Элизабет Леттс - Снежок

Ведя машину, Гарри раздумывал об этой сделке. Покупка лошади – это не только приобретение материального объекта, это еще и обещание, надежда на то, что лошадь будет сильной, храброй и верной. Для того, кто торгует лошадьми, это также и финансовое вложение. Опытная тренировочная лошадь – хорошо, а такая, которую можно выгодно перепродать – еще лучше. Временами Гарри влюблялся в своих лошадей – таковы уж издержки его профессии. Он старался держать себя в руках, хотя и следовало признать, что лошадей, которые бы ему не нравились, он встречал редко.

Покидая Нью-Холланд, Гарри ехал среди черных повозок амманитов, напомнивших ему о доме: простые фермы, запряженные лошадьми телеги, возвращающиеся в Синт-Оденроде, деревню, где он рос, пока Вторая мировая война не разрушила ее. Его путь на Лонг-Айленд пролегал по дороге Филадельфия-Ланкастер. Сейчас это было современное шоссе, но изначально эту дорогу построили для дилижансов, запряженных шестерками пенсильванских конестог{ Конестога – тяжеловесная порода лошадей.}. В дни расцвета гужевого транспорта в Нью-Йорке и окрестностях была самая большая популяция лошадей в стране, а фермы, где их разводили, находились в Восточной Пенсильвании. И Гарри был лишь последним в долгой череде людей, прошедших этот маршрут в поисках хорошей лошади.

Но чем больше он удалялся от Пенсильвании, тем больше менялся вокруг ландшафт, будто он снова ехал из родной голландской фермы в Америку. Когда они с женой перебрались сюда, у Гарри не было ничего, кроме привычки к тяжелому труду и умения ладить с лошадьми. Теперь же они жили в пятидесяти милях от Нью-Йорка, самого большого города на Земле.

Ровное асфальтовое покрытие построенной в 1952 году автострады Нью-Джерси еще радовало глаз, и длинные отрезки пути можно было проделывать без остановок, но по новому шоссе проносились большие американские автомобили, блестящие хромированными деталями, и фермы постепенно уступали место торговым центрам, кинотеатрам, супермаркетам и мотелям, что более соответствовало новому ритму жизни. Да и сами автомобили выглядели футуристично со своими отверстиями, напоминавшими ракетные турбины, – настоящие признаки триумфа современной науки. 1956 год был плохим для автомобилестроения – компания «Паккард» слилась со «Студебеккером» и закрыла завод в Детройте, оставив сотни людей без работы. Детройт оказался в самой глубокой рецессии со времен войны, а безработица достигала почти двадцати процентов. Но, несмотря на это, было понятно, что на земле настала эпоха автомобилей. Экономические проблемы в стране не оказывали особого влияния на Гарри. Они с Йоханной жили в режиме жесткой экономии с самого прибытия в Америку. И сейчас, ведя свою потрепанную машину по новому шоссе, он видел вокруг себя страну возможностей.

Миновав Нью-Йорк, Гарри выехал на трассу через Лонг-Айленд, мимо изгородей, разделяющих кукурузные поля, мимо домиков, каждый из которых был расположен на крохотном участке земли. Через пару часов он добрался до округа Саффолк, где воды залива Лонг-Айленд омывали пеструю песчаную почву, на которой фермеры растили картофель. Оставив позади шум и суету большого города и его новых пригородов, Гарри вздохнул спокойнее. Сент-Джеймс, куда он направлялся, был мирным поселением на северном побережье Лонг-Айленда. Вокруг Сент-Джеймса были расположены крупные поместья: тут проживал Маршалл Филд, владелец сети универмагов, и Бэрриморы, знаменитая семья киноактеров. Богатые нью-йоркцы проводили в этих краях лето. Но тут жили также фермеры и торговцы, которые работали на этих поместьях, – и иммигранты, как Гарри. Это было хорошее место, чтобы растить детей.

Гарри добрался домой раньше грузовика. Когда он поворачивал на дорогу к дому, шел сильный снег, но его большая трехэтажная ферма на Моричес-роад была гостеприимно освещена. Работа Гарри в качестве инструктора по верховой езде в школе Нокс позволила семье де Лейер иметь то, о чем до этого можно было лишь мечтать: собственный дом. Да, пусть раньше это была ферма, где разводили цыплят. Гарри сам переделал курятник в конюшню с двенадцатью стойлами и небольшим загоном. Она была слишком маленькой для хорошей конюшни, но зато его собственной. Он гордо окрестил свою ферму «Голландия» в честь своей родины. Выключив зажигание, Гарри остановил машину. Хорошо, когда у тебя есть место, которое можно называть домом. Через миг Йоханна и дети выбежали наружу, чтобы поприветствовать его.

Йоханна всегда беспокоилась, когда Гарри отправлялся зимой в долгие поездки в Пенсильванию. Такая поездка занимала не меньше пяти часов, даже при хорошей погоде. Всего несколько месяцев назад Гарри вел по шоссе грузовик с четырьмя лошадьми, когда случился инцидент. Человек выбросил зажженную сигарету из своей машины, она попала в кузов и подожгла сено внутри. Гарри не видел дыма из кабины. К нему подъехала другая машина, и ее водитель жестами привлек его внимание. Гарри остановился на обочине и только тогда заметил густой черный дым, валивший из кузова. И лишь потом подъехал полицейский автомобиль. Стук конских копыт по борту кузова был оглушительным. Гарри не терял времени. Он забрался в горящий грузовик, чтобы развязать веревки, удерживающие лошадей, и вывел их на траву на обочине дороги. И вовремя. Через мгновение весь грузовик объяло пламя. Полицейский был впечатлен поведением Гарри перед лицом опасности, но тот лишь отмахнулся. Он уже раньше видел, как горят машины, так как пережил операцию «Маркет Гарден»{ «Маркет Гарден» – кодовое название военной операции союзников, проводившейся 17 – 25 сентября 1944 года на территории Голландии и Германии во время Второй мировой войны.}. Тогда обугленные остовы грузовиков запрудили дорогу, ставшую после этого известной как Адское шоссе. Поэтому пожар в грузовике уже не мог вывести Гарри из равновесия. С лошадьми было все в порядке, и, когда прибыл новый грузовик, они продолжили путь. Но с тех пор Йоханна стала беспокоиться сильнее.

В этот раз, несмотря на снегопад, Гарри добрался домой без проблем. Поздно вечером грузовик мясника подъехал к дому де Лейеров. Перед этим водитель остановился в Носпорте, выгрузив бедных лошадей в тесный загон, где они должны были ночевать этой холодной зимней ночью, дожидаясь своей печальной участи.

В кузове осталась только одна лошадь, и, пока грузовик подъезжал к воротам фермы, она могла видеть ее огни через щели между досками кузова. Она могла видеть людей, стоящих снаружи, несмотря на холод, чтобы встретить ее. Звуки, запахи и образы были ей незнакомы.

Семья стояла во дворе и ждала. Потрепанный, почти пустой грузовик не подходил для перевозки лошадей, особенно в такую ненастную ночь, как эта. Толстяк-водитель отвязал лошадь и открыл кузов, потянув коня за хвост.

Большой серый конь замешкался, спускаясь, а затем замер в свете окон дома, моргая. Вначале никто не произнес ни слова. Гарри уже и забыл, в сколь плачевном состоянии находилось животное – костлявое и изможденное, покрытое язвами, со свалявшейся гривой. Даже в темноте были заметны раненые колени, темные пятна и следы от упряжи.

Но когда огромное создание повернуло голову, посмотрев в глаза Гарри, он снова почувствовал это. Связь.

Трое его светловолосых детей выстроились в ряд, одетые в куртки и сапоги. Младшего, Марти, Йоханна держала на руках. Они настороженно смотрели на лошадь, ничего не говоря.

Серый стоял смирно, выставив вперед уши, будто щенок, желающий, чтобы его забрали из приюта. На его массивном крупе оседали снежинки.

Тонкий голос Гэрриет, девочки четырех лет, звоном колокольчика нарушил тишину:

– Смотри, папа, он весь покрыт снегом. Он как снежок.

– Да, – согласились остальные дети, – и правда, как снежок.

Лошадь была усеяна зелеными пятнами навоза, в котором ей приходилось спать; казалось, она всегда будет выглядеть грязной и потрепанной. Но дети не замечали ни пятен, ни спутанной гривы, не видели израненных копыт и недостающей подковы. Для них эта лошадь была волшебным белоснежным существом. Снежком. Так его и назвали.

И это было обнадеживающее начало.

Гарри взял уздечку, и Снежок безропотно последовал за ним, будто почувствовал, что он дома. Старый грузовик мясника развернулся и уехал прочь. Нельзя было сказать, понимал ли мерин, насколько близко находился к смерти, – он просто вошел в стойло и принялся спокойно жевать сено, даже не глядя вокруг. Гарри отвел ему одно из больших стойл, понимая, что лошади нужно размять ноги после долгой поездки в переполненном грузовике. Он наполнил стойло сеном, даже добавив немного лишнего для мягкости. Сняв свои деревянные башмаки и оставив их у входа, Гарри, перед тем как войти в дом, бросил еще один взгляд на конюшню. Лошадь они отмоют и приспособят к работе. Только что в семье де Лейер стало на одного члена больше.

Де Лейеры все делали вместе, так что новая лошадь – это забота всей семьи. Первым делом нужно было вы́ходить Снежка. Пришлось вымыть его с мылом несколько раз, чтобы отчистить всю грязь. Когда покров грязи был снят, оказалось, что конь был чубарым – белым с маленькими коричневыми крапинками. Гарри расчесал его гриву, подстриг усы и пригласил кузнеца, чтобы тот заменил подкову. Джозеф, которого прозвали Шефом, и Гэрриет почистили лошадь скребницей – жесткой щеткой, вычищающей перхоть и отмершие волосы, заставив шерсть сиять. Серый спокойно поддавался всем этим процедурам и вел себя в конюшне образцово, будто знал, что ему хотят добра. Он был подходящего роста, его мышцы рабочего коня были крепкими, так что из него вполне мог выйти толк. На новой диете из свежего сена и отборного овса Снежок быстро поправлялся, наращивая мясо на костях. Конечно, ему никогда не суждено было выиграть конкурс красоты, но через некоторое время, проведенное на ферме де Лейеров, он уже выглядел как животное, о котором заботятся.