Даниэла Стил - Вояж

– Ничего ты об этом не знаешь, Джек, – резко сказала Мэдди, быстрыми шагами покинула кухню и поднялась наверх – за сумочкой и жакетом. Спустилась она в прекрасно скроенном темно-синем блейзере и с маленькими бриллиантовыми сережками в ушах. Она всегда старалась хорошо выглядеть и дома, и на работе: никогда не знаешь, с кем столкнешься, ведь с некоторых пор она превратилась в публичного человека и следила за своим имиджем.

Этим утром супруги ехали на студию в молчании. Некоторые слова Джека рассердили Мэдди, но она не хотела спорить. На работе ее уже ждал Грег: он прочел печальную новость и сильно огорчился.

– Мне очень жаль, Мэдди. Представляю, как тебе сейчас паршиво… Знаю, ты хотела ей помочь. Наверное, у тебя все равно не получилось бы. – Он старался ее успокоить, но только сильнее разозлил.

– Почему? Потому что у нее были не все дома, как у всех подвергающихся насилию женщин, и ей ХОТЕЛОСЬ вскрыть себе вены? Так ты рассуждаешь?

– Я просто хотел сказать, что страх все равно не позволил бы ей спастись. Это как контузия на войне. – Он не сдержался и добавил: – Как ты думаешь, почему она это сделала? Потому что он ее бил или потому, что у нее было не все в порядке с головой?

Мэдди этот вопрос привел в бешенство.

– Джек тоже так считает, как и большинство остальных! Для них женщины в таком положении все равно сумасшедшие, не важно, что с ними вытворяют мужья. Никто не понимает, почему женщина не уходит. А все дело в том, что некоторые просто не могут. Не могут, и все…

Она разрыдалась, и Грег, обняв, стал ее утешать.

– Знаю, милая, знаю… Прости… Вряд ли тебе удалось бы ее спасти.

Его голос звучал искренно, Мэдди была признательна ему за утешение и объятия.

– Мне так хотелось ей помочь… – Она снова еле сдерживала рыдания при мысли о том, какой ужас должен был обуревать Джанет, если та решилась на самый последний шаг, и о том, как сейчас приходится ее детям, потерявшим мать.

– Как ты собираешься это освещать? – спросил Грег, когда она понемногу успокоилась.

– Мне бы хотелось выступить с комментарием о женщинах – жертвах домашнего насилия, – задумчиво произнесла Мэдди, беря из его рук чашку с кофе.

– Наш формат теперь не предусматривает комментариев, помнишь?

– Я скажу Джеку, что все-таки хочу сделать один, – твердо заявила она. Грег покачал головой. – Как мне хочется вывести мерзавца Маккатчинса на чистую воду!

– На твоем месте я бы даже не пытался. Джек ни за что не разрешит тебе дать комментарий. Даже то, что ты спишь с ним каждую ночь, делу не поможет: начальству виднее. Никаких комментариев на общественно-политические темы, голые новости – и точка. Что произошло, о том и говорим, ничего не добавляя.

– Что он сделает – уволит меня, что ли? И потом, это самая что ни на есть голая новость. Жена сенатора покончила с собой, потому что муж ее бил.

– Вот увидишь, Джек не позволит тебе озвучить это, тем более выступить с комментарием на эту тему, или я его совсем не знаю. Разве что ты ворвешься в студию с дробовиком. Честно, Мэдди, это ему очень не понравится.

– Спорить не собираюсь. Но все равно сделаю то, что хочу. У нас же прямой эфир, меня нельзя просто выключить – получится страшный скандал! Так что давай сделаем еще один редакторский комментарий, а потом извинимся. Если Джек взбеленится, я переживу.

– Ты смелая женщина, – сказал Грег с широкой жемчужной улыбкой, неизменно завораживавшей женщин. Он был одним из самых популярных холостяков в Вашингтоне, и немудрено: умница, красавец, мил, успешен – редкостное и чрезвычайно завидное сочетание. Мэдди сама была от него без ума – в самом невинном смысле: она обожала работать с ним в паре и гордилась этой возможностью. – Не уверен, что позволил бы себе бросить вызов Джеку Хантеру, нарушив его распоряжение.

– У меня есть связи, – заявила Мэдди и тоже улыбнулась – впервые с тех пор, как прочла про Джанет Маккатчинс.

– А еще – лучшие на нашем канале ножки, это тоже невредно!

Перед пятичасовым выпуском Мэдди сильно нервничала. Вид у нее был собранный и безупречный, как всегда: красный свитер, аккуратная прическа, простые бриллиантовые «гвоздики». Но Грег слишком хорошо ее знал, чтобы не заметить волнение на отсчете секунд перед эфиром.

– Ты не раздумала? – спросил он ее шепотом перед самым началом передачи. Она утвердительно кивнула, улыбнулась в нацеленную на нее камеру и поздоровалась со зрителями, назвав себя и своего коллегу.

Они зачитали новости, как делали всегда: четко, ясно, профессионально. Потом Грег, зная, что сейчас произойдет, немного отъехал в кресле в сторону, и лицо Мэдди, пристально смотрящей в камеру, посерьезнело.

– Один из сюжетов сегодняшнего выпуска новостей касается всех нас, но некоторых – больше, чем остальных. Речь о самоубийстве Джанет Скарброу Маккатчинс в собственном доме в Джорджтауне, оставившей сиротами троих детей. Это, конечно, трагедия, никто доподлинно не знает, какое горе вынудило миссис Маккатчинс лишить себя жизни, но есть вопросы, которые нельзя обойти стороной, хотя ответов на них, возможно, так и не последует. Почему она так поступила? Что терзало ее в тот момент и раньше? И почему никто ее не выслушал, почему никто не разглядел ее отчаяния? В недавнем разговоре со мной Джанет Маккатчинс сказала, что однажды была госпитализирована для лечения от депрессии. Но, как утверждает источник, близкий к миссис Маккатчинс, дело было связано с насилием в семье, что и довело женщину до самоубийства. Если это так, то Джанет Маккатчинс – не первая женщина, добровольно лишившая себя жизни вместо того, чтобы подать на развод. Трагедии, подобные этой, происходят слишком часто. Возможно, у Джанет Маккатчинс были и другие причины уйти из жизни. Возможно, о них известно ее родным, мужу, близким друзьям, детям. Но ее смерть заставляет всех нас приглядеться к боли, страху, отчаянию некоторых женщин. Я не могу сказать, по какой причине Джанет Маккатчинс выбрала смерть, и не буду строить догадки. Говорят, она оставила письмо детям, но я уверена, что мы его никогда не увидим.

Но мы не можем не задаться вопросом, почему мир бывает глух к женским слезам, почему слишком многие среди нас говорят в таких случаях: «Наверняка с ней что-то не так… Вероятно, она сумасшедшая». А вдруг нет? Женщины гибнут ежедневно, накладывая на себя руки или от рук насильников. А мы очень часто не верим им, когда они кричат о своей боли, или просто отмахиваемся. Вероятно, нам слишком тяжело это слушать.

Женщины, вынужденные терпеть насилие, не сумасшедшие, большинство их полностью в своем уме, они не ушли от мужей не по лени или глупости. Просто они боялись. Боялись принять волевое решение. И единственным их выбором оставалось самоубийство. А бывает, они медлят с бегством и позволяют мужьям себя убивать. Так бывает. Такова реальность. Нельзя отворачиваться от таких женщин. Мы обязаны их спасти.

А пока я прошу вас не забывать Джанет Маккатчинс. Когда мы в следующий раз услышим о подобной смерти, давайте спросим себя: почему это произошло? И выслушаем ответ, как бы пугающе он ни прозвучал.

С вами была Мэдди Хантер. До новых встреч.

Сразу после этого дали рекламу. В студии тем временем все опомнились и начался настоящий кавардак. Завороженные речью Мэдди, коллеги не посмели ее перебить, пустив рекламу раньше времени. Грег сиял и знаками выражал свой восторг, она улыбалась ему в ответ.

– Ну как тебе? – спросила она еле слышно.

– Настоящий динамит! Ждем визита твоего мужа. Я даю ему четыре секунды. Время пошло.

На третьей секунде Джек ворвался в студию как ураган, весь дрожа от гнева, и кинулся к ней.

– Ты совсем сбрендила? Пол Маккатчинс вышвырнет меня из бизнеса!

Он стоял всего в паре дюймов от нее и орал прямо ей в лицо. Мэдди побледнела, но не подумала отступить. Она держала оборону, хотя тоже дрожала. Его ярость, как и ярость любого другого человека, всегда приводила ее в ужас, но на сей раз Мэдди знала, что игра стоит свеч.

– Я всего лишь сказала, что близкий к ней источник указывает на вероятность побоев. Брось, Джек, я сама видела ее синяки! Она сказала мне, что он ее бьет! Какой еще вывод напрашивается, когда днем позже она кончает с собой? Я просила людей подумать о женщинах, решающихся на самоубийство, только и всего. По закону он ничего не может с нами сделать. При необходимости я повторю слова Джанет под присягой.

– Придется, черт возьми! Ты оглохла, разучилась читать? Я сказал: никаких комментариев! Это серьезно, серьезнее не бывает!

– Извини, Джек. Я не могла иначе. Это был мой долг перед ней и перед другими женщинами, оказавшимися в ее положении.

– Ради бога…

Джек нервно ерошил себе волосы, не в состоянии поверить в бунт жены, в то, что эти болваны в студии позволили ей сделать комментарий. Никто не мешал им вывести Мэдди из эфира, однако они заняли ее сторону. Им, видите ли, понравилось то, что она наговорила о домашнем насилии над женщинами! Пол Маккатчинс заслужил репутацию крикливого грубияна, он с наслаждением устраивал выволочки своим подчиненным, а в молодости отличался в потасовках в барах. Его ненавидели в Вашингтоне из-за вспыльчивого характера, который он периодически проявлял. Никто не торопился его защищать, и то, что он поднимал на жену руку, вполне могло оказаться правдой, хотя Мэдди не сказала этого напрямую.