Ольга Ларионова - Искатель. 1966. Выпуск №2

— Кормежка рыб отменяется…

— Как, в сущности, все мизерно… Наши хлопоты, беспокойства… жизнь…

— Вы хотели что-то спрятать… Что же не приносите? Вы не забыли: каюта семьдесят два.

— Спасибо, но, возможно, не придется.

— Вам видней… — Видимое безразличие сменяется решительностью. Шапорина делает козырный ход: — Слушайте, Леднев… Сегодня — обыск.

— А у вас?

— Господи! — кокетливо улыбается. — Вот недогадливый! — и добавляет: — Мужчины есть мужчины!..

— …Типичная женщина! — Краузе бросил уничтожающий взгляд на Шапорину. — Обыск! Ха-ха! — Смеется холодно, презрительно. — Я п-п-предупреждал. Мог спрятать. Мог передать т-т-тысячу раз.

— Только начните обыск…

— Все перет-т-тряхнем. — Прошел по каюте. Крепко стукнул по столу, приняв решение. — До по-следней з-з-за-клепки.

Коридор. Лестница. Палуба. Еще коридор. Стараясь ни с кем не встречаться, идет Петр…

Видит сверху: мелькают группы из команды. Расходятся в разные стороны. Стучат в каюты:

— Разрешите!

— Откройте!..

— Придется вас потревожить…

Еще несколько шагов. Группа навстречу… Петр прячется.

Миновали… Снова идет.

Номера кают: 20, 25, 50, 65, 72…

Останавливается. Оглядывается. Берется за ручку.

Отпускает. Делает шаг в сторону.

Испарина. Вытирает лицо…

Возвращается. Каюта № 72. Снова протягивает руку… Мгновенье.

Рванулся от двери. Бегом.

Мелькают цифры: 65, 50, 25…

Поворачивает за угол. Каюта № 13. Оглядывается.

Открывает дверь. Знакомая пустая комната… Входит.

Другая каюта. В глубине ее стоят пассажиры. Все перевернуто. Двое из команды вытряхивают вещи из чемоданов.

Петр, стоя на лесенке, засовывает в вентиляционный воздуховод железную коробку. Быстро завинчивает крышку…

В коридоре вооруженные матросы. Распахивается дверь. Кто-то пытается выйти из каюты.

— Вернитесь…

За большим столом салона случайное сборище. Играют в карты, пьют, молчат, курят. Холодно, неуютно. Люди выглядят случайными среди элегантных панелей, удобной мебели. Они старательно сохраняют никчемные обычаи и манеры. Офицеры щелкают каблуками, дамы величественно склоняют головы. Все изображают «свет».

Шапорина наигрывает на рояле.

Пересекая салон в разных направлениях, мечется подполковник.

— Господа, что творится!.. — прикрыв за собой дверь, входит тучный человек. — Трудно описать.

— Благодарите бога, — отрывается на миг от пульки батюшка, — что вы здесь…

Шапорина перестает играть. Но только для того, чтобы лучше продемонстрировать роль, избранную ею в этот вечер.

— Надоело все, — тоскливо тянет она. — Уснуть бы… А проснуться: ни большевиков, ни меньшевиков… древние ящеры, право, лучше!

— Играйте, мадам… — рядом с ней устроился человек в накинутой на плечи богатой шубе, бывший член думы.

— Повеселее что-нибудь… — просит красивый офицер.

— Трефы.

— Козырная масть пошла…

— Зима выручит… Зима всегда спасала Россию… — говорит тучный.

— Спасет ли? — Преферансист выкладывает карту.

— Прозевали родину, — констатирует богач.

— Вернем… Россию… — Подполковник похож на мечущегося хищника.

— Сидя здесь?! — спокойно язвит член думы.

— Замолчите… — Красивый офицер пытается расстегнуть воротник. — Вы, он, она, я — вот Россия! Другой нет…

— Взятки мои.

— А вернемся, — тучный не блещет новизной мысли, — вздернем интеллигентиков…

— В первую очередь, — подхватывает батюшка — сдавая карты, — Блока, Шаляпина, Горького и… как его?.. Станиславского… Продались большевикам за паек да похлебку… «Гордость культуры»!

В каюте № 13 Петр энергично нарушает привычный облик: ставит стол поверх кровати, вывинчивает плафон. Комнату не узнать: от недавнего уюта не осталось ничего.

Группа пассажиров останавливает капитана.

— Господин капитан, что делается?! Прекратите!

— Господа, разойдитесь по каютам, я обещаю навести порядок.

Петр выходит из каюты. Пишет на двери мелом: «Ремонт». Достает ключ, хочет запереть. Решает не делать этого. Оставляет каюту открытой.

В салон твердым шагом входит старпом. Офицерские движения, выправка. С ним несколько человек из команды. Останавливаются. Краузе быстрым взглядом ощупывает собравшихся.

— Го-о-спода… П-п-прошу п-пройти в каюты. П-п-проверка вещей…

— Что?

— С кем вы разговариваете!

Кричат почти все сразу.

— Н-не за-аставляйте м-м-меня по-овторять. — Выдержав паузу, старпом продолжает: — В Нью-Йорке н-не в-вы-пустят н-никого, ес-сли что-нибудь об-бнаружится…

Шапорина резко провела по клавишам.

— Но мы не отвечаем за остальных! — натопорщился член думы.

— Т-тогда п-придется, го-оспода, о-осмотреть вас здесь, а каюты без вас…

Салон взрывается негодованием.

— Это издевательство!

Неслышно входит капитан Джекобе.

Он молча наблюдает.

Скандал продолжается.

— Молчать! — перекричав всех, почти скандирует Краузе. — Вы с-свое ска-азали. Нация тряпок…

В возникшей тишине слышны сдержанные слова капитана:

— Господин Краузе, немедленно прекратите.

Краузе бледнеет, поворачивается, отвечает подчеркнуто почтительно:

— Уважаемый шеф, есть дела, в которых вы н-не компетентны.

— Ах, вот что!.. — Джекобе резко выходит из салона.

— Так что? — Краузе смотрит на пассажиров. — Господа!..

— Мы слышали капитана…

— Эти англичане — т-тугодумы… — небрежно бросает Краузе. — Приступайте!.. — кивает матросам.

Капитан выходит на палубу.

— Вахтенный… десять матросов ко мне!..

— Господа! — Шапорина стоит у рояля. Наступает тишина. — В чем дело?.. Господин Краузе, я иду в каюту.

— Мадам, вы не пройдете! — Вышколенный офицер в дверях.

— Пропустите!

Взрыв негодования.

— Дрянь!

— Предательница!

— Может быть, вы заодно с ним?

Рядом с Шапориной со звоном разлетается пущенный кем-то бокал. Шапорина пятится. На выручку кидается подполковник. Вместе с матросами он старается оттеснить толпу. Краузе берет Шапорину за руку, ведет к двери.

— Она — с немцами!

— Шпионка!

— Продалась, как большевики…

Офицер, забыв про выправку и лоск, бросается на Шапорину с кулаками.

Сильные руки хватают его и резко отбрасывают прямо па стол.

Это Петр.

В распахнутых дверях вместе с капитаном стоят матросы.