Валентина Ососкова - Самый маленький офицер

Сиф неожиданно рассмеялся. Не поймёт и дальше этого Тиль. А Ивельский понял, слава Богу, чья сторона нынче верна. Что же, хватило бы сил понести ответственность! Впрочем, офицеру ли Лейб-гвардии её чураться, пусть и… самому маленькому за всю историю гвардии, если не брать цесаревичей в расчёт, пусть и унтер-офицеру пока что?

Конечно, нет. Ведь суть – всё та же.

Офицерская суть, как сказал командир. И Сифу нравилось чувство взрослой уверенности, которое возникало, когда он и сам так думал.

(Вместо эпилога – за 2006 год)

Сентябрь близится к концу, и хотя днём всё ещё бывает так, чтобы тепло, солнышко и красота – сумерки запускают ледяные пальцы северного ветра тебе за шиворот. В воздухе висит туман, густой и промозглый – «навкино молоко». Человек тянется к костру неосознанно, словно поднимается что-то в глубинах памяти поколений твоих предков.

Сивке холодно даже у огня – лицу больно от жара, но каждая косточка внутри словно подёрнулась ноябрьским инеем. Может, Сивка бы даже не огорчился сейчас, растеряй огонь свой рыжий цвет, «голод» хотя бы думать не даёт… но «голоду», видимо, не место здесь и сейчас.

Напротив мальчика сидит его взрослое отражение – такая же сгорбившаяся тень, которую не греют пляшущие перед ней языки пламени.

Вокруг этих двоих – пустота. В ней кто-то из живых, конечно, находится, но пустота от этого не полнеет, остаётся всё такой же чёрной и безлюдной. Если бы взрослое отражение Сивки могло сейчас подбирать слова и сравнения, на ум бы ему пришёл, наверное, космический вакуум. Минус двести семьдесят три градуса по Цельсию.

Так сказал бы даже не он – а Найдоха, тень которого неотступно стоит где-то рядом.

– Слепень, – сиплый голос доносится издалека.

Бесшумные шаги вокруг огня – но отражение по прозвищу Слепень не обращает на них внимания даже тогда, когда командир опускается рядом с ним на корточки и ощутимо толкает кулаком в плечо:

– Эй, Слепень! Марш спать.

Отражению всё равно, что спать, что сидеть, что идти куда-то… Единственное, что его удерживает именно у костра – тоненькая ниточка от него к мальчишке напротив.

Прапорщик смотрит на них обоих и, наверное, видит эту ниточку. Но она ему не нравится – вытащить двоих разом сложнее, чем поодиночке. Можно, конечно, усилить эту ниточку до крепкой связи – тогда, быть может, они сами друг друга вытянут… Но командир разведроты знает, что не имеет права так поступить.

Мальчишка, Маська, не принадлежит ему – временный приблуда в разведке, обуза и никак иначе. Вон там, поодаль есть капитан Заболотин – ему и возиться с пацаном.

… Правда, разведчик с простым, необъяснимым упрямством не подпустил сейчас Заболотина к этому костру. Короткое «Потом» – и никаких пояснений.

Но как прогнать бесплотную тень, сидящую с этими двумя рядом у костра – тень человека, лежащего в коме за сотни километров отсюда?.. Дай Бог, чтобы всё ещё в коме и в госпитале, а не… Нет, об этом думать Кондрат не будет. И тени Найдохи здесь тоже не место.

– Казбек! – достаточно негромкого оклика, чтобы фельдфебель появился рядом. – Это тело, – короткий жест в сторону Слепня, – напоить-уложить. И позови…

Кого? Детская психика гибкая, мальчишке надо просто переждать пару дней, и он забудет, но для этого рядом кто-то должен быть. Нет, не Слепень – их связь тогда не порвать никогда в жизни – а этого Заболотин не простит. И не он, Кондрат, сам. Вот уж ни за что. Кто там без напарника?.. А, ну конечно.

– … позови Чингу.

Андрюха Чигизин появился быстро – Казбек ещё возился со Слепнем, а водитель уже стоял у костра, рассеянно подкручивая ус.

– Это тело тоже надо уложить, – Кондрат кивнул ему на Маську.

Мальчишка, казалось, заметил только исчезновение Слепня – да и то ограничился растерянным взглядом по сторонам, сквозь стоящих рядом людей.

– А… командир, – Чинга покосился на мальчика, – я с детьми… не умею.

– Профессиональной няньки у нас нет, – отрезал Кондрат, и Чинга на всякий случай отступил на шаг. Не любит их командир, когда кто-то что-то не умеет.

– И что мне с ним делать?

Кондрат пожал плечами:

– Что хочешь. – Огляделся, убедился, что все при деле, и ушёл, бросив напоследок: – Чтоб через полчаса всё было.

Чинга со вздохом присел рядом с пацаном и тронул его за плечо:

– Эй… это, спать пора.

– А я не хочу, – это были первые слова, которые Маська произнёс за вечер. Голос был ясный, не заторможенный, вот только слишком ровный для ребёнка. Чинга откашлялся и продолжил упрямо гнуть свою линию:

– Мало ли, что не хочешь. Пора, отбой. Приказ командира батальона, типа.

На этих словах мальчик чуть встрепенулся и уже с нормальной человеческой обидой сообщил:

– А он так и не подошёл…

– Кто? – не понял Чинга.

– Дядька, – мальчишка шмыгнул носом.

– А он занят был, – нашёлся разведчик. – Ты же сам понимаешь, сколько ему всего делать надо было.

Маська поджал коленки к груди и бездумно уставился на огонь.

– Раньше он всегда подходил… А теперь отправил к вам и всё. Я ему не нужен!

 – Так ты здесь киснешь, чтобы он к тебе подошёл? – удивился Чинга. С такой логикой он сталкивался впервые.

– Да нет, – неохотно отозвался мальчишка. – Не хочу я спать, понял? Просто не хочу.

Чинга вздохнул: на колу мочало, начинай сначала… Перспектива сидеть здесь с пацаном до утра его совершенно не прельщала, да и командир велел, чтобы через полчаса «всё было». И что, силком ребёнка тащить?

Ребёнок просто перестал обращать на Чингу внимание. Сидел, почти не мигая, пялился на огонь и всячески показывал, что ему не до внешнего мира. Потом всё-таки часто заморгал, и на чумазых щеках блеснули мокрые дорожки.

– Ты чего, плачешь? – ляпнул Чинга, не подумав.

– Глаза слезятся, – отрезал пацан и уткнулся лицом в коленки.

Где-то неподалёку раздавалась негромкая, сумбурная ругань Слепня. Голос у него был уже не совсем трезвый, но мысль напоить и ребёнка, Чинга отмёл сразу же.

От получаса, отпущенного Кондратом, оставалось минут двадцать.

– Пойдём, – встал Чинга. – Командир приказал ложиться спать, а ты, между прочим, наш боец, так что приказ надо выполнять.

Маська дёрнул плечом и буркнул в коленки своё извечное:

– А я не хочу.

– А надо, – не остался в долгу Чинга. – Всё, надоело. Идём, а то силком потащу! – и, подхватив пацана подмышки, вздёрнул на ноги. Маська шмыгнул носом и совершенно спокойно поглядел ему в глаза: