Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Хэл смотрел ей вслед, пока волны не закрыли горящий корабль. Потом случайная волна подняла его и ребенка. «Чайка» была в лиге от них, и в этот миг пламя, должно быть, добралось до порохового погреба, потому что раздался оглушительный взрыв, и корабль взлетел на воздух. Через воду Хэл ощутил взрывную волну: его сильно ударило в грудь. Он видел, как горящие обломки взлетали высоко в небо, падали в воду и гасли. Потом наступили тишина и темнота.

А «Золотого куста» было не видно и не слышно.

Ребенок жалобно плакал, а Хэл не знал ни слова по-гизски, чтобы успокоить его, поэтому поднял повыше его голову и заговорил по-английски:

— Вот какой сильный крепкий парень. Ты должен быть смелым, потому что рожден императором, а я точно знаю, что император никогда не плачет.

Но сапоги и намокшая одежда тянули Хэла вниз, и он с трудом держался на воде. Весь остаток ночи удерживал он себя и ребенка на плаву, но на рассвете понял, что силы его на исходе, а ребенок дрожит и негромко скулит у него на руках.

— Еще немного, Иясу, и рассветет, — прохрипел он обожженным солью горлом, однако понимал, что долго не продержится.

— Гандвейн! — Он услышал знакомый голос, но подумал, что это бред, и вслух рассмеялся.

— Не играй со мной, — попросил он. — Сейчас мне этого не вынести. Оставь меня с миром.

Но тут из темноты появились какие-то очертания, к нему приближался плеск весел, и голос снова позвал:

— Гандвейн!

— Аболи! — прохрипел он. — Я здесь!

Большие черные руки подхватили его, подняли вместе с ребенком и втащили на борт шлюпки. Оказавшись на борту, Хэл огляделся. «Золотой якорь» с зажженными фонарями качался на якоре в полулиге от них, но Юдифь Назет сидела на корме шлюпки. Она взяла у него из рук ребенка и завернула в свой плащ. Девушка успокаивающе заговорила с Иясу по-гизски, а экипаж начал грести к кораблю. Прежде чем шлюпка достигла корабля, Иясу крепко спал у нее на руках.

— Как скиния? — хрипло спросил Хэл у Аболи. — Она в безопасности?

— В твоей каюте, — ответил Аболи и понизил голос. — Всё как предсказал твой отец. Наконец звезды могут отпустить тебя на свободу, потому что ты исполнил пророчество.

Хэл испытал глубокое удовлетворение: долг исполнен, и страшная усталость спала с его плеч, как сброшенный плащ. Он чувствовал легкость и свободу, словно только что освободился от долгого и трудного наказания. Посмотрел на Юдифь, которая смотрела на него. Что-то такое было в ее черных глазах, чего он не мог понять, но она отвела взгляд, прежде чем он сумел разобраться. Хэл хотел придвинуться к ней, коснуться, поговорить и рассказать о странных сильных чувствах, которые его обуревают, но их разделяли четыре ряда гребцов в маленькой шлюпке.

Когда они подошли к «Золотому кусту», экипаж выстроился вдоль борта и приветствовал капитана, пока шлюпку поднимали на цепях. Аболи протянул руку, чтобы помочь Хэлу подняться по лестнице на палубу, но Хэл не обратил на него внимания и поднялся сам. Он остановился, увидев длинный ряд завернутых в парусину тел, лежащих на палубе, и ужасный урон, который нанес огонь «Чайки». Но не время горевать об этом, подумал он. Моряков опустят в воду и будут оплакивать их позже, а сейчас час победы. Он посмотрел на улыбающиеся лица матросов.

— Ну, бродяги, вы заплатили Канюку и его головорезам дороже, чем те рассчитывали. Мистер Тайлер, откройте бочонок рома и выдайте каждому двойную порцию, чтобы выпить за быструю дорогу Канюка в ад. Потом проложите курс на Митсиву.

Он взял ребенка из рук Юдифи и отнес в каюту на корме. Положил его на койку и повернулся к стоявшей рядом Юдифь.

— Он парень крепкий и не пострадал. Пусть отсыпается.

— Да, — негромко ответила она и снова посмотрела на него своим непостижимым взглядом. Потом взяла за руку и отвела к занавешенной нише, в которой стояла скиния Марии. — Помолишься со мной, Эль-Тазар? — спросила она, и оба преклонили колени. — Благодарим тебя, Боже, за спасение жизни императора, Твоего маленького слуги Иясу. Благодарим Тебя за его освобождение из злых рук святотатцев. Просим благословить его оружие в предстоящей войне. И когда победа будет достигнута, молим Тебя, Боже, дать ему долгое и мирное правление. Пусть он будет мудрым и добрым монархом. Во имя Твое, аминь!

— Аминь! — подхватил Хэл и хотел встать, но она остановила его, взяв за руку.

— Мы также благодарим Тебя, Господь, за то, что послал к нам Твоего доброго и верного Генри Кортни: если бы не его помощь, безбожники торжествовали бы. Да вознаградит его народ Эфиопии, и пусть его всегда сопровождают любовь и восхищение Твоей слуги Юдифь Назет.

Хэл почувствовал, как ее слова отозвались во всем его теле, и повернулся, чтобы посмотреть на нее, но глаза Юдифь были закрыты. Он решил, что неверно ее понял, но она лишь крепче сжала его руку. Потом встала и подняла его.

— Твоя одежда промокла, — сказала она и, как служанка, принялась раздевать Хэла. Движения ее были неторопливыми и спокойными. Обнажив его грудь, Юдифь прикоснулась к ней и провела длинными смуглыми пальцами по его бокам. Наклонилась, чтобы распустить пояс и снять штаны. Когда он был совершенно обнажен, она глубоким серьезным взглядом посмотрела на его мужское достоинство, но не прикоснулась к нему. Потом встала, взяла Хэла за руку и отвела к жесткой деревянной койке. Он попытался уложить ее рядом, но Юдифь отвела его руки.

Стоя перед ним, она начала раздеваться. Сняла кольчугу, упавшую к ее ногам. Под тяжелыми мужскими доспехами тело ее было чудом женственности. Кожа цвета прозрачного янтаря. Груди маленькие, но с твердыми, круглыми, темно-красными сосками, похожими на спелые ягоды. Стройные бедра переходили в тонкую талию. Завитки волос, покрывавшие венерин бугор, были черными.

Наконец она подошла к Хэлу, наклонилась и поцеловала в губы. Потом негромко вскрикнула и гибким движением опустилась на него. Его поразила сила и гибкость ее тела, когда он обнял ее и проник внутрь.

Был уже полдень жаркого сонного дня, когда их разбудил плач ребенка в соседней каюте. Юдифь вздохнула, но сразу встала. Одеваясь, она смотрела на Хэла, как будто хотела запомнить каждую черточку его лица и тела. Потом, надев кольчугу, остановилась перед ним.

— Да, я люблю тебя. Но, как Бог избрал тебя, так и мне Он дал особое предназначение. Я должна обеспечить восшествие мальчика-императора на трон Пресвитера Иоанна в Аксуме. — Она немного помолчала, потом тише добавила: — Если я поцелую тебя еще раз, могу утратить решимость. Прощай, Генри Кортни. Я бы всем сердцем хотела быть обычной девушкой и чтобы все было иначе.