Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т. 5. Проступок аббата Муре. Его превосходительство Эжен Ругон

Большие трудности представляли для писателя сцены придворной жизни, описание двора в Компьене, Сен-Клу, Фонтенебло и т. д. Золя широко использовал появлявшиеся в печати мемуары, живые свидетельства современников.

Много интересного о нравах Второй Империи рассказал писателю Флобер, бывавший при дворе, в салоне принцессы Матильды.

Сохранилось любопытное воспоминание Эдмона Гонкура о беседе Золя с Флобером.

«Войдя к Флоберу, Золя опускается в кресло и отчаянно бормочет: „Как меня мучает этот Компьен… Как это меня мучает…“ Затем Золя начинает расспрашивать Флобера, сколько люстр освещало стол за обедом, шумная ли бывала беседа, о чем говорили, что говорил император…» Далее Гонкур приводит слова Флобера о Наполеоне III: «Этот человек был сама глупость, воплощенная глупость…» (Гонкур, Дневник, 7 марта 1875 г.).

«Набросок» содержит чрезвычайно интересный и важный материал для понимания авторского замысла романа. Золя прежде всего подчеркивает, что «Его превосходительство Эжен Ругон» — политический роман. «Рамкой романа будут служить политические кулисы. Я покажу, каким образом совершаются так называемые серьезные дела…» Далее он пишет, что содержание романа — «подлость, низость, невежество, продажность и страсть, превращающая людей в волков. История одной партии, группы, выдвигающей руководителя и пожирающей его».

В «Наброске» Золя подчеркивает антинациональный характер деятельности правительства Наполеона III, когда вся страна фактически была отдана на откуп и разграбление кучки политических авантюристов, дорвавшихся до власти, жадно набросившихся на государственный пирог, дерущихся в азарте дележа добычи.

Золя отмечал в «Наброске»: «…показать на фоне государственных и общественных интересов бешеную борьбу стремлений отдельных личностей… Не правительство, а те, кто его окружает, кто заинтересован в его существовании, представляют действенную силу. Правительство вынуждено поддерживать ее. Отсюда его подвиги и его оплошности…»

В подготовительных материалах к роману, помимо обычных характеристик главных героев, есть особый раздел «Политические силуэты», где писатель характеризует деятелей Второй Империи. «Наполеон III — самый заурядный ум своего времени, что и послужило причиной его успеха». К образу Наполеона III Золя вернется еще в романе «Разгром». Золя писал: «Империя не обладала государственными деятелями, она имела только дельцов». Это министр Эжен Руэ — «человек самый посредственный, гибкий, хитрый, почти необразованный, с одним желанием наслаждаться жизнью… он красноречив, но крайне банален. Гений пошлости». Говоря о могущественном герцоге де Морни, одном из ближайших приближенных императора, Золя подчеркивает авантюристический характер его политической деятельности. Некоторые политические деятели Второй Империи послужили Золя прототипами для создания образов персонажей романа. Так, де Морни изображен в романе под именем де Марси, противника Ругона. Прототипом недалекого, но удачливого дельца Делестана является министр Эмиль Оливье, которого Золя назвал в «Наброске» «гением посредственности». Можно указать реальный прототип и образа Клоринды. Это — интриганка-авантюристка, некая графиня де Кастильоне, не без успеха подвизавшаяся на политической арене Второй Империи.

Для создания образа главного героя романа — Эжена Ругона — историческим прототипом послужил генерал Эспинас, сторонник сильной власти, назначенный на пост министра внутренних дел после покушения республиканца Орсино на Наполеона III, и министр Эжен Руэ.

Золя наделил Ругона внешностью Эжена Руэ, многими чертами его характера, его политическими взглядами, использовал текст речей Руэ для составления ответа Ругона республиканской оппозиции. Но было бы ошибочным видеть в Эжене Ругоне лишь портретное изображение Эжена Руэ. Золя говорил, что не следует отождествлять героя романа с его историческим прототипом, и указывал, что совпадение имени и фамилии чисто случайное. «Безусловно, — писал Золя, — что Эжен Ругон чрезвычайно напоминает Эжена Руэ, но столь же верно и то, что я выбрал фамилию Ругон только потому, что она очень распространена на Юге и хорошо звучит. Я остановился на имени Эжен совершенно случайно, так же как я мог остановиться на именах Оскара, Эмиля, Эдмона или Панкраса».

Эжен Ругон — это большое художественное достижение Золя, образ глубокого социального обобщения.

Эжен Ругон, сын Пьера Ругона, был знаком читателям по предшествующим романам цикла: «Карьера Ругонов», «Добыча», о нем говорится также в романах «Деньги» и «Доктор Паскаль».

Эжен Ругон воплощает антинародную сущность Второй Империи. Политическая деятельность для него — лишь средство для осуществления корыстных целей, честолюбивых стремлений. Это олицетворение реакции, политики силы и террора. Он мечтает управлять народом только при помощи кулака и хлыста. В «Наброске» Золя дает исчерпывающую характеристику Эжену Ругону: «Мой министр признает только абсолютную власть, он хотел бы быть Людовиком XIV, Наполеоном… Показать Ругона, жаждущего насилия, мучимого ненасытной жаждой власти… Это типичный министр Второй Империи без убеждений, цепляющийся за власть. Вся сила его заключается в желании повелевать. Невежественный, самый заурядный человек там, где дело не касается власти… Во власти он ищет радость сознания своего превосходства… счастье ощущать себя сильнее и умнее других. Это ум, который верит только себе, нисколько не заботясь о том, что непосредственно его не касается. Он уверен, что все окружающие его люди либо дураки, либо мошенники».

Ругон, мнящий себя всесильным, является игрушкой в руках поддерживающей его клики. «Этот человек, презирающий всех людей, в действительности работает лишь для кучки жалких личностей», — замечает Золя.

Построив сюжет романа на истории падения и возвышения Эжена Ругона, на борьбе различных группировок, Золя верно и глубоко показал сущность политики правительственных кругов Второй Империи, «эпохи безумия и позора».

Время действия романа — май 1856 — март 1861 года. В конце 1860 года, ввиду усиления оппозиционных настроений в стране, Наполеон III вынужден был пойти на некоторые уступки; начался период так называемой «либеральной империи». Описывая это время в истории Второй Империи, Золя показывает, что разговоры о свободе и либерализме прикрывали ту же политику репрессий и угнетения. Эжен Ругон, осуществлявший принципы авторитарного правления, «в течение часа отрекся от всей своей прошлой политической жизни, чтобы под покровом парламентаризма удовлетворить свою неистовую жажду власти». Аллегорическое изображение алчной правящей клики Второй Империи дается писателем в известном эпизоде кормления собак.

Резко отрицательное отношение Золя к Империи как авторитарной, так и либеральной выражено в романе весьма ярко и определенно.

В «Наброске» Золя отмечал: «Из этого произведения можно сделать прекрасную сатиру».

Роман «Его превосходительство Эжен Ругон» прошел почти что не замеченным критикой, появилось лишь несколько весьма сдержанных отзывов.

Рецензент «Ревю де Франс» утверждал, что главные политические персонажи романа не столько художественные портреты, образы, сколько карикатуры. Многие критики, отзываясь о романе в общем очень холодно, указывали, однако, на мастерство описаний, особенно в таких эпизодах, как крестины наследника, вечер в Компьенском замке. В специальной статье Франциск Сарсэ с удовлетворением отмечал, что в этом романе нет физиологизма предшествующих произведений, что Золя поднялся в более высокие сферы жизни. «Слава богу, мы больше не задыхаемся в миазмах рынка или острых запахов колбасной» («Ревю политик э литерер», май, 1876).

Роман оказался одним из наименее известных произведений цикла «Ругон-Маккары». Чем же это вызвано? Вряд ли можно отнести роман «Его превосходительство Эжен Ругон» к числу наиболее слабых вещей цикла.

Для официальной буржуазной критики, стоявшей на охранительных позициях, роман «Его превосходительство Эжен Ругон» был произведением весьма опасным, так как в нем затрагивались политически актуальные вопросы, его можно было воспринять как политическую сатиру не только на Вторую Империю, но и на Республику без республиканцев.

Роман появился в 1876 году, когда политическая атмосфера Третьей Республики мало чем отличалась от атмосферы Второй Империи. Республиканская конституция 1875 года по сути дела не изменила порядки в стране. Жестоко преследовалась свободная мысль. В 1876 году на месяц тюремного заключения был осужден поэт Ришпен за свою «Песнь нищих», на три месяца был брошен в тюрьму редактор газеты «Трибюн» за «оскорбление католической религии», в изгнании находился писатель-публицист Жюль Валлес. Эту книгу Золя замолчали, тем более что внимание читателей и критиков было отвлечено романом «Западня».