все остальные, включая Берара: увидев, что случилось, факир резко прервал свои переговоры с главарем мятежников и кинулся вдогонку за друзьями.

— Эх, — прошептал Бессребреник, — сюда бы сотню моих ковбоев из Нью-Ойл-Сити, задали бы им перцу!

В нем заговорил человек действия.

— Ну-ка, попробуем кое-что! — сказал он себе.

Капитан подвел коня задом вплотную к хижине и, натянув поводья, вонзил в бока шпоры. Лошадь взвилась и, почувствовав позади преграду, стала изо всей силы бить по двери задними ногами. Удары копыт загрохотали как пушечные выстрелы, и дверь, не выдержав, рухнула с громким треском.

Офицеры, бледные, едва держась на ногах, с трудом добрались до дверного проема и увидели всадников, и среди них — двух женщин. Одну из них майор тотчас узнал. Не веря глазам, он воскликнул:

— Мери!.. Дочка моя!.. Ты ли это?

— И я здесь, отец!.. И я тоже! — взволнованно закричал мальчик.

— Патрик!.. Мой маленький воин! — еле выговорил несчастный отец, и на глаза его навернулись слезы.

— Отец, — сказала Мери, — перед вами наши благодетели, спасители наши…

— Милорд, — обратился к майору Бессребреник, — мы прибыли сюда, чтобы освободить вас или вместе с вами погибнуть. Попытайтесь взобраться на лошадь мисс Мери… Вы же, лейтенант, подсаживайтесь к Патрику… А теперь — вперед!.. И как можно быстрее!

Все произошло в считанные секунды.

Этот отважный план мог бы удаться лишь в четырех-пяти случаях из ста, да и то при условии, что враги придут в замешательство. И кто знает, сумели бы друзья удрать из вражеского стана или нет, если бы на их пути не встал сам дьявол в человеческом облике, возжаждавший крови и злата. Пока афридии вопили в растерянности и бестолково суетились, мешая друг другу, ему удалось собрать вокруг себя два десятка наиболее решительных бойцов и отрезать путь к отступлению. Беглецов окружили, и двадцать ружей угрожающе уставились на них своими дулами.

— Биканэл!.. И тут он, этот негодяй! — зарычал Берар.

— Он самый! — нагло ответил бывший брахман.

Остальные тоже узнали своего преследователя, который всем им принес столько горя.

Бессребреник выхватил из седельной кобуры револьвер, взвел курок и хотел уж было пристрелить его, как бешеную собаку, но тот вовремя укрылся за спинами туземцев.

Тем временем подбежали другие повстанцы, и кольцо вокруг европейцев стало таким плотным, что прорвать его уже было нельзя. Это придало Биканэлу еще больше уверенности, и он изрек насмешливо:

— Я следовал по вашим следам от храма богини Кали до Гаи. А там, с ведома начальника станции, сел в багажный вагон, и в Пешавар я прибыл вместе с вами. Ночью же, пока вы дрыхли как сурки, я добрался до повстанческого лагеря, и теперь вы в моих руках! Вместе со своими сокровищами! Я просто с ума схожу от радости при мысли о том, что все они достанутся мне одному!

Но друзья уже не слушали его.

Патрик и Мери, спешившись, как и их спутники, в отчаянии кинулись в объятия отца, который нежно прижал их к себе. Лейтенант обменялся рукопожатиями со своими спасителями.

Как человек предусмотрительный, капитан Бессребреник, зная, что люди, которых они должны вызволить из неволи, умирали от жажды и голода, прихватил с собой солидный запас воды и пищи, доставленный сюда лошадьми Джонни и Мариуса.

И в то время как Биканэл яростно орал туземцам: «Берите их живыми!.. Слышите, живыми!..» — а майор, забыв о перенесенных страданиях и о том, что сейчас решался вопрос жизни и смерти, словно безумный, покрывал поцелуями своих детей, Бессребреник с ободряющей улыбкой протянул лейтенанту оплетенную бутыль и сэндвич:

— Поешьте и попейте, лейтенант!

— Вы во второй раз спасаете мне жизнь! — воскликнул офицер, с жадностью набрасываясь на еду. Капитан смотрел на него и думал о тех муках, которые пришлось испытать лейтенанту с майором в этой проклятой лачуге.

Затем славный юноша подошел к своему командиру, который все никак не мог прийти в себя от радости:

— Поешьте, милорд! Перед схваткой неплохо бы подкрепиться!