Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Книга 3

Нужно вывести отсюда «Комету», подумал он. Он не мог понять, почему это нужно сделать так срочно, почему так важно сдвинуть «Комету» с места. Пассажиров в поезде было немного; они тряслись в полупустых вагонах; идти им было некуда, нечего добиваться. Он боролся не ради них; но ради кого? Он не знал. Словно в ответ на это в его мозгу всплыли два высказывания, притягивавшие его как непонятность молитвы и как обжигающая сила абсолюта. Одно: «От океана к океану, навсегда» и второе: «Не позволяй оставить это!..»

Через час проводник вернулся. С ним был помощник машиниста, лицо его странно помрачнело.

— Мистер Виллерс, — медленно произнес помощник машиниста, — центр не отвечает.

Эдди Виллерс выпрямился. Он отказывался в это верить, но в то же время вдруг понял, что именно этого почему-то ждал.

— Этого не может быть! — тихо сказал он; помощник машиниста, не двигаясь, смотрел на него. — Очевидно, линейный телефон не в порядке.

— Нет, мистер Виллерс. Телефон в порядке. Линия работает. Центр — нет. То есть трубку никто не взял — или не захотел взять.

— Но этого не может быть, вы же знаете! Помощник машиниста пожал плечами; в эти дни могло произойти все.

Эдди Виллерс вскочил.

— Пройдите по всему поезду, — приказал он проводнику. — Стучите во все двери, — туда, где есть люди; найдите электрика.

— Да, сэр.

Эдди знал, что они, как и он, понимают, что электрика им найти не удастся, — только не среди этих сонных, пустых лиц.

— Пойдемте, — приказал он, поворачиваясь к помощнику машиниста.

Они взобрались в кабину локомотива. Седовласый машинист сидел, уставившись в окно на кактусы. Прожектор был включен и его луч устремлен в темноту, прямой и недвижимый, но он ничего не высвечивал, кроме расплывающихся контуров поездного пути.

— Давайте посмотрим, что случилось, — сказал Эдди полуприказывая, полуупрашивая. Он снял пальто. — Давайте попытаемся еще раз.

— Да, сэр, — без раздражения и без надежды ответил машинист.

Он уже истощил свой небольшой запас знаний; он проверил все, что, по его мнению, могло быть в неисправности. Тем не менее он снова забрался в мотор, то здесь, то там что-то откручивая и прикручивая, наугад разъединяя части двигателя. Он был похож на ребенка, разбирающего часы, с той лишь разницей, что ребенок убежден, что узнает, как работает этот механизм.

Помощник машиниста все высовывался из окна кабины, глядя в темную тишину и вздрагивая от ночного воздуха, который становился все прохладнее.

— Не волнуйтесь, — сказал Эдди Виллерс, напуская на себя уверенный вид. — Мы должны попытаться сами все исправить, но если у нас ничего не получится, рано или поздно пришлют помощь. Ведь поезда не бросают в неизвестности.

— Не бросали, — поправил помощник машиниста.

Время от времени машинист поднимал голову — его лицо было испачкано машинным маслом — и поглядывал на Эдди Виллерса, лицо и рубашка которого тоже были в масле.

— Ведь это бесполезно, — сказал он.

— Мы не можем все так оставить! — вспыхнул Эдди; в глубине души он сознавал, что говорит сейчас не только о «Комете»., — и даже не только о железной дороге.

Переходя от кабины к трем блокам двигателя, осматривая их один за другим, снова возвращаясь к кабине, Эдди Виллерс питался вспомнить все, что когда-либо знал о двигателях, все, что узнал в колледже и даже раньше, все, чему научился еще в те дни, когда станционные смотрители станции Рокдэйл сгоняли его со ступенек громоздких тепловозов. Руки его уже были в царапинах, рубашка прилипла к спине. Голова была полна каких-то обрывочных сведений, которые никак не могли помочь; он знал, что не разбирается в двигателях, понимал, что не знает, в чем дело; но он понимал также, что теперь это стало для него вопросом жизни и смерти. Он смотрел на цилиндры, лопасти и провода, на все еще мерцающие лампочками приборные панели. Он старался не допускать в сознание мысль, которая не давала ему покоя: можно ли надеяться и сколько обычному человеку нужно времени — согласно математической теории вероятности — на то, чтобы методом тыка найти нужную комбинацию и вернуть двигатель к жизни.

— Ведь это бесполезно, мистер Виллерс, — взмолился помощник машиниста.

— Мы не можем все так оставить! — воскликнул он.

Он не знал, сколько времени прошло, когда помощник машиниста вдруг вскричал:

— Мистер Виллерс! Смотрите!

Помощник машиниста выглядывал в окно, показывая в темноту за спиной.

Эдди Виллерс обернулся. Вдалеке покачивался странный тусклый огонек; казалось, он медленно приближался; Эдди не мог понять, что это такое.

Немного погодя, он, казалось, различил что-то черное, медленно приближающееся к ним. Это черное двигалось параллельно рельсам; огонек, покачиваясь, висел низко над землей; Эдди прислушался, но ничего не услышал.

Затем послышался легкий приглушенный звук, похожий на стук копыт. Машинист и помощник стояли рядом и с нарастающим ужасом смотрели на черное пятно, словно из пустоты ночи на них надвигался призрак.

Когда же они поняли, что это за пятно, и весело рассмеялись, пришел черед Эдди леденеть от ужаса. Он увидел привидение гораздо более страшное, чем можно было предположить: караван фургонов.

Караван остановился неподалеку от локомотива, и покачивающийся над первым фургоном фонарь, вздрогнув, замер.

— Эй, приятель, подвезти? — окликнул, смеясь, человек, который был, очевидно, за главного. — Что, застряли?

Пассажиры «Кометы» вглядывались в темноту, стоя около окон; некоторые уже спускались с поезда и подходили ближе. Из фургонов, из-за узлов с домашним скарбом выглядывали женщины; в хвосте каравана в одном из фургонов плакал ребенок.

— Вы с ума сошли? — произнес Эдди Виллерс.

— Да нет, я серьезно. Место у нас есть. Мы вас подвезем, ребята, за плату, конечно. Если вы хотите отсюда выбраться. — Это был долговязый нервный мужчина с развязными манерами и наглым голосом. Он походил на рыночного зазывалу.

Задохнувшись от гнева, Эдди Виллерс произнес:

— Это «Комета Таггарта».

— «Комета», говоришь? По мне, так она больше похожа на дохлую гусеницу. Что с тобой, приятель? Тебе никуда не доехать, даже если очень постараешься.

— Что это значит?

— Ты что, думаешь, ты едешь в Нью-Йорк?

— Мы едем в Нью-Йорк.

— Так значит… вы ничего не слышали?

— О чем?!

— Послушайте, когда вы в последний раз выходили на связь с какой-нибудь из станций?

— Да не помню!.. О чем мы не слышали?

— Моста Таггарта больше нет. Нет. Взорван. Звуковой луч или еще что-то. Никто точно не знает. Верно только, что никакого моста через Миссисипи больше нет. И никакого Нью-Йорка тоже больше нет, — по крайней мере, для таких ребят, как вы и я, его больше нет.

Эдди Виллерс плохо помнил, что было дальше; он привалился к сиденью, на котором должен был сидеть машинист, тупо уставившись на открытую дверцу, ведущую в машинное отделение; он не знал, долго ли просидел так. Когда же наконец огляделся, он был один. Ни машиниста, ни помощника в кабине не было. Снаружи раздавались беспорядочные крики, вопли, рыдания, кто-то что-то громко спрашивал, в ответ слышался смех рыночного зазывалы.

Эдди припал к окну — пассажиры и поездная бригада «Кометы» столпились вокруг возницы и его оборванных спутников; возница куда-то небрежно указывал, отдавая команды. Несколько пассажирок «Кометы», одетых лучше остальных, уже взбирались, всхлипывая и прижимая к груди изящные сумочки, в фургоны. Очевидно, их мужья договорились о цене.

Зазывала бодро вопил:

— Забирайтесь, давайте, ребята! Места всем хватит! Тесновато, конечно, зато мы будем двигаться — это лучше, чем оставаться здесь кормить койотов! Прошло время железного коня! У нас осталась только обыкновенная старомодная лошадка! Медленно, но верно!

Эдди Виллерс встал на ступеньки локомотива, чтобы видеть толпу и чтобы его было слышно. Он взмахнул рукой, другой рукой он держался за поручни.

— Вы ведь не уедете? — крикнул он своим пассажирам. — Вы не бросите «Комету»?!

Люди отшатнулись, словно не желая ни смотреть на него, ни отвечать ему. Они не хотели слышать вопросы, которые их разум был не в состоянии осмыслить. Он увидел искаженные паникой пустые лица.

— А механик-то ваш чего? — показал на него пальцем зазывала.

— Мистер Виллерс, — медленно произнес проводник, — бесполезно…

— Не бросайте «Комету»! — воскликнул Эдди Виллерс. — Не оставляйте все так! Ради Бога, не оставляйте все так!

— Ты с ума сошел? — завопил зазывала. — Ты не представляешь, что происходит на станциях и в управлениях! Они там все в панике, как недобитые куры, не знают, куда бежать! К завтрашнему утру все железные дороги по эту сторону реки вымрут!