Генри Хаггард - Голубая портьера

— Счастливая Эффи, — сказал сэр Юстас, вежливо поклонившись, я прекрасно понимаю ее.

В эту секунду он сам взял Мадлену за руку, подкрепив свои слова нежнейшим рукопожатием. Но, зная его повадки, она не обратила на это особого внимания. Когда сэр Юстас пожимал руку даже относительно далеким ему людям, они сомневались: то ли он собирается сделать им предложение, то ли заговорить о погоде. Увы, все ограничивалось лишь погодой.

— Но я пришел по делу, а все деловые люди привыкли ждать, — продолжил он.

— Вы, действительно, очень добры, сэр Юстас, что уделяете столько внимания моим делам.

— Для меня это удовольствие, леди Кростон.

— Сэр Юстас, не надейтесь: я все равно не поверю, — рассмеялась эта лучезарная особа. — Но если бы вы только знали, как я ненавижу адвокатов и всю эту волокиту, я уверена, что вы не стали бы тратить на меня свое время.

— Не говорите об этом, леди Кростон. Для вас я готов и на большее, — тут он понизил голос, — я даже не знаю, чего бы я не сделал ради вас, Мадлена.

Она подняла свои изящные брови, так что они вытянулись в два знака вопроса, и слегка зарделась. Ничего подобного в сэре Юстасе она раньше не замечала. Неужели он все это говорит всерьез? Не может быть.

— Что же касается дела, — продолжал он, — не то, чтобы у нас тут было слишком много дел. Насколько я понимаю, вы только должны подписать уже заверенный документ, и деньги будут перечислены.

Она подписала документ, который он вынул из большого конверта, почти не глядя — замечание сэра Юстаса не выходило у нее из головы. Сэр Юстас положил бумагу обратно в конверт.

— И это все, сэр Юстас? — спросила она.

— Да, все. Теперь, когда я выполнил свой долг, я, пожалуй, пойду.

— Да уж, ради всего святого, иди! — прорычал Бутылкин за портьерой. Ему не нравилась чрезмерная обходительность брата и терпимость Мадлены к ней.

— Нет уж, лучше садитесь и поговорите со мной — если у вас, конечно нет другого, более приятного занятия.

Не трудно вообразить быстрый ответ сэра Юстаса и радостную улыбку Мадлены, с которой она приняла этот комплимент, усевшись на низкий стул — все тот же низкий стул, на котором она восседала вчера.

— Интересно, что сейчас испытывает Джордж? — подумал про себя сэр Юстас.

— Мой брат говорит, что вчера он виделся с вами, — начал он.

— Да, — ответила она, — снова улыбнувшись и недоумевая в душе, что еще открыл ему брат.

— Как вы находите, он очень сильно изменился?

— Нет, не очень.

— Когда-то вы были очень увлечены друг другом, если память мне не изменяет.

— Да, когда-то.

— Я часто думаю, как это любопытно — задумчиво продолжил сэр Юстас, — наблюдать, как время все меняет, особенно, когда это касается чувств. Вот дети строят крепости на берегу моря и думают, пока они еще маленькие, что завтра утром найдут их на том же самом месте. Но они забывают о приливе. Назавтра он сровняет их с песком, и маленьким мальчикам придется начать все сначала. То же самое происходит с нашими юношескими влюбленностями, правда? На них накатывают волны времени и смывают их, к счастью для нас. Взять вас, например: какое счастье для вас обоих, что ваш замок на песке не устоял. Не правда ли?

Мадлена тихо вздохнула. «Да, наверное, это так.»

Бутылкин, стоявший за портьерами, быстро окинул прошлое мысленным взором, и пришел к другому выводу.

— Слава Богу, с этим все кончено, — сказал сэр Юстас бодро.

Мадлена не противоречила ему, она не знала, что на это можно возразить.

В комнате воцарилось молчание.

— Мадлена, — снова заговорил сэр Юстас изменившимся голосом, — я хочу что-то сказать вам.

— Конечно, сэр Юстас, — ответила она, снова вопросительно приподняв брови, — что же именно?

— Вот что, Мадлена, — я прошу вас стать моей женой.

Голубая бархатная портьера внезапно подпрыгнула, словно она ассистировала медиуму на спиритическом сеансе.

Сэр Юстас предупредительно посмотрел в ту сторону.

Мадлена ничего не заметила.

— Да что вы, сэр Юстас!

— Полагаю, что удивил вас, — продолжал наш пылкий влюбленный, — мое предложение может показаться странным, но, по правде говоря, это не так.

— Боже мой, какая ложь! — прорычал обезумевший Бутылкин.

— Мне казалось, сэр Юстас, — проворковала Мадлена своим нежным низким голосом, вы совсем недавно говорили, будто вы никогда не собирались жениться.

— Я и не собирался, Мадлена, поскольку считал, что у меня нет никакой возможности жениться на вас (надеюсь и просто уверен в том, что такой возможности и нет, — добавил он про себя). — Но, но Мадлена, я люблю вас. (Господи, прости меня за эту ложь!) — Мадлена, послушайте меня, прежде чем дать ответ, — и он пододвинул свой стул к ней. — Я очень одинок и хочу жениться. Мне кажется, мы бы очень подошли друг другу. В нашем возрасте, когда юность уже давно позади (он не мог удержаться от этой колкости, заставив Мадлену поморщиться), вероятно, мы оба не выбрали бы себе в супруги человека младшего по возрасту. Мадлена, у меня было много поводов за последнее время, чтобы убедиться в красоте вашей души, а что касается вашей внешней красоты — то тут нужно быть просто слепцом. Я могу предложить вам хорошее положение, хорошее состояние и себя, такого, как я есть. Согласны ли вы? — и он взял ее за руку и серьезно поглядел на нее.

— Право же, сэр Юстас, — пробормотала она, — все это так неожиданно, так внезапно.

— Да, Мадлена, я знаю. Я не вправе брать вас штурмом, но я верю, что моя торопливость не обернется против меня. Подумайте немного — скажем неделю (к этому времени, — подумал он про себя, — я надеюсь уже быть в Алжире). Но, если можно, Мадлена, скажите мне, что у меня есть надежда.

Она не дала ему мгновенного ответа, но, позволив рукам безвольно упасть на колени, глядела прямо перед собой, взвешивая все за и против, и ее прекрасные глаза были устремлены в пустоту. Тогда сэр Юстас набрался мужества и, наклонившись, поцеловал это лицо, чем-то напоминавшее лик Мадонны. Но ответа все не было. Лишь мягко отстранив его, она прошептала:

— Да, Юстас, наверное, я могу сказать вам, что у вас есть надежда.

Бутылкин не выдержал: стиснув зубы, с горящим взором он сполз в зал вниз по лестнице. Он был совершенно убит. Снял пальто и шляпу с вешалки и вышел на улицу.

«Я совершил низость, — подумал он, — и заплатил за это». Сэр Юстас услышал, что дверь тихо закрылась, и тоже вышел из комнаты, пробормотав: «Мадлена, я скоро приду за ответом».

Когда он дошел до улицы, брат уже скрылся из виду.

Сэр Юстас не стал возвращаться в Олбани, а нанял извозчика и отправился в клуб.