Игорь Середенко - Китайская роза

Мои наблюдения и колдовские чары, которые так легко воздействовали на меня, были прерваны появлением девушки. Только теперь при солнечном свете, я заметил ее неотразимую красоту, подчеркивающую великолепие цветущих трав и неповторимую голубизну неба. Меня еще раз удивили и тронули ее легкие движения, словно птица она поднималась по камням склона. Мне на мгновение показалось, что ее ступни не касаются земли.

Не прошло и десяти секунд, как она, преодолев тридцать шагов, оказалась рядом со мной. Но теперь она не втолкнула меня обратно в пещеру и не перегородила выход. На ее лице было написано сожаление. Я прочитал в ее глазах, что она просит у меня прощения. Ее руки протянули мне небольшой деревянный предмет, напоминающий какой-то сосуд, по-видимому, это было когда-то шишкой какого-то растения. Из него были выбраны семена, а края залеплены каким-то природным клеем. Я буквально вырвал этот предмет из ее рук и с жадностью, в одно мгновение, опустошил этот “бокал”, наполненный чистейшей родниковой водой.

Когда я опустил этот сосуд, то увидел на ее лице улыбку. Мне было стыдно перед ней за мой поступок.

— Спасибо, — сказал я с нежностью. — Большое спасибо. — ее глаза посмотрели на меня заботливо.

Утолив жажду, я почувствовал себя лучше. Когда я пил, то чувствовал, как тысяча невидимых маленьких полезных веществ живительной влаги леса наполняют мое тело и поднимают его силу и былую жизнерадостность. Но одной воды было недостаточно, и я вспомнил о зажигалке.

Поначалу Роза боялась ее, словно зверь впервые сталкивается с молнией, громом и невиданными могучими силами природы. В выражении ее лица я прочел глубокое уважение к этому маленькому предмету. Она боялась к нему подойти и всякий раз, при обнаружении зажигалки, отбегала в сторону или отходила назад. Ей было трудно объяснить, каким образом огонь попал в этот крошечный предмет. Огня она тоже боялась и не подходила к костру, когда я готовил себе “жаркое” из мяса зверьков, принесенных ею. Мясо и вода помогли моему организму справиться со слабостью, которая преследовала меня последнее время. Я все еще прихрамывал, но уже мог передвигаться по камням вблизи пещеры, расположенной на вершине одного из горных хребтов. 

Я не мог уходить далеко от пещеры из-за больной ноги, которая все время давала о себе знать. В памяти стали возвращаться многие эпизоды моего путешествия. Я даже вспомнил о собаке-волке, но никак не мог вспомнить его кличку. Эти китайские имена так легко и коротко произносятся, но их так трудно запомнить, потому что многие похожи друг на друга, и произносятся с разными интонациями. «То ли Чен, то ли Чян?» — пытался я вспомнить.

Эти подробности помогли мне вернуть память прошлых событий, а пока, из-за отсутствия возможности перемещаться, мне оставалось пребывать в пещере рядом с этой прекрасной дикаркой. «Наверное, это большая редкость? Она напоминает рассказы о Маугли и Тарзане, которые я читал в детстве», — думал я, сидя у костра и готовя пищу, которую заботливо приносила мне Роза. Иногда мясо подгорало и мне приходилось есть горелые куски, а иногда пища, приготовленная мной, была не хуже той, что готовят в ресторанах. Во всяком случае, мне тогда так казалось. Ведь, когда голоден и вкушаешь пищу собственного приготовления, к тому же, таким дикарским способом, да еще и находясь на лоне дивной природы, в окружении приятных лесных и горных запахов, то пища может показаться значительно вкусней и полезней.

Но, не смотря на это, Роза отказалась есть приготовленную пищу. И не потому, что она готовилась на огне, которого она боялась, а потому, что ее организм привык к перевариванию сырого мяса. Несмотря на мои скудные познания в физиологии и кулинарии, я все же помнил смысл нескольких статей, когда-то прочитанных мной, по приготовлению и употреблению здоровой пищи. Так я вспомнил, что чем дольше готовить еду на огне, или варить в воде, тем больше она теряет своих питательных качеств. Я вспомнил, что собака моей тети любила есть сырое мясо. Когда ей давали несколько кусочков, то буквально проглотив их в одно мгновение, она с нетерпением помахивая хвостиком, ожидала появления в руках хозяйки добавки. Даже у домашних животных остались инстинкты дикого мира.

Роза не могла есть приготовленную мной пищу, но с удовольствием ела сырое мясо, раздирая его зубами и руками, я же не мог принимать сырое мясо.

Как-то я обнаружил вблизи пещеры несколько цветов и собрал из них небольшой букет, который, по возвращении Розы, тут же ей вручил. Она обнюхала их, прежде чем взять из моих рук этот скромный подарок, потом выбрала небольшой цветочек из букета и ушла в пещеру. Через несколько минут вновь появилась с цветочком, который украшал ее чудесные рыжеватые волосы, которые всегда мне напоминали цвет солнечного лучика. Я иногда так и называл ее: «Солнечный лучик». Это прозвище возникло потому, что ее красота и девственная юность напоминали мне первые утренние лучи солнца, а ее зеленоватые глаза напоминали вечно молодой и цветущий лес. Ее необычная сказочная красота — рыжие волосы, зеленые глаза, — наталкивали меня на мысль, что в ее роду было кровосмешение азиатской и европейской расы. Ведь у азиатов основным цветом является черный. Она была удивительным созданием, не менее таинственным, чем Азия и ее тайны для европейцев, привыкших к спокойной и уравновешенной жизни в квартирах с утюгом, где все было готово к использованию. Что необходимо — можно было приобрести в супермаркетах. Здесь такими магазинами были леса, горы, озера и речки, с той разницей, что еду здесь не обменивают на деньги, а добывают самостоятельно.

Здесь мне очень нравилось. Иногда мне даже казалось, что я находился здесь всю жизнь и, что я не смогу теперь жить без всего этого, и без нее. Я привязывался к ней, хоть и вела она себя как дикий зверь. Собрав длинные листья, и соединив их тонкой нитью какого-то вьющегося растения, я изготовил еще один подарок для Розы и преподнес ей. Но, чтобы она его не разорвала и правильно использовала, я решил продемонстрировать этот наряд на себе. Я обвел листья нитью растения вокруг талии, получилось что-то вроде юбки, которые иногда надевают на себя парижанки-модели, демонстрируя экстравагантную моду. Носить такое в Париже, конечно, никто не станет, да и я не претендую на роль дамского модельера, но в этих китайских диких джунглях среди горных великанов и молчаливых многовековых деревьев, в самый раз. Как человек, привыкший жить в цивилизованном мире, я принес в этот дикий мир и цивилизованные законы, и обычаи моего мира.

Я передал ей мое творение и помог одеть, обвязывая его вокруг ее удивительно красивой талии. Она приняла это как мой подарок и носила его не снимая. Я же стал чувствовать себя лучше. Во всяком случае, меня не грызла совесть за то, что я одел ее. Со временем я подарил ей ожерелье из каких-то мелких ягод размером с горох. Она носила его на шее. Все эти подарки ей очень нравились. Так я, незаметно для себя, одаривая ее, чем мог, привязывался к ней и привык ее присутствию. Хоть мы и объяснялись в основном жестами — универсальным языком, все же я не забывал давать ей уроки грамматики. Хотя, это было скорее игрой для меня. Она использовала лишь свой язык — язык природы.