Рэки Кавахара - Ускоренный мир. Том 4. Вверх, к синему небу.

– Ясно. Тогда договорились.

Друзья обменялись взглядами и еще раз кивнули.

Они синхронно встали и направились к входной двери; Харуюки вдруг открыл рот, чтобы задать совершенно другой вопрос.

«Таку, перед самым концом сегодняшней дуэли ты слышал странный голос?»

Но эти слова так и не вышли изо рта. Такуму взглянул вопросительно, но Харуюки лишь помотал головой и, махнув рукой, пробормотал:

– До завтра, в школе увидимся.

Мне просто показалось. Зрителей больше не было, других противников тоже. Значит, я просто не мог услышать чей-то еще голос.

Харуюки проводил Такуму до лифта, вернулся и закрыл дверь. После щелчка автоматически сработавшего замка квартира окуталась глубокой тишиной. Харуюки внезапно показалось, что сзади кто-то стоит. Он резко прижался спиной к двери, потом почти бегом направился в гостиную, чтобы прибраться.

17 апреля, среда.

Перед рассветом того дня, когда поездка третьеклассников средней школы Умесато должна была перевалить через экватор, Харуюки приснилась Черноснежка, которую он уже так давно не видел вживую.

Этот сон был, однако, не из тех, что он видел миллион раз и все время жалел, что не может записать. По правде сказать, это было нечто прямо противоположное.

Черноснежка в этом сне была не в своем реальном облике, а в школьном аватаре с крыльями бабочки-парусника за спиной. Оборчатый подол черного, как всегда, платья порхал на ветру, сама Черноснежка легким шагом бежала по густому лесу.

Харуюки тоже был в своем аватаре розового поросенка и, отчаянно семеня, пытался догнать черную бабочку. Принцесса-фея, то шагая, то порхая, постепенно удалялась все больше, но в то же время словно манила Харуюки выставленной правой ручкой.

Семпай!

Крик Харуюки странным эхом разнесся по лесу.

Подожди, семпай!

Однако ноги Черноснежки не останавливались. Время от времени она оборачивалась, и ее алые губы загадочно улыбались, но тут же стройный силуэт пропадал за каким-нибудь громадным замшелым стволом. В конце концов Харуюки отстал настолько, что видел лишь рубиновые разводы на черных как ночь крыльях. Но и это сияние, мерцающее, словно язычок пламени, быстро растворялось в тусклом свете.

Пожалуйста, не оставляй меня. Пожалуйста… пожалуйста, не бросай меня.

Так он кричал, но ответа не было.

У меня больше нету крыльев. Ты поэтому меня бросаешь? Я тебе больше не нужен?

Нет ответа.

Вдруг спину что-то кольнуло. Сперва болело в одной точке, потом боль расползлась и запульсировала.

Харуюки почувствовал, как что-то прорывается сквозь аватар изнутри. Не крылья. Из спины росло что-то вроде темного, длинного и тонкого хвоста. Он змеей взмыл в воздух над его плечами – и, точно копье, метнулся вперед.

По лесу разнесся влажный, тяжелый звук.

Харуюки, пошатываясь, двинулся за собственным хвостом.

Обошел группку деревьев – и его глазам открылась картина: черная бабочка-парусник была пришпилена иглой к грубой, шершавой коре невероятно толстого ствола. Подобный проводу хвост, тянущийся из спины Харуюки, пронзил одно из больших крыльев Черноснежки и пригвоздил его к стволу.

Поглощенный какими-то туманными мыслями, Харуюки встал перед бабочкой и поднял голову. На красивом, эфемерном белом лице не было никакого выражения. Она всего лишь чуть нахмурилась и молча смотрела на Харуюки.

У тебя есть эти крылья.

Харуюки услышал темный, искаженный голос, вырывающийся из его собственного рта.

Благодаря им ты можешь летать где хочешь.

Машинально он поднял правую руку. И вдруг заметил, что она заканчивается уже не забавным копытцем поросячьего аватара, а черно-серебряными когтями. Острые, зловеще сверкающие когти вцепились в краешек одного из бессильно хлопающих черных крыльев.

Совсем чуть-чуть потянув, он оторвал нижнее правое из четырех крыльев. Оно тут же превратилось в сухой черный песок и просыпалось на руку Харуюки.

Второе крыло.

Третье.

Черноснежка – он и не заметил, когда – опустила голову, ее руки повисли как плети. Протянув когти к последнему крылу, Харуюки сказал:

Теперь ты никуда больше не полетишь. Ты навсегда останешься на этой черной земле. Вместе со мной. Такая же, как и я.

Как только он оторвал последнее крыло, хрупкое тело Черноснежки упало ему в руки.

Харуюки с силой обнял ее своими черно-серебряными когтями.

Но через секунду тело в его объятиях тоже превратилось в облако угольно-черных песчинок и выскользнуло из рук. Оно с шелестом опало, лишь горка песка осталась у его ног…

– …ааА!

Издав этот нечленораздельный возглас, Харуюки подскочил в постели.

Сердце колотилось в груди, как набат. Все тело было в холодном поту, но при этом в горле пересохло и саднило.

Харуюки изо всех сил заморгал слезящимися глазами и отчаянно вгляделся в собственные руки. Под серым светом, идущим от окна сквозь занавески, конечно, никаких зловещих когтей видно не было – всего лишь десять толстых пальцев. Харуюки крепко сжал кулаки и упер их в лоб.

В отличие от той ночи полугодичной давности, когда Харуюки получил «Brain Burst», этот кошмар помнился совершенно отчетливо, до мельчайших подробностей. По-прежнему напуганный тем, что было накануне, Харуюки спал без нейролинкера. Значит, этот сон не был вызван вмешательством программы. Он был сплетен исключительно из собственных воспоминаний и чувств Харуюки.

Медленно качая головой, Харуюки хрипло выдавил:

– Семпай… я… не хочу делать такое с тобой… я, я просто…

Я просто хочу всегда быть с тобой.

Харуюки резко схватил лежащий на прикроватной полочке нейролинкер и надел на шею. Было всего 6.15 утра, намного раньше, чем он обычно просыпался, но сонливости в нем не осталось ни капли. Чувствуя слабость во всем теле, он произнес команду на Полное погружение.

– Директ линк.

Тускло освещенная комната исчезла, радужные круги сменились чернотой. Затем Харуюки потянула виртуальная гравитация, и он вскоре приземлился на холодную серую поверхность. Вокруг с чистыми звуковыми эффектами возникло множество полупрозрачных окошек с надписями типа «Оплата общественных услуг» и «Ассоциация управления домом». Здесь была ориентированная на чистую функциональность панель управления домашней сетью семьи Арита.

Задержав взгляд на пухлой правой руке розового поросячьего аватара, Харуюки прошептал голосовую команду: