Хуан Гомес-Хурадо - Контракт с Господом

- Ну и дела.

Они добрались до лифта. Кнопки вызова не было, лишь сбоку панель с буквами и цифрами.

- Отвернитесь, мистер Уотсон, будьте добры, - попросил Расселл, показав на панель.

Молодой калифорниец повиновался. Бесчисленные короткие звуковые сигналы дали ему понять, что помощник Кайна набирает пароль.

- Можете повернуться. Спасибо.

Орвилл повернул голову. Дверь лифта открылась, и оба вошли. Внутри лифта не было кнопок, лишь считывающее устройство для магнитных карточек. Расселл вытащил пластиковый прямоугольник и вставил его в устройство. Двери кабины закрылись, и лифт начал мягко двигаться.

- Похоже, ваш шеф серьезно относится к безопасности, - сказал Орвилл.

- Мистер Кайн получал многочисленные угрозы убийства. Несколько лет назад на него было совершено покушение, после которого он чудом выжил. Прошу вас, не волнуйтесь из-за облака. Это совершенно нормально.

Орвилл спрашивал себя, что за чушь несет Расселл, когда заметил микроскопические капли, стекающие с потолка. Он поднял взгляд и увидел, что на потолке находятся несколько распылителей, покрывающие обоих пассажиров облачком свежести.

- Послушайте, а это что такое?

- Всего лишь легкая антибактериальная обработка, совершенно не вредная для здоровья. Вам нравится запах?

Вот ведь хрень какая, но он и вправду обрабатывает всех посетителей, чтобы они его не заразили. Очищает их. Этот тип не просто затворник, он параноик.

- Хм, конечно. Мята, правильно?

- Эссенция дикой мяты. Освежитель.

Орвилл прикусил губу, чтобы не сказать то, что хотел бы. Он заставил себя думать о счете с семью цифрами, который будет оплачен, когда он выйдет из этой золотой клетки. Это его немного взбодрило.

Двери лифта открылись в просторном и светлом помещении. Посреди тридцать девятого этажа находилась огромная обзорная комната со стенами из стекла, откуда открывался вид на Гудзон. Прямо перед ними был виден Хобокен, а на юго-востоке - остров Эллис.

- Впечатляюще.

- Шеф любит вспоминать о своем происхождении. Прошу за мной.

Простая обстановка контрастировала с великолепием панорамы. Пол и немногочисленная мебель были белого цвета. Другая половина этажа, выходящая на внутреннюю часть Манхэттена, отделялась от обзорного помещения белой стеной, где находилось несколько дверей. Расселл остановился в нескольких шагах от одной из них.

- Что ж, мистер Уотсон, мистер Кайн сейчас вас примет. Но прежде чем вы войдете, мне хотелось бы напомнить несколько простых правил этой встречи. Первое, не смотрите ему в глаза. Второе, не задавайте вопросов. И третье, не пытайтесь до него дотронуться или к нему приблизиться. При входе в зал вы увидите столик с экземпляром вашего доклада и пультом дистанционного управления. Этим пультом вы сможете управлять презентацией в Пауэр-Пойнт, которую прислали нам из вашего офиса сегодня утром. Не отходите от этого столика, сделайте свой доклад, а по окончании уходите. Я буду ждать вас здесь. Вы меня поняли?

Орвилл немного нервно кивнул.

- Сделаю всё возможное.

- В таком случае, проходите, - сказал Рассел, открывая перед ним дверь.

Молодой калифорниец задержался, прежде чем переступить порог.

- Ах да, еще кое-что. "Глобалинфо" обнаружил кое-что интересное во время рутинного расследования, которое мы проводили для ФБР. Есть признаки, заставляющие их думать, что "Кайн индастриз" является целью для исламских террористов. Всё - в этом докладе, - сказал Орвилл, протягивая помощнику диск. Тот взял его со встревоженным видом. - Считайте это небольшой любезностью с нашей стороны, - добавил Орвилл.

- Большое спасибо, мистер Уотсон. Желаю удачи.

А в это время на другом конце земли Тахир ибн Фариз, служащий министерства промышленности, покинул свой офис несколько позднее обычного. Причиной тому было отнюдь не служебное рвение, хотя, к слову сказать, работником он был безупречным, а стремление избежать излишне любопытных взглядов. Чтобы добраться до места назначения, ему потребовалось не более двух минут, ведь на этот раз он направился не к автобусной остановке, как обычно, а к роскошному отелю "Ле Меридьен" - лучшему пятизвездному отелю в Иордании, в котором ненадолго остановились два господина, желающие, чтобы он устроил им встречу со столичными промышленниками.

Эти промышленники, как ни прискорбно, пользовались весьма сомнительной репутацией. По этой причине, как было известно Тахиру, приглашение на чашечку кофе могло бы иметь весьма неприятные последствия. И хотя Тахир все двадцать лет службы в министерстве гордился своей безупречной честностью, в последнее время он начал склоняться к мысли, что лучше бы ему стать несколько менее честным и более практичным. Причиной тому была предстоящая свадьба его старшей дочери и огромные расходы, которые она неизбежно должна была повлечь за собой.

По дороге в один из номеров-люкс Тахир посмотрел на свое отражение в зеркале в лифте и пожелал больше походить на алчного человека. Его рост был всего метр семьдесят, а живот, седая борода и начинающееся облысение скорее намекали на беззлобного пьяницу, чем на коррумпированного чиновника. И ему захотелось стереть со своей внешности все следы неподкупности.

Чему никак не могли поспособствовать два десятилетия честной жизни, так это созданию соответствующего обстоятельству настроения. Пока он стучал в дверь люкса, колени несчастного чиновника, похоже, собрались исполнить свой собственный дуэт ударных. Он сумел успокоиться за мгновение до того, как вошел. Его поприветствовал хорошо одетый американец лет пятидесяти. Другой, помоложе, сидел в просторной гостиной, куря и разговаривая по мобильному телефону. Увидев гостя, он закончил разговор и поднялся, чтобы с ним поздороваться.

- Ахлан ва сахлан - добро пожаловать, - поприветствовал он на превосходном арабском.

Тахир удивился. В тех случаях, когда он отказывался от взяток за выделение в Аммане земель для промышленного и коммерческого использования - настоящая золотая жила для его менее щепетильных коллег - он делал это не только из чувства долга и ответственности, но и из-за оскорбительного поведения европейцев и американцев, которые бросали на стол пачки долларов через три минуты после знакомства.

Беседа с двумя американцами оказалась совершенно иной. Под пораженным взглядом Тахира американец в возрасте уселся перед низким столиком, на котором уже были приготовлены четыре далля - бедуинские кофейники - и небольшая угольная горелка. Правой рукой он бросил несколько недавно обжаренных кофейных зерен на железную сковородку и оставил их подогреваться. Потом помолол эти зерна с более старыми в махбаше, маленькой кофемолке. Этот процесс сопровождала приятная болтовня на банальные темы, за исключением тех мгновений, когда он ритмично крутил ручку махбаша, поскольку этот звук для арабов звучал как музыка, и гость должен был оценить его красоту.