Клайв Касслер - Стрела Посейдона

— Мы же, со своей стороны, имеем все сокращающийся флот, поскольку стоимость каждого судна, сходящего со стапелей, взмывает до небес. Все мы понимаем, что при цене свыше двух миллиардов долларов за каждую подлодку класса «Вирджиния» мы способны выжать из все более скудного бюджета лишь ограниченное их количество.

— Национальный долг все еще не удалось обуздать, — откликнулся президент, — так что ВМФ придется проглотить эту пилюлю, как и всем остальным.

— Вот именно, сэр. Что подводит нас к «Морской стреле». Устранение длительного цикла от исследований до производства и совмещение части расходов в пропорции с программой «Вирджиния» позволили нам построить ее, израсходовав ничтожную долю цены «Северной Дакоты». Как видите, строилась она в условиях строжайшей секретности. Мы намеренно собирали ее параллельно с «Дакотой», чтобы отвлечь внимание и гарантировать доставку компонентов, не вызывая подозрений. Мы надеемся тайно спустить ее на воду для ходовых испытаний, когда «Северная Дакота» будет официально введена в строй.

Президент нахмурился.

— До сих пор вы блестяще справлялись с задачей держать ее под покровом тайны.

— Спасибо, сэр. Как упомянул доктор Эберсон, перед вами самая технически совершенная субмарина всех времен. Безвальный движитель, наружные торпедные аппараты и система противоторпедной защиты воплощают в себе последнее слово техники. Но в ее конструкции есть дополнительный элемент, воистину ставящий ее особняком.

Эберсон уже загрузил диск в видеопроектор.

На экране появился ролик, показывающий открытый нос катерка, покачивающегося на горном озере. Подняв с палубы ярко-желтый торпедообразный аппарат, два человека спустили его за борт. По его крыловидным плоскостям президент понял, что это макет «Морской стрелы» с дистанционным управлением.

— Это модель в масштабе, — пояснил Эберсон. — Воспроизводит конфигурацию в точности и использует движитель того же типа.

Как только модель запустили, кадр сменился, переключившись на бортовую камеру. Ряд индикаторов в нижней части экрана показывал скорость, глубину, дифферент и крен модели.

Уйдя в серо-зеленую воду на небольшую глубину, крохотная субмарина начала разгоняться. Мимо камеры замельтешил озерный мусор, и вдруг экран заполнило бурление крохотных пузырьков, перекрывших обзор. Модель продолжала разгон, и картинка теперь уже смахивала на снежный буран. При виде того, как спидометр перешел на трехзначные числа, челюсть у президента отвисла. В конце концов, модель замедлилась и всплыла на поверхность, где ее и забрали, на чем ролик и закончился.

На минутку в комнате воцарилось молчание, пока президент негромко проговорил:

— Следует ли это понимать так, что эта модель достигла подводной скорости в сто пятьдесят миль в час?

— Нет, сэр, — улыбнулся Эберсон. — Она достигла скорости в сто пятьдесят узлов, что будет порядка ста семидесяти двух миль в час.

— Не может этого быть! Мне говорили, что морские движители не способны пересечь рубеж семидесяти или восьмидесяти узлов. Даже «Северной Дакоте» удается развить лишь тридцать пять.

— А разве русские не разработали какую-то торпеду, развивающую свыше ста узлов? — осведомился Черны.

— Да, у них есть «Шквал», — подтвердил Эберсон, — высокоскоростная торпеда с ракетным двигателем. Аналогичный принцип используется и в «Морской стреле». Высокую скорость обеспечивает не высокое ускорение, а суперкавитация.

— Простите мое невежество по части ваших хитрых технических премудростей, — сказал президент, — но не имеет ли суперкавитация отношения к бурлению воды?

— Да. В данном случае она приводит к созданию газового пузыря вокруг объекта, движущегося под водой. Пузырь уменьшает лобовое сопротивление, позволяя развить значительно более высокую скорость. Ряды трубочек в носу «Морской стрелы» станут частью суперкавитационной системы, которую мы надеемся запустить. В сочетании с мощными электромагнитными моторами мы не без оснований рассчитываем достичь подобных скоростей — без ограничений на расстояние, а этим, как известно, страдают русские ракетные торпеды.

— Возможно, — заметил Черны, — но между торпедой и двухсотфутовой субмариной существует громадная разница.

— Разница существует по большей части в способе управления на высоких скоростях, — возразил Эберсон.

— Юрские крылья «Морской стрелы», как описал их президент, помогут обеспечить стабильность. Сама же система суперкавитации будет непосредственно влиять на управление, манипулируя размером и формой газового пузыря. Эта теория не проверялась на судах подобных размеров, но наш поставщик системы уверен в ее возможностях. Фактически на следующей неделе мне предстоит контролировать окончательные морские испытания их модели.

Президент выпрямился в кресле, потирая подбородок. Наконец он поглядел на адмирала понимающим взглядом.

— Адмирал, если она будет вести себя, как разрекламировано, что именно это будет означать?

— «Морская стрела» позволит нам опередить непосредственного противника лет на двадцать. Наращивание вооружений китайцами, русскими и иранцами будет фактически нейтрализовано. В нашем распоряжении появится практически неуязвимое оружие. Располагая всего горсткой «Морских стрел», мы сможем начать оборону любого уголка земного шара практически сразу, как только это понадобится. А это на самом деле означает, сэр, что нам не придется беспокоиться о безопасности морей до конца наших жизней.

Президент кивнул. Жара и влажность будто улетучились из помещения, и впервые за день он искренне улыбнулся.

Гавань окутывала традиционная южнокалифорнийская предрассветная мгла, туманная морось напитала воздух волглой сыростью. Выбравшись из-за руля прокатного автомобиля, Джо Эберсон окинул взглядом парковку, затем перешел к багажнику, чтобы достать ящичек для снастей и удочку. И то, и другое он приобрел только вчера вечером, вскоре после приземления его рейса с Восточного побережья на аэродроме Линдерг-Филд в Сан-Диего. Нахлобучив потрепанную панаму, Джо заковылял к длинному пирсу Шелтер-Айленд.

Игнорируя жужжание самолета наблюдения Е-2 «Хокай», взлетающего по ту сторону гавани с военно-морской базы Коронадо, Эберсон зашагал мимо десятков небольших парусных и моторных яхт. Сплошь игрушки выходного дня; как он справедливо предположил, большинство этих прогулочных скорлупок редко покидает свои причалы. Углядев сорокафутовый бот с каютой и просторной открытой прогулочной палубой на корме, Эберсон подошел к нему. Судно уже разменяло пятый десяток, но его сверкающий белый корпус, до блеска отполированная латунь и дерево говорили, что владелец заботливо ухаживает за ним. Тарахтение с кормы говорило, что двигатель уже прогревается на холостых оборотах.