Юлия Цыпленкова (Григорьева) - Погоня за сказкой

— Какие гости в такую погоду? — проворчала я, с сожалением поднимаясь с кресла.

Лили уже спешила ко мне, чтобы собрать волосы в прическу и помочь облачиться в более приличное случаю платье. На мои расспросы она пожала плечами и усадила меня на стул перед зеркалом в золоченной раме. Матушка вернулась, когда я расправляла складки своего платья.

— Хороша, — отметила матушка. — Чудо, как хороша. Но давай сделаем тебе румянец.

— Матушка! То будь бледной, то румяной, вы сами не знаете, что желаете, — возмутилась я выскальзывая из-под ее рук с баночкой румян.

— Точно. Бледной и румяной. Сейчас пудру принесу, — тут же решила мадам Ламбер и опять скрылась. — И помаду, — услышала я ее голос, быстро сунула ноги в туфельки и выскочила на лестницу, завязывая ленты на туфлях уже там, чтобы матушка со своим энтузиазмом до меня не добралась. — Может и брови подсурьмить? — ее размышления и вовсе согнали меня вниз.

Кого же мы ждем? Кого-то важного, раз матушка так хлопочет. Но к чему меня уродовать своей косметикой? Ни к чему это. Независимо передернув плечами, я спустилась под защиту папеньки, сидевшего в гостиной и курившего трубку. Это было папенькино развлечение в дождь, как мое чтение стихов. В остальное время мэтр Ламбер не курил. Но запах ароматного табака, стук капель по стеклам, уютно потрескивающий камин, все это было мило и навевало всяческие приятные в своей грусти мысли.

Он улыбнулся мне, протянул руку и притянул к себе, вынудив склониться, чтобы поцеловать меня в лоб.

— А вот и моя дочь, — сказал папенька, словно довел до моего сведения очевидное.

— Как ваше здоровье, папенька? — спросила я, как любая воспитанная дочь.

— Превосходно, Ада, — ответил мэтр Ламбер.

— А кого мы ждем? Матушка велела мне одеваться, но не объяснила, что за гости прибудут в такую погоду, — спросила я, подходя к окну. — Карета, — отметила я, глядя на богатый экипаж, остановившийся подле нашего парадного входа.

— О, уже, — папенька отложил трубку и поднялся со своего кресла. — Да, — он остановился уже у дверей, — не будь букой, дорогая, прошу тебя.

Стоило ему покинуть гостиную, как в нее вбежала матушка. Она укоризненно смотрела на меня, держа в руках, словно оружие, пуховку и румяна. Но услышав голоса внизу, изумленно вздернула брови, словно не она мне говорила о гостях.

— Неужто так рано? — произнесла она и выглянула из дверей. — Всевышний, а этого, как черти принесли? — вполголоса воскликнула мадам Ламбер и исчезла из гостиной, унося к моему облегчению пудру и румяна, но тут же вернулась. — Я не его ждала, но, похоже, ждал твой отец, — бросила шепотом матушка и окончательно исчезла.

Мое замешательство стало полным. Всевышний, так кого мы ждали? Похоже, у матушки и папеньки разные гости? Но как же так могло выйти? Нет, я определенно перестала понимать происходящее вокруг меня. Решив, не ломать голову, я приготовилась встретить папенькиного гостя.

— Ада, как же приятно видеть вас! — воскликнул граф Набарро, входя в гостиную, и я опешила.

Уж никак не ожидала, что его решат принять, да еще и папенька! Едва очнувшись от удивления, я присела в вежливом книксене, возвращая на свое лицо официально-вежливое выражения.

— Рада видеть вас, господин граф, — учтиво произнесла я. — Что же выгнало вас из дома в такую неприятную погоду?

— Опять вы зовете меня официально, мадемуазель Ламбер, — Онорат, Адалаис, мне приятно, когда вы обращаетесь ко мне по имени.

Господин граф вручил мне букет фиалок, и я снова поблагодарила его. Затем перевела взгляд на папеньку. На его лице застыла довольная улыбка, словно не он лично отказал от дома этому молодому человеку. Сейчас было заметно, что мэтр Ламбер совершенно одобряет происходящее.

— Присаживайтесь, Онорат, — папенька подошел к нам и подтолкнул обоих к дивану. — Располагайтесь. Не желаете ли вина или, может быть, что-нибудь покрепче? Мне третьего дня привезли изумительный коньяк.

Ущипните, я сплю! Папенька предлагает свой драгоценный коньяк?! Должно быть, небо упало на землю, коль я все это вижу. Папеньку больше не смущает «голодранец-аристократишка»? Но господин граф не только не смущал мэтра Ламбера, но тот явно симпатизировал гостю. Папенька с укоризной взглянул на мое немного шальное лицо, и я очнулась, вновь повернувшись к графу.

— Вижу, вас смущает происходящее, — улыбнулся молодой человек. — Ответ прост. Когда ваш отец отказал мне от вашего дома, обвинив в том, что мой интерес к вам продиктован лишь шатким положением моей семьи, я заявил мэтру Ламберу, что докажу обратное. За это время мне удалось значительно улучшить состояние рода Набарро, и оно неукоснительно продолжает расти, без вашего приданного и денег вашего отца. Что, впрочем, нисколько не умалило мой интерес к вам, Ада. Свои дела я веду через банк вашего отца, потому он в курсе всего, что происходит с моими деньгами, и недавно мы вновь поговорили. Правда, я хотел явиться к вам, когда мое состояние достигнет определенного уровня, но наша встреча с вами вчера, да и намек мэтра Ламбера на новые маневры вашей матушки, заставили объявиться раньше. Что же вы молчите, Ада?

Что мне было сказать? Как жениха я вовсе не рассматривала его светлость. Даже тогда, когда он посещал наш дом ранее. Привыкнув считать, что дворянам нужны деньги папеньки, а не его дочь, я с первого взгляда чувствовала к ним антипатию. И вдруг такой поворот. Симпатичней мне Онорат не стал, но его упорство заслуживало уважения. А то, что он упорен и успешен в достижении своей цели, показывало довольство папеньки. Да и нечасто аристократы связываются с коммерцией, предпочитая удачную женитьбу или замужество. И желательно на себе подобных, уж больно дорожат своей благородной кровью. И вот передо мной сидит человек, который нарушил оба этих правила.

— Ох, Онорат, — наконец, заговорила я. — Я не знаю, что вам сказать. Но рада, что дела ваше семьи пришли в порядок. Примите мое уважение и даже восхищение.

— Надеюсь, я смогу заслужить и вашу симпатию, — улыбнулся граф, взял мою руку в свою и прижался губами к пальцам, глядя мне в глаза.

Матушка явилась, как нельзя кстати. Ее шаги заставили меня выдернуть свою руку и укоризненно покачать головой.

— Простите мне мою смелость. — Произнес граф Набарро.

— Ах, милый граф Набарро! — воскликнула матушка, стремительно входя в гостиную. Она так и врезалась в нас, тут же усевшись и разделив своим телом. — Как приятно вновь видеть вас в нашем доме после того, как… ох, простите, это так неучтиво с моей стороны вспоминать ваше изгнание. И как? Вы нашли другую выгодную невесту?