Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая

Оказавшись во дворе своего дома, он в первую очередь решил заглянуть к себе в сарайку, где у него был устроен настоящий погреб с ледником и где хранились запасы его рыбацкой и грибной деятельности. Цель его визита была — взять на закуску из погреба баночку соленых рыжиков.

Но там его ожидал неприятный сюрприз. Все банки с солеными рыжиками урожая прошлого года бесследно исчезли. С горя, прихватив с собой баночку с маринованными опятами (ну что значит маринованный опенок супротив соленого рыжика?!), он двинулся в дом. А там, откупорив бутылку и открыв баночку с опятами, стал думать: кто же это похитил у него из погреба двадцать банок с ядреными солеными рыжиками?

«Ну конечно же! — наконец пришла в голову расстроенного Пантелеймона очевидная мысль. — Это же сделали те трое в масках! Вначале взломали сарайку, украли мои рыжики, а потом взяли и пальнули в окошко. Полагая, что после этого залпа я испугаюсь и никому не заявлю о краже».

— А я вот возьму и заявлю, — вслух сказал он себе, опорожнив первую рюмку и поддевая вилкой первый опенок. — Хотя, нет, я лучше проведу собственное расследование и сам выведу этих молодчиков на чистую воду.

По мере того как Пантелеймон угощался водочкой, он представлял себя то майором Прониным, то Шерлоком Холмсом, то инспектором Мегрэ, то Эрюолем Пуаро.

Допился до того, что вообразил себя следователем Каменской из романов Александры Марининой. И сказал себе следующее:

— Я обязательно должна найти этих похитителей рыжиков и снять с них их поганые маски.

На следующее утро он позвонил в такси, где диспетчером работала его жена, и, услышав ее голос, сказал:

— Мне нужно такси на целый день.

— Кто говорит? — не узнав его голос, спросила Вера Павловна.

— Агент семейной безопасности, виртуоз частного сыска Пантелеймон Корягин, — отрапортовал он.

— Ты что, Пантелеймоша, поганок объелся? — услышал он в ответ. — Или клад нашел? Ведь это же будет стоить кучу денег.

— На это святое дело ты должна мне денег дать. Ведь на кон поставлена наша продуктовая безопасность. Ибо те трое в масках не только стрельнули в наше окошко, но и украли из погреба все наши рыжики.

— Какие трое? — не поняла жена.

— Я же тебе рассказывал.

— Ничего ты мне о них не рассказывал, ты только сказал, что стреляли.

— Тогда говорю тебе о них сейчас. Они украли у нас весь запас соленых рыжиков, а потом, чтобы меня запугать, стрельнули в окошко. И дело моей чести обязательно их найти.

— А велосипед из сарайки у тебя не украли? — спросила жена.

— Велосипед, слава богу, не украли, — сказал Пантелеймон.

— Вот и поезжай на розыск воров на велосипеде. Ведь ты же агент не национальной безопасности, всего лишь семейной…

После разговора по телефону с женой Пантелеймон Корягин выкатил из сарайки свой видавший виды дорожный велосипед и, маскируя лицо банной войлочной шляпой (он надвинул ее на самые глаза), покатил в сторону центра города.

Но буквально на первом же перекрестке его остановил пронзительный свист. Так свистеть в Костроме умел только один человек — его компаньон по рыбному и грибному промыслу Вова Мамон.

Через секунду Вован уже стоял рядом и держал его велосипед за руль:

— Не по грибки ли направились, сударь?

— Угадал. Именно по грибки. По рыжики.

— Тебе голову не напекло, Пантелеймоша?! В лесу же сейчас сплошная сушь. Если чего и можно наковырять, так это резиновых лисичек.

— А я не в лес за рыжиками еду. А на Центральный рынок. И не за свежими, а за солеными.

— Совсем удивляешь ты меня, братан! Ведь у тебя же всегда был самый большой личный запас соленых рыжиков в городе…

— Именно был.

— Неужели съел?!

— Похитили.

И Пантелеймон рассказал Вовану историю похищения у него из сарайки двадцати банок с солеными рыжиками.

— Поэтому решил на Центральный рынок съездить, — добавил он. — Может быть, похитители уже пустили мои рыжики там в продажу. Вот и возьму их тогда с поличным…

Сколько он ни искал, кто бы продавал соленые рыжики на Центральном рынке, так никого и не нашел. Одна бабулька продавала трехлитровую банку попуток, и все. Рядом две молодухи торговали разложенными на прилавке кучками действительно резиновых от жары лисичек.

Тот же результат (отсутствие в продаже соленых рыжиков) ждал Пантелеймона и на рынках в микрорайонах Якиманиха, Давыдовский и Октябрьский.

Домой он вернулся усталым и недовольным. И тут зазвонил телефон.

— Ха-ха-ха! — услышал он в трубке громкий и заразительный смех. Так заразительно смеяться в Костроме мог только один человек — еще один его компаньон по рыбному и грибному промыслу, Рудик.

— Ха-ха-ха! — звенел в трубке смех. — Узнал от Вована, что тебя грабанули. Все банки с солеными рыжиками, ха-ха-ха, из сарайки уперли. До одной!

— Не вижу в этом ничего смешного.

— Я тоже.

— Тогда чего звонишь?

— Хотим с Вованом предложить тебе помощь в поиске похитителей.

— Это другое дело.

— Кстати, — Рудик на другом конце провода окончательно перестал смеяться, — ты, надеюсь, уже составил список подозреваемых лиц и план их разработки?

— Составил, — соврал Пантелеймон.

«А ведь, действительно, надо составить список подозреваемых лиц и план их разработки, — решил Пантелеймон. — Все сыщики так делают».

«Леонид Петрович Голубцов», — вывела его рука на бумаге ФИО первого подозреваемого.

Это был человек, который очень давно находился с ним в открытом и тайном соперничестве. И, как правило, проигрывал ему по всем статьям.

В школе они ухаживали за одной девушкой — Верой Красавиной. Но в итоге она стала законной женой Пантелеймона.

После школы Пантелеймон пошел учиться в СПТУ (среднее профессионально-техническое училище), а Лео (так звали Леньку Голубцова приятели), чтобы переплюнуть его, поступил в институт. И что же: вскоре они оба стали работать на одном заводе. Ленька — рядовым инженером с фиксированным окладом в 110 рэ, а Пантелеймон — сварщиком шестого разряда, у которого в месяц сдельно выходило 250, а то и все 300 рэ.

Когда их завод по случаю проведения в стране либерально-экономических реформ накрылся медным тазом, оба они от безысходности подались в добытчики даров природы. В составе одной бригады стали ловить рыбу и собирать грибы. Уловленное и собранное продавали на рынке — и этим жили. Так вот: всегда рыбный и грибной улов у Пантелеймона был вдвое больше, чем у Лео.

В конце концов легкоранимая душа инженера, видимо, не выдержала. И он, бросив рыбный и грибной промысел, основал собственную охранную фирму.