К. Тейлор - Крушение

Я смотрю на него потрясенная. Он плачет, слеза бежит за слезой, мы смотрим друг на друга, никто из нас не готов говорить дальше, но вдруг… вдруг тишину разрывает далекий разговор двух женщин в коридоре. Я смотрю на дверь, кричу ли я? Бегу ли? Но если побегу, то Шарлотта останется с ним один на один, а это слишком опасно. Тогда только кричать. Я открываю рот и…

Хрясь! Звук такой, будто ломают куриную кость, словно собака ее перегрызает. И я оборачиваюсь на звук. Джеймс держит Шарлотту за правую руку, за запястье. Ее мизинец отогнут под неестественным углом, под девяносто градусов. Палец зашел за ладонь, так его вывернули.

– Приветик, мамочка, – Джеймс говорит детским голосом, машет мне изуродованной рукой дочери, сломанный палец хлопает, как крыло. – Посмотри, я сломала пальчик.

– Отстань от нее, ты, урод! – я кидаюсь к ним, падаю на койку, упираюсь коленом, пытаюсь наброситься на Джеймса, оттолкнуть его от дочери, но он слишком быстр и ловок. Он отталкивает меня, и я заваливаюсь на Шарлотту.

Я борюсь, чтобы встать, но Джеймс хватает за правый локоть и выкручивает так, что давит им на горло Шарлотте, на трубку, которая соединяет маску на ее лице и кислородный аппарат. Трубка выпадает… из груди Шарлотты вырывается какой-то страшный звук, она… дышит…

– Если только заикнешься, чтобы позвать на помощь, – говорит Джеймс, впиваясь пальцами в мою руку, его лицо – в нескольких миллиметрах от моего, щекой он меня прижал к койке, – я ей все пальцы переломаю, один за другим, а ты будешь смотреть. А потом я сверну ей шею, поняла?

Я киваю.

– Давай, вставай.

Я стараюсь встать, но Джеймс хватает меня за волосы. Он тащит меня и привязывает к изножью койки, так, чтобы я оказалась четко напротив него. По мне пробегает волна страха, потом он еще сильнее хватается за мои волосы, я падаю на колени.

Несколько секунд, кажется, ничего не происходит. Единственные звуки в комнате – это бибиканье аппарата в углу и дыхание Шарлотты. Я закрываю глаза и готовлюсь к удару, к тому, что со мной произойдет что-то страшное. Но раздается скрип ножки стула по линолеуму. Джеймс садится и начинает говорить.

– У меня разбилось сердце, когда я понял, что ты ушла, – он говорит спокойно и медленно, шепчет, и я боюсь на него посмотреть через спутанные волосы. Он сидит на стуле возле Шарлотты, уронив голову на руки. – Я пошел к флористу в перерыве на обед и купил тебе цветы. А по пути домой зашел в магазин детской одежды на Хай-стрит, я его раньше вообще не замечал. Витрина так и манила, и я не смог устоять. Знаешь, что я купил там?

Я не шевелюсь.

– Знаешь, что я купил, Сьюзи-Сью?

Я качаю головой.

– Платье. Я купил красивое красное платье с белыми кружевами по юбке. Оно было крошечным, Сьюзи. Для ребенка от нуля до трех лет. Я никогда в жизни не видел ничего столь совершенного, Сьюзи, и не мог дождаться момента, когда покажу его тебе… – Джеймс закашлялся от избытка эмоций. – Я же тебе говорил, что всегда хотел иметь дочку, да?

Я киваю.

– Я был на седьмом небе от счастья, когда ты сказала, что беременна.

Я прикусываю губу. Джеймс совсем не был рад, когда я сказала, что беременна. Он обвинил меня в измене и три часа орал на кухне, требуя, чтобы я сказала, чьего ребенка ношу, пока я корчилась на полу и рыдала в собственные колени.

– Это была самая чудесная новость на свете, то, что ты носишь моего красивого ребеночка, невинное дитя, – я чувствовал, что меня распирает от гордости. Наконец-то я бы смог полюбить кого-то без колебаний, не боясь, что меня предадут. Я бы любил, и меня бы любили в ответ. Навсегда.

Шарлотта дышит, я слышу это. Но ее дыхание нестабильно, вот появились свистящие звуки. Надо надеть на нее маску как можно скорее. Без достаточного притока кислорода ее мозг… я закрываю глаза и произношу про себя быструю молитву, второй раз с тех пор, как произошел несчастный случай. Не уверена, что и в первый раз меня услышали.

– Итак, я вернулся домой, исполненный любви, счастья и надежды, с огромным букетом цветов и красивым платьем, а тебя нигде не было, – в голосе Джеймса появляется скрипучая нота. Я напрягаюсь. – Я никак не мог сообразить, куда же ты делась, особенно учитывая, что я запер дверь, когда уходил. Я был потерян, Сьюзи-Сью, так ужасно и бесповоротно потерян без тебя. А потом разозлился, что ты посмела испортить мой же сюрприз. Потому что ты эгоистичная и гадкая, а какая же еще?

Под койкой у Шарлотты достаточно места, чтобы спрятаться. Если прямо сейчас упасть на пол, я, возможно, смогу туда заползти, а оттуда – к двери. Джеймс отойдет от Шарлотты и попытается достать меня, но я стану кричать, может, кто-то успеет прийти, пока не стало слишком поздно.

– Ты думала, что умная, да? Сбежала и оставила меня с носом, так? Даже в щечку не поцеловала на прощание. И это после всего, что мы вместе пережили! Но я был умнее тебя, Сьюзи.

Я касаюсь рукой линолеума и заваливаюсь направо. Мне надо действовать очень быстро, иначе Джеймс ухватит меня за лодыжку и не даст упасть.

– Я пошел к тебе в швейную комнату, нашел клочок бумаги на полу. Это была страница из «Желтых страниц», – он трясет головой, – Я знал, что ты на многое способна, Сьюзан, но не подозревал, что ты… – голос его срывается, – что ты пойдешь на детоубийство.

Я кричу от боли, потому что он тянет меня за волосы и вырывает клочок, который падает на пол палаты. И вот Джеймс уже верхом на мне, зажимает мой рот, душит.

– Вставай давай, ты, сука-детоубийца!

Он вздергивает меня и рывком ставит на ноги, притесняет к кровати Шарлотты. Бедром я упираюсь в металлический край койки, и, когда пытаюсь заслониться правой рукой, Джеймс хватает ее и тянет к носу и рту Шарлотты.

– Любишь ее, да? – шепчет он мне в ухо. – Думаешь, она красивая, чистая и невинная, да?

– Прошу тебя, – бормочу я сквозь его мертвую хватку, – не делай этого. Она не совершила ничего плохого.

– Но она не невинна, Сьюзи-Сью, ты знаешь, да? Она маленькая шлюшка, как и ее мамочка. Я слышал, как она мычала, словно свинья, когда тот парень трахал ее, поставив на колени, как грязную потаскуху, и я хочу, чтобы ты смотрела, как она будет умирать.

– Нет! – Я стараюсь оттолкнуть его, оторвать свою руку от лица дочери, но Джеймс держит меня очень крепко. Ладонью я чувствую, как Шарлотта дышит, как ей трудно, и странный звук вдруг появляется в комнате.

– Ты украла у меня кое-что очень драгоценное и дорогое, Сью. Ты убила моего ребенка, а теперь я убью твоего.

Он всем весом давит на мою руку, нос Шарлотты издает страшный хруст, и я понимаю, что он только что сломался. Бибиканье монитора, фиксирующего сердцебиение, стало громче и интенсивнее. Волна, которая на мониторе раньше была волной, вытянулась в линию, кровь отлила от лица дочери, а глазные яблоки фактурно обозначились под веками.

– Ну вот, совсем немного осталось, – шепчет Джеймс в ухо, пока тело Шарлотты бьет судорога и руки ее дергаются. Джеймс смотрит на монитор и тянется к кнопке выключения. – Мы же не хотим, чтобы сюда примчалась вся королевская рать, когда она отключится, нет?

– Нет! – Я отчаянно извиваюсь, пока он тащит меня на другую сторону комнаты. Рука не слушается меня, когда я хочу ударить его по голове. Я стукаюсь ей о край кровати, и две вещи случаются одновременно: кровать толкает стопку журналов на столике, и мне в руку соскальзывают ножницы. Я взмахиваю рукой с оружием, вложив в этот жест всю свою силу, и всаживаю его глубоко в бедро Джеймсу. Он падает, хватаясь за ногу.

– Помогите! Кто-нибудь, помогите! – кричу я изо всех сил, нависаю над Шарлоттой. У нее посинели губы, она едва дышит. – Помогите же!..

Я пытаюсь вытолкнуть койку из комнаты, но колеса заблокированы, и мне не справиться.

– Кто-нибудь! Прошу! – слова вылетают из меня, а сама я закрываю Шарлотту своим телом, голова повернута направо, руками я держусь за голову. Я вижу Джеймса под собой, в его правой руке окровавленные ножницы, а глаза потемнели от ярости. Я закрываю глаза, когда он заносит ножницы, и молю только об одном: даже если уже слишком поздно для меня, может, хоть кто-нибудь все же услышит мой крик и спасет Шарлотту, прежде чем он и ее убьет…

– Нет!

Кровать резко вздрагивает, я чувствую вес чьих-то рук на плечах, слышу шум, словно тела падают на пол. Слышу, как кто-то дерется, скребет по металлу металлом. Стараюсь встать, чтобы освободить Шарлотту от веса собственного тела, но в правой руке сильная боль, а потом все закручивает в черную дыру…

– Узнаете эту женщину? – Адвокат Джиллиан Мэтьюс протягивает мне фотографию молодой, слегка полной женщины с темными волосами и красивой улыбкой.

Я отрицательно качаю головой и протягиваю фотографию Брайану.

– А я должна ее узнать?

– Нет, если вы не смотрели телевизор двадцать лет…

Брайан вздыхает, мы – я и адвокат – оба смотрим на него.

– Ну что? – спрашиваю я.