Марк Фурман - Прерванный полет

— С областными экспертами сами переговорите? По закону Лихачева не имеет права на эксгумацию.

— Тут моя забота. Сегодня же свяжусь с начальником бюро судебно-медицинской экспертизы Слуцким. Пусть сам едет, или кого-нибудь из опытных экспертов пришлет.

— Остается самое щепетильное… Где будем делать рентгенографию?

— Это с тебя, Юрий, снимаю. Ты у нас человек новый, а тут с главврача центральной районной больницы начинать надо. Звонить не буду, сам к нему подъеду. Как нибудь сумею уломать.

— Сроки нас поджимают. Трудно сказать, продвинусь ли я дальше других, — высказал свои сомнения Корначев. — И до меня тут основательно поработали.

— На этой неделе вряд ли успеем. Будем планировать на начало следующей. Только бы погода не подвела. Что касается твоих сомнений, Юрий Владимирович, прямо скажу, в любом случае в проигрыше не будешь. До тебя уже двое следователей занимались Жигулевой, ты третий. Так что ничем не рискуешь… В Москву не собираешься? — как бы невзначай поинтересовался Белозеров.

Корначев подивился прозорливости прокурора. Впрочем, знай он Белозерова получше, его бы не удивила эта способность действовать на подчиненных не приказом или окриком, а чаще советом либо замаскированной под совет подсказкой. В результате получалось, что человек как бы сам дошел до сути дела.

Такой стиль руководства Белозерову был и выгоден, и по душе.

— Завтра хотел ехать, Геннадий Константинович. Надо зайти на завод «Стройдеталь», встретиться с инженером Мурашкинцевым. По отзывам Ларионова, дельный парень. Возможно, у него есть для нас что-нибудь новое. Потом хотел лично еще раз взглянуть на машину, где нашли Жигулеву. Вдруг что…

— Если будете звонить Тропникову, передайте привет, а еще лучше, захватите его с собой для осмотра, — неожиданно перейдя на «вы», закончил разговор Белозеров.

Поначалу Артур Христофорович принимал телефонные звонки и записки за шутку или дружеский розыгрыш. В институте он стал пристально присматриваться к сослуживцам, но ничего полезного из этих наблюдений не извлек. Все вели себя, как обычно, только Ося Ратнер, штатный лабораторный балагур и трепач, раз в два-три дня интересовался:

— Ты сегодня не на колесах, Христофорыч? — Услышав отрицательный ответ, не обижался, но, придав голосу скорбный тон, бросал:

— Ну, доследующего раза… Помни, ты мне уже три рейса должен.

После последнего звонка Казарян стал присматриваться, к Осе. Но он работал, как обычно, часто отрываясь от кульмана для перекуров, а в его сторону даже не смотрел. «Нет, это не Оська, — решил Казарян. — Уж он-то за неделю выдал бы себя. Да и с какой стати вечно спешащий и опаздывающий Ратнер поедет к его дому, чтобы бросить в ящик клочок бумаги с текстом».

Когда вечером во вторник, вновь раздался звонок и хрипловатый мужской голос в третий раз настойчиво произнес: «Продайте автомашину, или вы ждете, чтобы мы приняли меры?», Казарян, держа трубку в правой руке, левой нажал на клавишу магнитофона и тотчас поднес ее к микрофону.

— Это ты, Оська? — прокричал он.

— Не делай глупостей, Казарян. — Голос стал угрожающим. — Продай автомашину и точка. Все равно ведь не ездишь. Упрятал в гараж, думаешь концы в воду?

— Но кому? — спросил неведомого собеседника Артур Христофорович, сжимая потной рукой прохладную пластмассу. — Машина совсем новая…

— Другой разговор, — согласился неизвестный. — Покупатель есть, и деньги сполна получишь. Все без обмана, с комиссионными. Но язык за зубами. Ни домашним, ни милиции. Завтра я позвоню в это же время.

Еще с минуту Казарян стоял держа в руке трубку, из которой отчетливо неслись короткие отрывистые гудки. Магнитофон продолжал работать, бесшумно крутилась лента, прошло какое-то время, пока он выключил его.

Записать разговор с незнакомцем ему посоветовала дочь. Войдя в комнату, Лена с сочувствием взглянула на перепуганного отца.

— Ни домашним, ни милиции, — тихо повторил Артур Христофорович, бросив трубку на аппарат. «И кто надоумил меня связаться с этой проклятой машиной? — подумал он про себя. — Жил спокойно, как все, пользовался метро, иногда такси, так нет, к баранке потянуло…»

— А все ты с матерью, — сердито бросил он дочери.

Лена ушла за Ашхен Борисовной. — Успокойся, Арик, — сказала рассудительная Ашхен. — Давайте лучше послушаем запись.

Лена быстро перемотала пленку обратно, нажала клавишу. Когда зазвучал чужой голос: «Не делай глупостей, Казарян. Продай автомашину, и точка…», — Артур Христофорович отошел от магнитофона подальше. Ему показалось, что навязчивый покупатель находится где-то рядом, может быть, в соседней комнате.

Они прослушали пленку два раза. Потом Ашхен Борисовна серьезно сказала: — Нет, Арик, мне кажется, тут не пустые угрозы, и Ратнер здесь ни причем. Есть два пути — заявить в милицию или продать машину этому негодяю.

— Они нас обманут, мама, — возразила Лена, наклонив голову с длинными распущенными волосами, которые расчесывала на ночь. — Подкинут фальшивые деньги, или обсчитают. Надо обратиться в милицию, и чем скорее, тем лучше…

Была уже глубокая ночь, когда на семейном совете решили дождаться очередного звонка и договориться о продаже «Жигулей». В милицию постановили пока не заявлять. Но Лена, одна из всей семьи, осталась при своем мнении.

На Курском вокзале Юрий разменял в автомате несколько монет и, выпив чашку кофе, что он всегда делал, приезжая в столицу, пошел звонить.

Налегке, с пустым портфелем он свободно лавировал в задыхавшейся от жары массе людей, решивших одновременно со всех концов страны ринуться на юг. Очереди у касс поражали своей бесконечностью. Глядя на них, Корначев подумал об отпуске. К счастью, он будет не раньше зимы. Тогда это огромное здание станет совсем другим — тихим и относительно спокойным.

Прокуратура, где работал Витюша, находилась на Ленинском проспекте.

— С Курского до нас доберетесь минут через сорок, — сказал ему Тропников. — И не торопитесь, Юрий Владимирович, я на месте. Ждал вашего звонка, вчера вечером мне звонил Белозеров.

Виктор Сергеевич Тропников, Витюша, оказался невысоким блондином лет 32, слегка полноватым, однако весьма подвижным и энергичным. После обмена рукопожатиями и нескольких фраз он сразу взял быка за рога:

— Я уже с вечера подумал, как быстрее ввести вас в курс дела. Мне-то с Жигулевой не повезло, так и уехал из Белозерска, имея за собой должок.

— Сложное дело, — согласился Юрий. — Буду, Виктор, весьма благодарен за помощь.