Клайв Касслер - Потерянная империя

Подобрав оружие, Фарго вскочил на ноги.

— Фарго! — крикнул Ривера.

Тот подошел к провалу. На поверхности виднелись лишь впившиеся в землю пальцы. Все еще ослепленный солью, мексиканец яростно мотал головой; руки дрожали, сухожилия на шее натянулись до предела.

Сэм склонился над отверстием.

— Фарго!

— Тут я. Дела у вас, похоже, неважнецкие.

— Вытащи меня!

— И не подумаю.

Он посветил фонарем в провал. Из стен колодца шипами выпирали покрытые солью скальные выступы, только в середине зиял двухфутовый зазор. Где-то глубоко внизу рокотал прибой. Сэм бросил в дыру камень — тот гулко застучал по скалистым уступам. Наконец шум стих.

— Что это было? — спросил Ривера.

— Зов судьбы, — усмехнулся Фарго. — Сотня футов глубины плюс второй закон Ньютона.

— Черт, да что это означает? Вытащи меня!

— А не надо было стрелять в мою жену.

С отчаянным рыком мексиканец попробовал подтянуться, но, приподнявшись на несколько дюймов, снова ухнул с головой в шахту. Мышцы под рубашкой дрожали от напряжения.

— Кстати! — вдруг воскликнул Сэм. — Чем больше потеют ладони, тем скорее растворяется под ними соль. По-моему, финансисты называют подобный процесс сокращающимися доходами. Не лучшая метафора, но суть вроде ясна?

— Мне следовало тебя убить!

— Вот и цепляйся за эту мысль. Скоро все равно будет не за что.

Сначала соскользнула левая рука. Долю секунды, ломая ногти, Ривера цеплялся за край правой, но, закачавшись, сорвался. Первый же удар о выступ скалы переломил ему позвоночник. Взвыв от боли, мексиканец кувыркнулся еще ниже и, пересчитав головой камни, сгинул в недрах колодца.

Две недели спустя

Голдфиш-Пойнт, Ла-Хойя, Калифорния

Реми, прихрамывая, вышла на застекленную террасу и вытянулась в шезлонге рядом с Сэмом.

— Вообще-то тебе еще неделю полагается ходить с тростью, — не отрывая глаз от айпэда, заметил муж.

— Мне не нравится с тростью!

Фарго взглянул на жену.

— И кто из нас после этого упрямец? Как нога?

— Лучше. Врач говорит, через несколько недель полностью восстановится. Что ж, я даже рада — все-таки меньшее из зол…

— Под большим ты, видимо, подразумеваешь голодную смерть в кратере потухшего вулкана?

— Ее самую.

Хотя Реми и не грозила опасность умереть от кровопотери, риск развития инфекции и сепсиса был очень высок. У Сэма оставалось два выхода: ждать на месте помощи от Сельмы или, бросив жену, самому отправиться за помощью. В том, что Сельма организует спасательную операцию, они не сомневались — все упиралось в переговоры с индонезийскими властями по вопросу сотрудничества: это могло отнять много времени. В конце концов, прекрасно зная характер мужа, Реми уговорила его действовать самостоятельно. Оставалось решить, в какой стороне искать помощь.

На следующее утро Фарго вручил жене пистолет и, попрощавшись, вскарабкался на кромку кальдеры. Скользнув взглядом вдоль линии горизонта, он уже собрался идти на юг, как вдруг заметил слабую струйку дыма, поднимающуюся над лесом на севере, в нескольких милях от кратера.

Лавируя между деревьями, Сэм сбежал по склону к воде, проплыл полмили до противоположного берега, а затем двинулся на север, пока путь не перегородила река. Ориентируясь на столб дыма, он поспешил в глубь острова. Наконец перед ним раскинулась поляна, посреди которой стоял человек в охотничьей куртке и синей бейсболке с надписью «Би-би-си»: видимо, снимали документальный фильм.

При виде вывалившегося из-за деревьев взъерошенного «аборигена» режиссер сердито крикнул: «Стоп!» — и потребовал выяснить, кто испортил кадр.

Спустя два часа Сэм вернулся к жене в кальдеру, а еще через час на берег моря приземлился вертолет Би-би-си. На следующий день Фарго прибыли в Джакарту. Реми перевозили на носилках.

— Пора что-то решать, — вздохнул Сэм.

— Знаю…

О своих грандиозных открытиях Фарго до сих пор помалкивали. Всего за несколько недель им удалось найти столько уникальных артефактов! Лишь теперь пришло ошеломляющее осознание, что никто: ни Сельма, ни Пит, ни Венди, ни профессор Милхаупт, ни профессор Дайделл, ни Кид, — ни единая душа не знает, до чего они докопались. В мадагаскарской пещере Львиная Голова по-прежнему возвышался на алтаре аутригер; в недрах лощины Пулау-Легунди, под пятнадцатифутовым слоем вулканического пепла, все так же покоился «Шенандоа»; первозданный облик церемониальной пещеры надежно оберегала кальдера; статуэтка малео хранилась под замком в сейфе.

Разумеется, они собирались поделиться открытиями с мировым сообществом археологов и антропологов, но пока было разумнее выждать несколько недель — подвести предварительные итоги и подготовиться к неизбежной атаке журналистов.

Теперь Сэм и Реми поняли, почему Гарса не отдавал нефритовую статуэтку Кетцалькоатля, символ партии «Мешика-теночка», на экспертизу. Результат наверняка оказался бы идентичен тому, что получился при исследовании статуэтки малео. Драгоценную птицу на самом деле выточили не из изумруда или нефрита, а из редкого вида граната, магматического демантоида. Камень, захваченный Сэмом из пещеры, по свойствам ничем не отличался от минерала, из которого была изготовлена статуэтка, — только без филигранной шлифовки.

Выяснение обстоятельств, при которых Блэйлок заполучил малео, удивительно превосходное состояние драгоценности и необычная судьба «Шенандоа» затмили другой интересный факт: на статуэтке обнаружились микроскопические следы особого индонезийского красителя — вероятно, ее расписывали для того, чтобы она больше походила на живую птицу.

После возвращения Фарго, всего за несколько дней, команде удалось прояснить другие — менее значительные, но не менее интригующие — эпизоды дела. В блэйлоковском журнале, столь неохотно раскрывавшем свои тайны, Пит обнаружил пару склеенных страниц — там-то и рассказывалось, почему утонул колокол: за два дня до отплытия к Зондскому проливу, во время стоянки у острова Чумбе на «Шенандоа» напали пираты. Чтобы «сердце Офелии» не досталось врагу, Блэйлок выбросил его за борт, оставив на память язык. В будущем, по возвращении в Багамойо, он намеревался вновь соединить обе части. В той же битве потерял он и артиллерийский меч, короткий клинок, напоминающий гладий, который сто двадцать семь лет спустя выловила дайверша Сильви Рэдфорд.

Дорогие сердцу вещи — журнал и посох — за день до отъезда в Индонезию капитан-разведчик-математик оставил у одной из наложниц; в конце концов они оказались у Мортона, в «Музее Блэйлока и Антикварной лавке». Возможно, загадочный Уинстон Блэйлок предчувствовал, что домой ему не вернуться…