Хуан Гомес-Хурадо - Контракт с Господом

- Что случилось?

- Это был Расселл... этот сукин сын... он застал меня врасплох, когда я вошел.

- Расселл! - воскликнула ошеломленная Мария. Всеми силами она пыталась справиться с изумлением. - С тобой всё будет в порядке. Я вытащу тебя отсюда, командир. Даже ценой собственной жизни.

- Не стоит, - прохрипел он. - Уходи, брось меня, мне уже ничто не поможет. Как говорил маэстро, жизнь человека - не что иное, как борьба, заведомо обреченная на поражение.

- Послушай, Деккер, ты можешь хотя бы раз в жизни оставить в покое своего гребаного Шопенгауэра?

Командир печально улыбнулся, посмотрев на свою возлюбленную, и едва заметно дернул головой.

- У тебя за спиной, подруга. Оглянись - и увидишь, о чем я говорю.

Мария оглянулась и увидела пятерых террористов, которые медленно окружали их полукругом, напоминающим раскрытый веер. Они подбирались всё ближе, прячась за каждым кустом, за каждым камнем. Сама же она могла спрятаться лишь за грудой мешковины, в которую были завернуты детали платформы, чтобы предохранить их от ржавчины.

- Мы пропали, командир.

Она повесила свой М4 на плечо и попыталась затащить Деккера под платформу, но не смогла сдвинуть его даже на пару сантиметров. Огромный южноафриканец был настолько тяжел, что сдвинуть его оказалось не под силу даже такой сильной женщине, как Мария.

- Мария, послушай меня...

- Какого черта тебе еще надо? - буркнула Мария, пытаясь хоть что-то сообразить. Она сидела рядом с одной из стальных опор, на которых держалась платформа. Она решила не стрелять, пока враги не подойдут достаточно близко, чтобы достать их наверняка, будучи уверена, что уложит нескольких, пока до нее успеют добраться.

- Сдавайся... Я не хочу, чтобы тебя убили... - произнес Деккер угасающим голосом.

Наемница уже собралась было послать к черту своего командира вместе с его приказом, но тут, посмотрев в сторону выхода из каньона, неожиданно поняла, что, пожалуй, есть один способ покончить с ними со всеми разом.

- Я сдаюсь! - крикнула она. - Вы слышите меня, козлы? Я сдаюсь! Янки едут домой!

Она бросила пистолет - он упал в нескольких метрах впереди. Затем бросила автомат. И, наконец, встала во весь рост, подняв кверху руки.

Я на вас рассчитываю, козлы. У вас есть возможность допросить пленницу по полной программе. Не стреляйте в меня, черт вас побери!

Террористы медленно приближались, все пятеро. Держа автоматы наперевес, они медленно сжимали круг, целясь ей в голову. Мария уже ощущала идущие от их раскаленных стволов волны полуденного жара, уже знала, что из этих стволов вот-вот вырвется свинец, обрывая ее драгоценную жизнь.

- Я сдаюсь, - повторила она, наблюдая, как медленно сжимается полукруг. Они приближались, согнув колени, с лицами, закрытыми черными масками; друг от друга их отделяло около более семи метров, так что они были не слишком простой мишенью.

Черта с два вы меня возьмете, сукины дети. Можете наслаждаться своими семидесятью двумя девственницами.

- Я сдаюсь! - крикнула она в последний раз, стараясь перекричать шум ветра, превратившийся в оглушительный рев, когда стена летящего песка ворвалась в лагерь, волчком закружила самолет и обрушилась на террористов. Двое успели обернуться, в изумлении разинув рты. Остальные не успели даже понять, что произошло.

Всё пятеро тут же погибли.

Мария бросилась на землю рядом с Деккером, потянула за край мешковины, накрыв себя и любовника, так что они оказались как бы в импровизированной тесной палатке.

Немедленно лечь. Чем-нибудь накрыться. Ни в коем случае не сопротивляться этому раскаленному ветру, иначе от тебя останется сушеная мумия.

Именно так, помнится, говорил этот фанфарон Торрес, когда за игрой в покер травил байки про песчаные бури. Теперь же эти байки сослужили ей добрую службу. Она крепко обхватила Деккера и почувствовала, как он тоже обнял ее - совсем слабо.

- Держись, командир. Через полчаса мы будем далеко отсюда.

Пещера у входа в каньон была чуть шире, чем трещина в скале, но места хватало, чтобы могли уместиться два человека, плотно прижавшись друг к другу. Они втиснулись туда за мгновение до того, как на каньон обрушился самум, и это маленькое укрытие спасло их от теплового удара, хотя говорить им приходилось на повышенных тонах.

- Расслабьтесь, сеньорита Отеро. Мы пробудем здесь не более двадцати минут. Этот ветер несет смерть, но, к счастью, дует недолго.

- Вы ведь уже бывали здесь раньше, ведь правда, падре?

- Да, несколько раз. Но никогда прежде не видел самума. Всё, что я об этом знаю, я почерпнул из атласа Рэнда МакНелли.

Андреа немного помолчала, пытаясь восстановить дыхание. К счастью, бешено кружившийся в каньоне песок почти не проникал в трещину, хотя температура значительно выросла. Журналистка дышала с трудом.

- Поговорите со мной, падре. Расскажите что-нибудь, иначе я просто упаду в обморок.

Фаулер попытался сменить позу, чтобы размять болевшие ноги. Раны нужно было продезинфицировать и как можно быстрее принять антигистамины, хотя сейчас это было не самым важным. Главное - вызволить отсюда Андреа.

- Когда ветер утихнет, мы доберемся до хаммеров, и вы отправитесь прямо в Акабу, прежде чем кто-нибудь откроет по нам стрельбу. Вы ведь умеете водить машину, правда?

- Если честно, то я уже давно была бы в Акабе, - соврала Андреа, - если бы смогла найти этот чертов домкрат в хаммере, на котором ехали мы с Док. Но боюсь, что его кто-то спер.

- У этих машин под запасным колесом есть специальный отсек, там и хранится домкрат.

Да, конечно, это было единственное место в машине, куда она не заглядывала.

- Не уклоняйтесь от темы. Вы сказали: "вы отправитесь в Акабу", а не "мы отправимся". Разве вы не поедете со мной?

- У меня есть миссия, и я должен ее исполнить, Андреа.

- Вы ведь приехали сюда ради меня, верно? И теперь можете вернуться вместе со мной.

Священник немного призадумался, прежде чем ответить. Наконец, он решил, что девушка имеет право знать правду.

- Нет, Андреа. Меня послали, чтобы я любой ценой заполучил Ковчег, но я не собирался выполнять этот приказ. У меня была причина привезти сюда взрывчатку в чемодане. И причина эта находится здесь, в этой пещере. Я никогда не верил в то, что Ковчег существует, и поэтому согласился участвовать в этом деле лишь при условии, что вас не станут втягивать. Мой шеф нас обоих обвел вокруг пальца.

- Но почему, падре?

- Андреа, это очень сложное дело, но попробую объяснить в нескольких словах. Мы в Ватикане уже давно пытались предугадать, что произойдет, если Ковчег Завета будет доставлен в Иерусалим. Для людей он - прежде всего символ. Символ того, что храм Соломона вновь возродится в своем первозданном величии.