Андрей Бондаренко - Серебряный бумеранг

Шатаясь из стороны в сторону, он выбрался в слабоосвещённый коридор.

— Что с вами, герр офицер? — бросился навстречу ночной портье.

Ответить ему Денис уже не смог, на глаза опустилась чёрная непрозрачная шторка, последние силы закончились…

Сквозь вязкий тёмно-лиловый сумрак послышались голоса.

— Что же случилось с уважаемым сеньором? — по-немецки вопрошал строгий мужской голос.

— Очень сильное пищевое отравление! Причём, явно, по вашей милости! — взволнованно, и где-то даже гневно, отвечал ему женский. — Разве можно так много времени проводить в этих дурацких походах по острову? Питаться

непонятно чем? Спать у костра в объятиях блохастых ездовых собак? Там же царит полная антисанитария! Как в таких условиях осуществляются туалетные процедуры? Нет, вы мне ответьте, герр оберштурмбанфюрер! Как? Что, молчите? Стесняетесь, словно юная и непорочная гимназистка? Так я отвечу. Это вы — виноваты во всём! Вы — лично! Разве можно было сеньору Рамосу разрешать вести такой легкомысленный образ жизни? Особенно в условиях здешней Полярной Ночи? Надо же и отдыхать иногда! Вы знаете, что у сеньора просматриваются все признаки, характерные для ранней цинги? Нет, я определённо буду жаловаться на вас! Вот только решу — кому конкретно — и сразу пожалуюсь…

Лукаш Пушениг бубнил что-то извинительное, стараясь хоть как-то оправдаться в глазах настырной докторши, но Денис его уже не слушал.

«Что же произошло?» — он тщетно пытался выстроить в голове хотя бы какую-то мало-мальски логическую цепочку. — «Отравить меня до смерти она не хотела. Это ясно, как Божий день. Тогда — что? В смысле, зачем? И что ещё такое: — „Просматриваются все признаки, характерные для ранней цинги“? Откуда у меня цинга? Такого, просто-напросто, не может быть! Или, всё же, может?»…

— Всё, господин Пушениг, немедленно покидайте палату! — решительно заявила Анхен. — Тут вам не Кунсткамера, познавательные экскурсии не проводятся. Убедились, что личный посланник генерала Франко жив? Всё, попрошу на выход! Попрошу, попрошу…

Послышались чьи-то размеренные шаги, негромко хлопнула входная дверь.

— Эй, друг мой, открывайте-ка ваши красивые глазки! — неожиданно велела по-испански докторша. — Я, всё же, врач. Сразу вижу, когда пациент проснулся и только усиленно притворяется спящим. Не надо обманывать доверчивую девушку. Открывайте, открывайте глаза, не бойтесь! Я, честное слово, не кусаюсь…

Тяжело вздохнув, Денис мысленно отдал соответствующий приказ своим ресницам. Так и есть, милая Анхен вольготно расположилась в удобном кресле, игриво перебросив одну свою стройную ножку через другую, не менее стройную, глядя на него весело и чуть насмешливо.

— Чем обязан, милая сеньора? — хмуро поинтересовался Денис.

— Сеньорита, — так же лучезарно улыбаясь, уточнила юная блондинка, многозначительно подмигнула и размеренно произнесла условный пароль: — Японцы обожают голубые гвоздики!

После этого Анхен достала из кармана белоснежного медицинского халата часть старинного золотого дублона и положила этот предмет на крохотный столик, придвинутый вплотную к кровати, на которой лежал Денис.

— Убедитесь, что я действительно та, за кого себя выдаю, — настойчиво попросила симпатичная врачиха, сверля своего пациента холодным пристальным взглядом.

Денис осторожно взял со стола половинку антикварной монеты, совместил с другой половинкой, висящей на его груди на толстой и короткой цепочке. Части дублона совпали идеально, последние сомнения улетучились: перед ним находился долгожданный связной (вернее, связная) из Москвы.

Было нестерпимо стыдно: проявить такой вопиющий непрофессионализм, позволить смешным комплексам возобладать над элементарной логикой и наблюдательностью! Связная ему сигнализировала, что надо срочно уединиться для решения насущных шпионских вопросов, а он не весть что себе нафантазировал. Вот и пришлось бедной девушке в его бокал с виски подсыпать какой-то хитрой химии, чтобы пообщаться без лишних глаз…. Эх, позорище-то какое! Моралист хренов, мальчишка!

— Да ладно вам, милый сеньор Рамос, так переживать и расстраиваться. Даже покраснели, — совершенно нейтрально, без какого-либо намёка на насмешку посоветовала Анхен. — Со всяким может случиться. Всё равно вы для меня — живая легенда и образец для подражания. Как же, командир легендарной «Омеги»! Ладно, давайте позабудем об этом незначительном казусе и перейдём к делу…

Центр оповещал, что в самом начале мая месяца в северной части острова Медвежий будут проводиться испытания последней модели летательного аппарата по секретному проекту «ФАУ-3». В присутствии инженера-конструктора Рудольфа Шривера испытываемый аппарат должен был подняться в воздух, произвести бомбометания по нескольким учебным объектам, расположенным на необитаемых островах архипелага, после чего осуществить беспосадочный перелёт до одного из секретных аэродромов, расположенного в Баварских Альпах…. Командование настаивало на уничтожении этого «летающего диска» любой ценой. Желательно таким образом, чтобы всё выглядело как естественная катастрофа, связанная с несовершенством конструкции аппарата. Кроме того, было бы совсем неплохо, чтобы все эти действа заснять на киноплёнку….

«Да, аппетиты у руководства скромней не стали!», — печально отметил про себя Денис. — «Впрочем, и не такие головоломки приходилось решать …».

Анхен ловко расстелила на столе подробную карту острова Медвежий.

— Вы, Оскар, уже девять месяцев изучаете эти места. Вот и подумайте, где сподручней и удобней всего проводить такие испытания? Требования к такой площадке должны быть следующие. Во-первых, близость к морю и наличие глубокой неприметной бухты, чтобы морской транспорт мог подойти к берегу вплотную. Во-вторых, обязательно наличие достаточно обширной и ровной горизонтальной стартовой площадки. В-третьих, эта площадка должна быть скрыта от случайных посторонних взглядов высокими скалами. Так как, уже есть предположения?

Денис подумал минуты две-три, после чего уверенно ткнул указательным пальцем в светло-коричневое пятно на карте.

— Вот здесь, в Синей долине. Идеальнейшее место.

— Вы уверены? Какие существуют аргументы для такого выбора?

Он был искренне поражён произошедшей в девушке перемене. Куда только девалась легкомысленная и весёлая докторша? Сейчас перед ним сидела настоящая профессионалка, хладнокровная и рассудительная, заинтересованная только вопросами, связанными с успешным выполнением конкретной поставленной задачи.