Александр Бруссуев - Прощание с Днем сурка

Тем временем нас сносило течением во мрак. Старый добрый «Ellesmere», дедвейтом 25000 тонн сиротливо удалялся от нас все дальше и дальше. Звуки выгрузки, нисколько не изменившиеся, свидетельствовали в пользу нашего маленького успеха. Поддерживая автоматы, мы сели на носу шлюпки, свесив ноги, и молча, не в силах оторвать взгляд, наблюдали, как уменьшался в размерах наш пароход. А ведь, пожалуй, слеза жжет глаз. Моментально пробился насморк, но старался не шмыгать носом, чтоб мой циничный товарищ не заподозрил меня в проявлении слабости. Но Стюарт сам поднес к глазам ладонь, смахивая неожиданную мокроту:

— Прощай, мой друг, прощай. Я буду тебя вспоминать. Если останусь живым.

— Прощай, дружище, прости, что не уберегли тебя, — старательно высморкавшись, просипел я. Стало тоскливо. Очень тоскливо. Одиноко и неуютно, будто лишились крова, изгнанные раз и навсегда. Мы молчали, волны лениво шелестели, выталкивая нас куда-то вдаль или вдоль от земли. Мотор заводить прямо сейчас не было смысла — звуки по воде разносятся далеко, могут и услыхать супостаты. Так мы и плыли навстречу судьбе в полнейшей тишине. Потихоньку глохли рабочие шумы, а я вспоминал события минувшей ночи, заново переживая все перипетии былого.

Стюарт проснулся от неясного чувства тревоги. Что-то изменилось в монотонном шуме машинного отделения. Обороты что ли сбавили? Может проблемы с машиной? Такие мысли заставили его, быстро ополоснувшись, облачиться в легкий тропический комбинезон фирмы «Jack Jones», рассовать по карманам телефон и бумажник, где помимо кредитки и незначительной наличности покоились все документы и ломануться вниз.

Все свое ношу с собой. Эта привычка выработалась после того, как давным-давно, судно, на котором довелось работать, столкнулось с другим пароходом. Пробоина в носовой части была огромной, но не смертельной. Хотя, пришлось понервничать, включившись в борьбу за живучесть, и осознавая, что оставил в каюте все деньги и документы. Слава богу, не пришлось эвакуироваться. С той поры при любых непонятках предусмотрительно укладывал в карманы самое необходимое, на экстренный случай.

Стюарт Эванс — подданный его королевского высочества королевы Великобритании, уроженец гордого Уэльса, житель небольшого портового городка на самом юго-востоке соединенного королевства под названием Фалмут. Там у него небольшая фирма по переработке вторичных нефтепродуктов под названием «Пенвайротек». Доходы приличные, красавица жена Хелен, четверо детей, уютный и большой дом, стабильность. Но раз в год — два морская юность напоминает о себе желанием на пару месяцев вырваться в моря. Почти десяток лет он отдал этому суровому мужскому ремеслу, первый раз нанявшись на судно в должности простого электрика в шестнадцатилетнем возрасте. А теперь ему уже чуть-чуть за сорок. Возвращаясь после очередного вояжа, он начинает с новой силой ценить домашний уют и семейный уклад. Такое вот хобби выбрал себе этот внешне очень похожий на Джорджа Клуни мужчина в самом расцвете сил.

До салона он спустился за пару секунд — доставляло мальчишеское удовольствие, когда никто не видел, скатываться по пластиковым периллам. В огромной, по сравнению с его собственной, каюте стоял монументальный шахматный стол, отсвечивал мутным зеленым цветом выключенный телевизор. Только ресивер спутниковой тарелки перемигивался красными огоньками, обозначая на дисплее название филиппинского канала. Этим нашим филипиносам без толку говорить, жестами объяснять, что после себя тарелку нужно выключать. Стюарт, чертыхнувшись, вырубил спутник, встал на кресло на колени и выглянул в иллюминатор.

Хватило всего одного взгляда, чтобы сломя голову ринуться вниз, в ЦПУ машинного отделения. Скатываясь по периллам, он орал что было мочи, тщетно надеясь, что будет услышан. Почему нет аларма? Чертовы штурмана, что они в рубке, вымерли, что ли? Влетая к пульту управления главным и вспомогательными двигателями, на мгновение заколебался: делать что-нибудь или нет? Но на главном двигателе уже сбрасывали обороты. Схватил полный чайник горяченной воды (это кто ж успел вскипятить?), врубил пожарный извещатель и мимо дизель — генераторов побежал к выгородке установки по переработке фекальных вод. Он вовсе не собирался вытряхивать туда свои штаны. Просто там находилась самая страшная тайна электромехаников — ниша, в которой без особого дискомфорта могли разместиться пара человек, не рискуя быть обнаруженными.

Кто нашел эту прятку — не известно, но так как информацию о ней передавали друг другу под строжайшим секретом электроинженеры, то можно прийти к определенному выводу. Ограждалась эта тайная комната спереди непосредственно установкой фирмы «Hamworthy», причем какая-то добрая душа подвесила полагающийся маленький компрессор на могучий стальной лист, укрепив последний самым жестким образом к фальшборту. Сзади угрожающе нависала цистерна сбора стоков из санкаюты, всегда пустая, как голова стармеха с будуна. Судовая переборка дополняла картину обрешетки. Хоть фонарями свети, хоть кругами ходи, но обнаружить невозможно. Лишь только протиснувшись между фекалкой и фальшбортом можно было попасть в убежище и, положа руку на прохладный стальной лист, ощущать довольное урчание нагнетателя воздуха.

Вот туда и устремился с чайником наперевес под звуки общесудовой пожарной тревоги быстрый, как ртуть житель туманного Альбиона.

Стюарт протиснулся сквозь щель, обжигаясь кипятком, выругался вполголоса, установил пластмассовую посудину в самом дальнем углу и присел на корточки. Теперь можно немного передохнуть и собраться с мыслями.

Выглянув в иллюминатор, в отблесках ходовых огней он заметил, как вдоль фальшборта по направлению к надстройке очень живо передвигаются неизвестно откуда взявшиеся темные фигуры. Воображение моментально дорисовало автоматы в руках и ножи за пазухами. Если это не учения ВМФ НАТО, то вполне возможно, что парни, по-тараканьи семенящие по судну — малайское отребье, именующее себя пиратами.

Пираты вне закона. У себя на родине, будучи пойманными, подвергаются обязательной промывке мозгов через расстрел. Поэтому при наличии пленников могут с легким зевком их и убить. Членам экипажей в подобных случаях предусматривается полная покорность, абсолютное несопротивление. «Исходить из мысли, что самое ценное — это человеческая жизнь» — слова международной конвенции. Ну а на деле, конечно, все упирается в лавы, бабки, капусту, деньги, одним словом.

Не дай бог, погиб моряк. По условиям контракта осиротевшая семья получит страховку, вполне приличную сумму, хотя какие деньги могут компенсировать потерю любимого человека? А перед выдачей материальной компенсации происходит судебное разбирательство.