Александр Спеваковский - Дэзи Фрэдмэн и Стэн Капенда

– Тогда вот что. Что касается вас, мистер Капенда, то господин Калоефф все оформит уже завтра, – Мочиано посмотрел на Калоеффа. – Джонни все сделает часам к двум завташнего дня. Так? – Мочиано снова посмотрел на безмолвного Калоеффа, глаза которого были расширены до предела. – Времени у нас очень мало, мистер Капенда. Поторопитесь, пожалуйста, с набором боевой группы. Как это ни трудно, при нашем дефиците времени все нужно сделать за завтра-послезавтра или, в крайнем случае, за три дня. На место нужно вылететь как можно скорее – 7 или 8 апреля. И чем быстрее будет проведена операция, тем лучше. На все у нас никак не более двух недель. Сегодня пошел отсчет времени. Будем считать сегодняшний день первым. Список бойцов отдайте Калоеффу, а он, так же как и на вас, оформит для ваших людей кредитные карточки и раздаст их до отъезда. Тогда каждый из них сможет до вылета получить некоторую сумму.

– Хорошо. Через два дня список будет готов. Важно, чтобы сразу после операции люди смогли получить свои деньги, а если кому-то не повезет, суммы должны достаться их родственникам. А с авансом все можно сделать проще. Со своими людьми я сам разберусь до отъезда. Не забивайте этим голову. Все деньги, мои и девятнадцати моих бойцов, из расчета, например, ну хотя бы, по пятьдесят тысяч на человека, положите на мою карту. А я их оттуда сниму и раздам ребятам. Надеюсь, этот мизерный аванс в те сто тысяч, обещанные вами для каждого, входить не будет? Триста пятьдесят тысяч долларов мне понадобятся для свободного использования по моему личному усмотрению. О ваших людях, которые уже в Африке, я не говорю. Полагаю, у вас с ними будут свои расчеты.

– А что за свободное использование? Зачем это еще и не много ли?

– Мало.

Мочиано скрипнул зубами, затем, сделав беспечное лицо, вытянул вперед губы и снова украдкой посмотрел на Жопэ. Тот опять едва заметно положительно отреагировал, опустив глаза и вновь подняв их.

– Деньги на авиабилеты тоже положите на мой счет. Мы билеты на самолетные рейсы также сами возьмем, туда и обратно, – заметил Стэн.

– А обратно-то зачем? – удивился Мочиано, но тут же осекся. – Ой. Что я говорю, конечно, конечно. Итак, обо всем, кажется, договорились, – поспешно отрапортовал он, пытаясь замять предыдущий сюжет. – С нашей стороны все будет в лучшем виде. Когда вы дадите нам список людей мы быстро подготовим все необходимые выездные и прочие документы. А с вознаграждением за работу я займусь лично. Деньги будут перечислены на ваши банковские счета на следующий день после отъезда. Даю слово. Клянусь! Перед самым вылетом, на аэродроме, вы получите самые необходимые сведения, а уже в Африке, там вас будут встречать и в Киншасе, и в Луанде, где есть наши люди, поэтому и маршрут такой, весь набор необходимых инструкций, подробные топографические карты местности и все другое, что нужно.

– Отлично, – сказал Стэн, загасив сигарету о внутреннюю стенку пачки, и засунув окурок внутрь коробки, – значит, я встречаюсь с вами, господин Калоефф, завтра в два в вашей конторе, – обратился он к Калоеффу и положил пачку с окурком в тот же боковой карман пиджака, откуда достал ее.

Калоефф закивал головой.

– Давно я столько раз подряд не улыбался. Если будут еще какие-то вопросы, вы знаете как меня найти. Всего вам доброго, господа! – Стэн встал со своего места.

– Очень приятно было побеседовать. Весьма. Я крайне впечатлителен. Сегодня, завтра и, может быть, послезавтра даже буду находиться под впечатлением нашего разговора. Точно! Вы на редкость интересный собеседник и, как мне кажется, очень хороший человек. Когда говоришь с вами просто испытываешь удовольствие. Хотелось бы иметь такого друга как вы. До свидания, мистер Капенда! – привстав со стула, с очаровательной улыбкой произнес Мочиано.

Стэн развернулся и направился к двери, а Мочиано плюхнулся обратно.

Как только за Капендой закрылась дверь, разговор за круглым столом возобнавился.

– Джанкинс, – вполголоса проговорил Мочиано.

Джанкинс, уже ждавший, когда его имя будет произнесено, стремительно вскочил со стула, зацепив и приподняв тяжелый стол, тут же брякнувшийся о пол.

– С этой минуты, – Джанкинс встал на высокий старт, – вы отвечаете мне за любое движение и каждый шаг этого Капенды в течение всего времени до его отъезда, за каждый его разговор с кем-нибудь и телефонный звонок его и к нему, за то, что он съест и как сходит в туалете, – ледяным голосом сказал Мочиано. – Что-нибудь не понятно?

Джанкинс сорвался с места и умчался вслед за Капендой, громко хлопнув дверью.

– Да, кажется, я немного лишнего болтанул. Ну что делать? Что теперь у этого фрукта на уме? Ладно гадать не будем. Ясно одно. Теперь Капенда знает слишком много, – заключил Мочиано, скорбно покачивая головой. – Как нам всем не жаль, но придется этого «супермена»…

Взгляд Мочиано случайно остановился на Скотте. Тот весь напрягся, побледнел и затрясся мелкой дрожью. На его лбу выступили капли пота, челюсти играли, пальцы сжались в кулаки и на суставах побелели.

– Скотт, что с вами? Да опомнитесь вы! – Мочиано с трудом сдерживал смех. – Ну нельзя же убирать Капенду сейчас. Дайте ему хотя бы выполнить задание.

В этот момент Мочиано увидел лицо Калоеффа, которое было таким же, как у человека, не сумевшего совладать с жидким стулом.

– Калоефф, а вы то что? – уже совершенно ничего не понимая, спросил профлидер.

– Я тоже много знаю, – дрожащим голосом, запинаясь, пролепетал Калоефф.

Сдерживавший себя Мочиано, после этих слов устоять уже не смог и громко расхохотался. Он смеялся довольно долго, после чего вытер платком слезы на глазах, а кончиками пальцев уголки рта, где скопилась пена.

– Говорят, что тот, кто просмеялся минуту, все равно что килограмм моркови съел? Так? Смеяться и есть морковь очень полезно для организма. Калоефф, это правда? Вы слышали что-нибудь об этом? – переводя дыхание, поинтересовался Мочиано, уперев свой взгляд в Калоеффа.

– Я не ем морковь, – ответил тот. – Вареную морковь я из тарелки выбрасываю. Одна умная женщина мне так посоветовала. Морковь у меня не переваривается.

– Так вы же идиот, Калоефф! А ваша умная женщина – тупая пробка, – Мочиано от удивления вытянул лицо. – Морковь это же здоровье и жизнь! Вареную не едите, а сырую.

– Не ем. Она у меня тоже не переваривается, – промямлил Калоефф и согнулся как крючок.

– А как у вас насчет огурцов? Тоже не перевариваете?

– Тоже.

Мочиано приподнял брови и слегка поперхнулся, а затем вновь разразился громким смехом, продолжавшимся опять чуть ли не минуту.

– Из-за вас ребята я сейчас подпущу в штаны, – с трудом выговорил он, – впрочем не в штаны, а в брюки. Штаны с резинками это у девушек, а у настоящих мужчин брюки, на пуговицах или на молнии. Такой элемент поясной одежды на пуговицах называется брюками.

После этой остроты Мочиано остановить уже было невозможно. Он зашелся в сумасшеджшем приступе смеха. Со стороны можно было подумать, что у ненормального человека случился припадок. Обливаясь слезами радости, Мочиано из последних сил выдавливал из себя что-то про здоровье, нервную систему человека и два килограмма моркови.

Стэн вышел на улицу и направился к своей машине, размышляя о событиях недавнего времени, пресс-конференции и беседе за круглым столом с Мочиано и Калоеффым, состоявшейся в присутствии еще трех молчавших лиц, имена которых профсоюзный деятель быстро назвал скопом перед началом встечи, но которых Капенде не представил.

– «На юге Анголы подбили самолет и противники законного правительства захватили заложников. Их хотят освободить частным образом родственники, помогают в этом разные организации типа «Упаковал и поехал» и какие-то профсоюзы. Все логично», – думал он. – «Меня, как побывавшего и «работавшего» в данном регионе, как специалиста, разыскали, что для знающих о бывших наемниках людей не составляло трудности, с целью освобождения несчастных. Журналисты как обычно все раскопали, сынициировали пресс-конференцию и сепаратисты, если узнают о готовящейся операции из прессы, или еще как-нибудь, очевидно, примут меры, чтобы не допустить освобождения пленников. Все уже будет гораздо сложнее. В этом отношении Мочиано совершенно прав. Пресс-конференцию, конечно, зря организовали. С этим пока все ясно».

– «Но такое впечатление», – продолжал раздумывать Капенда, – «что все лица, которые остались в помещении с круглым столом, не те за кого себя выдают. Обо мне они явно знают достаточно много, в то время как я о них – ничего. Кто такие Жопэ, Скотт и Джанкинс, за время разговора не произнесшие ни слова? Все они, вроде, находятся в зависимости от Мочиано. Однако почему он все время безмолвно советовался с Жопэ? Чего так боится глава фирмы Калоефф, люди которого якобы стали заложниками? И что за человек, наконец, Джуранович? Происходящее смахивает на какую-то нечестную игру, план которой составили они, а я, хотя и приглашен в операции играть самую главную роль, знаю не больше того, что и все те, кто сидят перед телевизорами или читают газеты. Они были почти уверены, что из-за моего финансового положения я соглашусь на акцию в Африке. Об этом они тоже пронюхали, но явно не собирались выплачивать какие-либо деньги заранее. Похоже, что Мочиано надеялся оплатить только билеты на самолет в один конец и все. Поэтому, вероятно, этот Мочиано мог бы мне пообещать столько денег, сколько я запрошу. Именно пообещать. Может быть, оплата моей работы этими ребятами вообще не планировалась? Если нет человека, для которого предназначаются деньги, то нет и оплаты. А открытый в банке счет можно аннулировать. А можно подождать вылета группы на задание и вообще не открывать счет». – От этих мыслей Стэн даже приостановился. С таким наемом он сталкивался впервые.