Елена Крюкова - Золото

Рядом со мной много таких горящих светильников, не один. И я нашариваю их пальцами, и обжигаю себе пальцы, и улыбаюсь. Люди, чтобы узнать истину, должны обжечь себе пальцы. Я, чтобы узнать истину, должна была быть убита.

Но я воскресла. Золотая маска, помоги мне! Помоги мне умереть! В последний раз…

И за дверью послышался стук. Стук сапог о паркет.

Она повернула лицо от горящего светильника. Маски, освещенные ровным пламенем, лежали перед ней на черных подушечках.

В дверь вошли. Когда карлик выходил, она не встала, не закрыла за ним дверь на защелку.

В дверь вошли чужие – она поняла это, услышала. Она не испугалась.

– Кто вы такие?.. что вам здесь надо?..

Вошедшие молчали. Она услышала скрип стульев. Они садились.

– А ничего рубашечка, вся в кружевах, стильная, – раздался незнакомый ей голос. – Черт знает какой прикид. Черт знает какой дом. Домина. Такой и должен быть, по идее, у знаменитого Козаченко. Гляди, как мы отлично попали. Товар-то лежит лицом.

Если бы она могла их видеть, она увидела бы, что их вошло трое. Все они были коротко, под машинку, пострижены, как призывники – это была модная стрижка, стрижка нового века. Они сели вокруг нее, взяв ее в кольцо. Она слышала их дыханья со всех сторон. Если бы она могла видеть их глаза, она увидела бы: все глаза одинаково холодны и насмешливы. Это насмешка была такая: вот в античном цирке на арене человека убивают копьем, загрызают его дикие звери, – а они, трое, среди публики бы сидели и смеялись. Светлая стрижка, светлые прозрачные глаза. Свет светильника освещал модные часы у них на сытых запястьях. Она раздула ноздри и уловила запах модных, дорогих мужских духов. О, быть может, это друзья Кирилла. И голоса у них молодые. Про какой товар они говорят?!

– Сидеть тихо, красотка кабаре. Не двигаться! Шевельнешься – пеняй на себя!

– Ты что, окстись, Ефа, не видишь, она же – слепая…

– Кто вы?! – крикнула она.

В тишине раздался смешок. Если бы она могла видеть, она бы увидела, что смеялся тот, что был дородней всех, тот, что сидел прямо напротив нее. Он немного похохотал и бросил.

– Тебе необязательно это знать, красотка. Мы пришли, чтобы доделать недоделанное.

И ее душа будто выпорхнула, как птица, из тела.

Она увидела сверху себя и всех троих. Она поняла – это те, кто пришел убить ее. Те, кто не добил тогда там, в машине, ее и Кирилла.

– Здравствуй, смерть, – сказала она, улыбаясь, и губы ее задрожали.

– Понятливая! – хохотнул уже другой, тот, что сидел от нее слева.

– Начинай, – сказал голос справа.

– Я не могу… она такая нежная, ха-ха… и не видит ничего…

– Дурак, не видит, это же хорошо!.. тебе не будет так стыдно…

Она встала с кресла. Ночная сорочка упала до полу. В вырезе сорочки они видели ее грудь. Она медленно протянула руку и взяла со стола древний светильник. Пламя озарило ее лицо снизу.

– Кирилла… вы уже убили?..

– И горничную твою, суку, и этого… уродца…

Что ж, так и должно быть, думала она, пока ее рука держала перед незрячим лицом светильник. слегка дрожа. Так оно и было всегда. Слуги уходили в Мир Иной вслед за господами. Любящие – за любимыми. Они все умерли. Те, кто пришел, застрелили их выстрелами из пистолетов с глушителями – она здесь, в спальне, не слышала ни одного выстрела. Какое счастье, что у нее нет детей. Если бы был ребенок – она бы билась, плакала, кричала.

– Нет, уродца ты только подранил, вроде… он уполз за дверь, я не видел, куда…

Светильник в ее руке горел ровно и печально. Она протянула его тому, чье дыханье услышала перед собой.

– Вы возьмете маски?..

– Да, мы возьмем маски. Мы за этим и пришли. Удача, что они тут, у тебя, на столе. Отвернись! Я выстрелю тебе в затылок.

Если бы она могла видеть, она увидела бы, что стоявший перед ней уже передернул затвор и прицелился в нее.

Она с улыбкой подумала про револьвер, лежавший в ящике ее стола. Зачем она купила его у того охранника?.. Чтобы успокоить вечно мятущуюся душу свою?..

– Нет! – крикнула она. – Я буду стоять лицом к тебе. Не бойся.

Это она говорит ему, ему, убийце, хладнокровному и опытному киллеру, – «не бойся»?!.. Где же справедливость мира? Где мужество мужчины?!

Его рука, с поднятым пистолетом, дрожала.

– Что ты тянешь мне свой поганый светильник… как он чадит, воняет!.. Жир, что ли, налит!.. Утехи богатых!.. Камины, светильники… обезьяны на цепочках ручные, карлики… черепаховый суп по утрам…

– Возьми свет! – просто сказала она.

Два языка пламени ровно, не мигая, стояли в ее слепых глазах.

Тот, кто сидел справа, встал и ударил ее по руке. Светильник упал на пол, откатился под кровать; жир вылился, и фитиль погас. В спальне остался только призрачный свет уличных далеких фонарей, дико пляшущих ночных реклам.

Когда стоявший напротив нее выстрелил ей в голову, она упала не сразу. Она еще миг поглядела на убийцу ясно и ярко. Потом ее глаза стали тускнеть, подернулись серой пеленой, и она упала на ковер мешком. И так застыла – с вывернутой наружу тонкой рукой, в белоснежных кружевах итальянской ночной рубашки.

Ты уедешь очень далеко отсюда, Кайтох.

Так далеко, чтобы ты сам – и то не увидал себя. Наедине с собой. Даже в зеркале.

Отчего не сообщает ничего из Тамани Касперский?! Отчего молчит эта мелкая сошка… Леон… Хотя Леон и не обязан ничего сообщать ему, конечно… У него была связная – Ирена. У гада Бельцони – Моника. Их сейчас нет. При Задорожном теперь находится только доктор Касперский. Не ехать же ему, в конце концов, на Черное море. Уж лучше он поедет на Майорку. На Майорку, на Майорку… или в Швейцарию…

Касперский умник. Касперский профи. Касперский – крестоносец. За его спиной бездна бандитских крестовых походов. Денег много он берет, это да. За это, впрочем, его надо уважать. Он сам уважает себя, назначая такую цену за услуги.

Его счет… Слегка похудел… Ничего, он оклемается, он оправится… Он свалит в туман…

Уехать. Уехать очень далеко. Улететь за океан.

Немного отдохнуть, может быть. Или нет! Начать новую жизнь.

А что такое новая жизнь, Кайтох?.. Что такое Время?..

Оно идет и проходит. Оно появляется и исчезает. В дымке лет. В прогалах тьмы. В ужасе ожиданья. В колесе страданья.

И сможешь ли ты начать новую жизнь, непонятную тебе? Ты же так привык к старой, мужик. Господин Вацлав Кайтох, один из самых богатых людей мира. Археолог-бандит, знающий, что почем в выкопанных из земли сокровищах. Что почем на земле и под землей. А звезды небесные, Кайтох, сколько стоят?.. Миллиарды баксов, небось, а?.. Может, тебе ломануться в Варшаву, на родину предков, на историческую свою родину?.. Купить домик в предместье, в Желязовой Воле… ставить лазерный диск с ноктюрнами Шопена, плакать… глядеть, вздыхая, на портрет Ирены, на золотые украшенья из Севильи, из Акапулько, с Крита, с Хоккайдо, из Измира…